Дочь игрока - Рут Оуэн

Он обеими руками пригладил мокрые волосы и глубоко вздохнул.

– Я понимаю, почему ты отвергла мое предложение. Я обидел тебя так, что мне нет прощения. Но я не смогу вынести фарс, в который превратится моя жизнь, если я останусь здесь, с тобой. Мир широк, достаточно широк для того, чтобы человек мог в нем затеряться. Если я поищу хорошенько, то смогу найти такое место, где обрету подобие покоя и забуду о том, что люблю тебя.

Рина пыталась вдохнуть и наконец ей удалось выговорить сдавленным голосом:

– Ты… любишь меня?

– И всегда любил. Но я знаю, ты не испытываешь ко мне того же чувства, и не стану пытаться изменить…

Речь Эдуарда внезапно оборвалась, потому что Рина, обхватив руками его шею, закрыла ему рот поцелуем.

«Это сон», – подумал Эдуард. Сны о ней мучили его с той первой ночи в конюшне. От видений он мгновенно просыпался, плоть его была напряжена, и все в нем горело от жажды снова вернуться в обжигающий рай ее объятий.

Но горячие медовые губы, прильнувшие к его рту, были настоящими. Пышные формы под его ладонями были настоящими. Страстное желание, охватившее его, заставило почувствовать себя живым. Впервые это случилось после той ночи с ней. Застонав, он впился в ее губы, забыв обо всем в сладком безумии ее ласки. «Господь милосердный, если это сон, позволь мне никогда не просыпаться».

Но когда она попыталась расстегнуть его плащ и, потерпев неудачу, произнесла неподобающие леди слова, он понял: это не сон. Это женщина, которую он обесчестил и которую любит. Он не опозорит ее снова. Стиснув зубы, Эдуард заставил себя отодвинуть ее на расстояние вытянутой руки.

– Ты не можешь… хотеть этого. Ты меня не любишь. Я это знаю и уже смирился.

Ее губы изогнулись в колдовской улыбке.

– Нет, я тебя люблю. Я всегда любила тебя. Даже когда думала, что ты – отец ребенка Клары. Даже когда ты сказал, что моя любовь ничего для тебя не значит…

– Она для меня – все, – признался Эдуард. – Но я боялся в это поверить. И из-за своей боязни причинял тебе боль. – Он нежно погладил кончиками пальцев ее щеку, – Я все еще вижу эту боль в твоих глазах.

– Так прогони ее, – выдохнула Рина. На ее глазах блестели слезы. – Только ты можешь это сделать, Эдуард. Только ты… – Она умолкла, потому что он прильнул к ее губам страстным поцелуем.

Их обоих сжигал священный огонь в предчувствии блаженства. Они выбрались из одежды, рассмеялись, когда он оторвал рукав ее платья, и еще раз, когда она с размаху села на пол, пытаясь стянуть с него сапоги. Эдуард подумал, что они никогда не смеялись вместе, и удовольствие от этого было столь же эротичным, как от прикосновений ее смелых рук и ее мягких, сладких губ. Они смеялись, путались в одежде и ласкали друг друга до тех пор, пока оба не остались нагими – она лежала под ним на ковре у камина, утопая в массе своих волос.

От ее красоты у него захватило дух. Отблески огня играли на пышных изгибах и впадинах ее тела, подобно опытному любовнику. Его жадный взор скользил по ее телу, он наслаждался видом ее грудей, ее пышных бедер, мягкого пушка рыжих волос, оттеняющих треугольник между бедрами. Ее глухой стон привлек его взгляд к ее лицу, и он увидел, что она тоже его рассматривает. Ее широко раскрывшиеся глаза смотрели на ту часть его тела, которая красноречиво говорила о его желании.

Рина потрясенно прошептала:

– В конюшне… в темноте… я не знала, что ты такой… большой.

Эдуард усмехнулся, словно школьник, – он знал, что она не понимает, как такое замечание действует на его самолюбие.

– Рад, что ты одобряешь, – рассмеялся он. – Так как я единственный мужчина, у которого ты это увидишь.

Он ожидал, что она вместе с ним посмеется над его шуткой. Вместо этого она отвернулась в сторону. Она сделала это быстро, но он все же успел заметить промелькнувший в ее глазах стыд и отблеск явственного ужаса, которые рассказали ему гораздо больше, чем сказали бы слова. Волна тошноты поднялась в нем. «Господи, почему это должно было случиться с ней?» Он взял ее за подбородок и повернул к себе.

– Кто это был?

– Не имеет значения. Он не…

– Он пытался, – зарычал Эдуард. – И это имеет значение, черт подери. Какой-то ублюдок пытался тебя изнасиловать. Я хочу знать его имя.

– Альберт, – прошептала она. – Он… умер.

«Ему повезло», – подумал Эдуард. Любая смерть более приятна, чем та, которая грозила бы этому грязному псу от руки графа. В его мозгу роились вопросы. Как это произошло? Когда? И где этот негодяй прикасался к ней? Он хотел знать все, но не сейчас. Она должна забыть то, что случилось, и помнить только любовь и уважение, которые могут дать прикосновения мужчины. Его прикосновения.

Эдуард прижался ртом к ее груди и втянул в себя сосок медленными, жгучими поцелуями. Она ахнула и вцепилась пальцами в его волосы, ее глаза блестели их общей страстью, из них исчезла тень прошлого. Она выгнулась дугой и прижалась к нему с глухим стоном. Он улыбался и продолжал свое нежное наступление, осыпая ее талию и живот влажными, дразнящими поцелуями, а потом его палец проник в нее, и они оба задохнулись от остроты ощущений. Рина вцепилась в ковер, извиваясь от страсти.

– Сейчас, Эдуард. Я хочу тебя.

Кровь громко пульсировала в его жилах. Он так же сгорал от желания, как и она, но сдерживал себя. Он приподнялся над ней, заглянув ей в глаза.

– Я хочу тебя, – выдохнул он, слова вырывались у него короткими хриплыми толчками. – Прикоснись ко мне. Господи, я хочу, чтобы ты ко мне прикоснулась.

Неуверенность промелькнула в ее глазах. Он нагнул голову и завладел ее ртом глубоким, жадным поцелуем. Низкий стон вырвался из чьей-то груди, бог знает из чьей. Их поцелуй еще длился, когда она взяла его плоть в свою руку. Наслаждение заставило его содрогнуться. Приподняв бедра, Рина широко раздвинула ноги и направила его в свою податливую сердцевину, радуясь его проникновению каждой частицей тела и души. Они двигались как одно целое, сливались, повинуясь той ослепительной магии, которая впервые завладела ими в конюшне. Он проникал в нее, сливал свою силу с ее мягкостью, пока уже не мог отличить, где кончается его душа и начинается ее. Последний, безумный взлет – он упал на ковер рядом с ней, крепко прижал к себе и запечатлел на лбу любимой последний нежный поцелуй.

Сабрина проснулась в постели Эдуарда, лежа на его теплой груди. Его рука жестом собственника обхватила ее плечи. Посреди ночи он отнес ее в спальню и сказал, что ей уже давно пора с ней познакомиться. Ее губы сложились в легкую улыбку, когда она вспомнила, в чем именно состояло это знакомство.

Удовлетворенно вздохнув, Рина теснее прижалась к его груди. Ее убаюкивало его мерное дыхание, она чувствовала себя в полной безопасности – защищенной впервые в жизни. И любимой. Она открыла глаза и посмотрела на лицо спящего человека, который за одну ночь дал ей больше любви, чем она встречала за всю свою жизнь. Его лицо было повернуто в сторону, вторая рука лежала на подушке над головой, согнутая в локте. Его черные волосы растрепались, спутавшись во время любовных игр, и падали ему на лоб. Он выглядел удивительно юным. Не в силах устоять перед искушением, она подняла руку, чтобы пригладить его волосы, но ее рука замерла, когда она поняла, что мягкий свет за окном означает наступление рассвета.