НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА - Анатолий Чайковский

Важным заданием абверовцев в условиях лагеря было изучение и вербовка внутренних информаторов, а также руководство агентурно-осведомительской сетью, которая нацеливалась на выявление советских разведчиков, командного и политического состава Красной Армии, различных специалистов и т. д. «В плен к немцам я попал 8 августа 1941 года, будучи помощником начальника штаба 43-й кавалерийской дивизии, во время ее боевых действий в тылу врага в составе корпуса Городовикова (генерал-полковник Городовиков Ока Иванович. – Авт.) на территории Белорусской ССР, – свидетельствовал в СМЕРШе 14-й воздушной армии бывший капитан Кузьма Гребенников. – Находясь в лагере военнопленных в местечке Замостье (Польша), в марте 1942 г. был завербован немцем Лефисом для работы в качестве агента среди военнопленных советских командиров, содержащихся в лагерях. Лефис выискивал среди них высший командный состав, политработников Красной Армии, сотрудников особых отделов НКВД, а также евреев и намеревавшихся совершить побеги. Мне он поручил выявлять интересующих его лиц. Встречался со мной Лефис один-два раза в неделю. Вознаграждение следовало в виде продуктов, табака, кроме того, я был под его покровительством».

По доносу Гребенникова аресту СД подверглись военнопленные офицеры Грищенко, Коваленко и многие другие. Вина первых, соответственно, заключалась в предыдущей службе в «партизанском кавалерийском отряде и пограничных войсках НКВД».

На внутреннюю осведомительскую сеть возлагалась также обязанность наблюдения и детального изучения намеченных к вербовке будущих агентов. Фиксировать велено было все: поведение, высказывания, контакты, отношение к окружающим и т. д. Продолжался и сбор компрометирующих материалов, а также уточняющих сведений, которые могли понадобиться агентам, находящимся в советском тылу. Последнее осуществлялось с участием бывших однополчан, земляков, при возможности – лиц по предыдущему месту работы или учебы. С этой же целью задействовались и лагерные информаторы. Некая Варвара Х., агент СД и «Цеппелина», признала: «Работая в лагере военнопленных (медсестрой. – Авт.) по заданию службы безопасности среди пленных я выявляла специалистов, а также лиц, отбывавших в свое время наказание в советских исправительно-трудовых лагерях за политические преступления. Этих людей СД привлекало к сотрудничеству. В октябре 1942 г. для агентурной работы меня перевели в команду «Цет» разведотдела «Цеппелин». Тогда же я получила новое задание. Оставаясь в должности «медсестры», в процессе бесед с военнопленными должна была добывать сведения разведывательного характера: какие существуют формы пропусков для проезда железнодорожным и автомобильным транспортом в тыловых районах СССР; выявлять места дислокации советских разведывательных школ, откуда идет переброска агентов в немецкий тыл; выяснять содержание приказов по Красной Армии, а также какие появились новые советские фильмы, песни, пьесы; кто из военнослужащих Красной Армии имеет право на следующие документы: удостоверения личности, красноармейские книжки, командировочные предписания, требования на проезд по железной дороге; существующие награды (ордена, медали), знаки различия, как называются советские газеты и др. Если что-то из перечисленного имелось у военнопленных, я меняла это на продукты.

Все сведения, которые мне удалось добыть, а также полученные документы, награды и знаки различия, командой «Цет» использовались для инструктирования и экипировки перебрасываемых в тыл Красной Армии агентов».

Для изучения лояльности к нацистскому режиму, агентурных способностей, привязки к будущему ремеслу нередко проверяемым давались поручения, носившие характер провокаций, которые часто были связаны с угрозой жизни для объекта наблюдения. С целью получения более достоверных данных в отношении лиц, вызывающих подозрение, с участием нескольких агентов применялись перекрестные проверки, создавались оперативно-провокационные ситуации и др.

В зависимости от ведомственной подчиненности лагерей – Вермахту или СС – практиковались и другие формы проверки будущей агентуры. Привлечение к карательным операциям против партизан и местного населения, участие в массовых казнях и т. д. стали среди них привычной нормой.

Подбор и изучение кандидатов в агенты заканчивались детальной характеристикой с указанием, с точки зрения спецслужб, их положительных и слабых сторон, а также рекомендаций о возможной шпионско-диверсионной области применения: тактическая или стратегическая разведка; диверсии; террор; политическая пропаганда; подготовка технических специалистов (радистов, шифровальщиков) и др. Не оправдавшие «доверия» оставались в лагерях в роли барачных старост, их помощников, информаторов или использовались как полицейские. Из них же формировали карательные и охранные подразделения. Первые принимали активное участие в борьбе с партизанским движением в Белоруссии, Крыму, Украине, Югославии, Словакии, Италии, многих других странах. Личный состав вторых привлекали для охраны железнодорожных сооружений и путей, важных военных и промышленных объектов, лагерей военнопленных, тюрем и др. Его же использовали при проведении облав, обысков, задержании советских парашютистов и т. д.

«Счастливчиков», выдержавших все предварительные испытания на преданность Третьему рейху, ожидала широкая сеть «учебных заведений» Абвера и РСХА.

Среди почти двух сотен нацистских диверсионно-разведывательных и контрразведывательных органов и служб, действовавших на Восточном фронте, особое место занимали их школы и курсы. С 1942 г. им стала принадлежать ведущая роль по подготовке широкой разновидности агентов, диверсантов и пропагандистов. География расселения «учебных заведений» Абвера и РСХА была обширной – от территории Третьего рейха, нейтральных и союзных ему стран, оккупированных европейских государств, до советско-германского фронта. Наибольшее их число дислоцировалось в Польше, Белоруссии, Прибалтике, Украине, Крыму, в некоторых областях Российской Федерации.

Школы и курсы по подготовке агентуры стремились иметь практически все диверсионно-разведывательные органы – от центральных аппаратов Абвера и РСХА до их заграничных, периферийных и фронтовых подразделений – абверштелле, абверкоманд (абвергрупп), соединений и организаций особого назначения («Бранденбург», «Курфюрст», «Цеппелин», «Зондерштаб Р», «Ваффен СС Ягдфербанд»), ГФП, полиции безопасности и СД, отделов штаба ОКХ «Иностранные армии Восток» и многих других. Наибольшее их число приходилось на долю Абвера и Главного управления имперской безопасности. Однако и здесь наблюдалось различие: в противовес видению РСХА, абверовских «учебных заведений» на территории Германии было немного. Дислокация их в рейхе была нехарактерной, чаще всего с прицелом на подготовку лишь некоторых технических специалистов шпионажа и диверсий, а также разведчиков-нелегалов. Основная их масса «ютилась» в прифронтовых областях и относительно неглубоком тылу оккупированной территории. К середине 1942 г. на Восточном фронте Абвер задействовал почти пятьдесят школ, курсов и учебных центров, в которых за годы войны прошли обучение десятки тысяч человек. В течение одного-трех, реже пяти-шести месяцев в них одновременно обучались 2–3 и даже 4 тыс. подельников шпионажа и диверсий.