Ночной ангел. Книга 3. По ту сторону тени - Брент Уикс

— А что, если умеешь все это контролировать? — спросила Ви, поднимаясь с места и закладывая руки за спину. Она чувствовала себя маленькой девочкой. — Тогда будет гораздо проще.

Все девочки в классе уставились на Ви, не веря, что можно отважиться на подобную дерзость.

— Ты хочешь сказать, что от природы владеешь тайной одного из самых сложных реляционных заклинаний?

— Я этого не сказала, — с агрессивным видом возразила Ви.

Она все еще не пришла в себя, а предстоящий разговор с Эленой висел над душой смертным приговором. Вполне возможно, что именно так он и закончится.

— Так вот, пока не навела такие чары, сиди и помалкивай.

Ви нахмурилась и, немного помолчав, ответила:

— Я уже навела.

— Неужели? Тогда, будь добра, расскажи нам, — попросила сестра Джизадин, презрительно усмехаясь.

«Ну погоди, сука!»

— Я занималась любовью с парнем, а у него никак не получалось пробудить от спячки свою игрушку. — После первых слов Ви у сестры Джизадин от изумления глаза едва не вылезли на лоб. — Вот я возьми да и включи заклинание на совокупление. Обычно оно действует через пять минут. То есть я хочу сказать, что иногда получается неловко. Если перестараешься, он уже кончит, не успев раздеться. На этого парня чары не подействовали. Говоря по-вашему, я преувеличила свою природную привлекательность. Пришлось повозиться с заклятием, пока я не почувствовала, что оно начало действовать. Глаза у парня затуманились, и он начал нести чушь про мою мальчишескую фигуру, хотя сам в это время тискал весьма пышные груди.

Сестра Джизадин застыла с разинутым ртом, не в силах произнести ни слова.

— Во всяком случае, это уж точно не составило большого труда. У меня огромный опыт по части заклинаний на предмет секса, но я почерпнула его у одной куртизанки. А уж если за мое обучение возьмутся сестры, то и остальные заклинания пойдут как по маслу.

В классе долгое время стояла тишина, и все взоры устремились на Ви. Наконец сестра Джизадин закрыла рот и начала что-то говорить, потом опять замолчала, глядя мимо Ви. Двенадцатилетняя девочка с редкими зубами настойчиво тянула руку.

— Что ты хочешь, Хана? — спросила сестра Джизадин.

Хана встала с места, заложив руки за спину:

— Сестра, объясните, пожалуйста, к какой категории магов относится куртизанка?

Ви весело рассмеялась.

Сестре Джизадин, видимо, это надоело.

— Садитесь обе! — велела она. — А теперь поговорим о том, что является недооцененным. Даже если у людей не меняется восприятие чародейки, все равно, после того как чары спадут, возникает ощущение обмана. Во время действия чар люди не замечают, что ими манипулируют, но потом, особенно если чары были сильными, они понимают, что их реакция была неадекватной. Безответственное использование волшебных чар является одной из причин давнего недоверия к магам. Никому не хочется, чтобы им манипулировали, а все чары основаны именно на таких действиях. На сегодня все. Вы свободны.

Как будто Ви и не говорила ничего крамольного. Сестра Джизадин не ответила ни ей, ни Хане, и вообще, казалось, ее ничуть не смутила речь девушки. Только потом Ви сообразила, что сестра забыла прочесть последнюю часть лекции в триаде.

Мамочка К. поправила топазы в длинных волосах и критически осмотрела себя в зеркале мастера Пиккуна. Проснувшись, она обнаружила на туалетном столике записку, написанную корявым почерком Дарзо: «Я жив и приду за тобой». И больше ни слова. Какой назойливый и неугомонный человек! Она поднялась и в последний раз покрасила волосы в естественный пепельный цвет. Никаких серебряных нитей!

Потребовалось больших усилий убедить мастера Пиккуна сшить для коронации менее вычурное и более закрытое голубое платье по сравнению с теми, что она заказывала раньше. Наконец мастер стал делать замеры, и его руки принялись блуждать по ее телу, как обычно. Когда он перестанет это делать, Мамочка К. сразу же поймет, что окончательно состарилась.

— Ты — выдающаяся женщина, — в который раз восхитился мастер Пиккун. — Я встречаюсь со многими красивыми заказчицами. Обычные женщины ежедневно идут на новые уступки возрасту, и поэтому старость не является для них неожиданным ударом. У красавиц все случается сразу, и я обычно становлюсь тому свидетелем. Они пренебрегают моими советами и в очередной раз заказывают платье по последней моде, а потом видят себя в зеркале. Некоторые обвиняют меня, считая, что я все сделал нарочно, а другие смотрят на незнакомую старушку в зеркале и никак не могут оправиться от потрясения. В обоих случаях дамы плачут.

— Ну, я слезливостью не грешу.

— Гвиневера, ты же знаешь, когда я просто льщу. Женское тело для меня — то же самое, что полотно для художника. И я со всей ответственностью заявляю: твое тело пребывает в таком состоянии, что еще долгие годы не придется плакать. В тебе есть нечто необъяснимое. Идешь по жизни, танцуя, и все движения полны силы, красоты и грации. Кстати, хочу поговорить об этой сногсшибательной девице, которая теперь тоже числится в моих клиентках. Она слишком мускулистая для идеала, и я посоветовал ей проводить время в праздности и кушать шоколад. На подростка она не похожа, а глядя на такую грудь и бедра, любая богиня позеленеет от зависти. Клянусь Приапом, эта девица может носить все, что угодно, и я сошью для нее одежду бесплатно, только чтобы потом посмотреть, как она ее носит.

— Теперь ты хочешь пробудить во мне ревность, — улыбнулась Гвиневера.

Портной видел, что женщина шутит, но какая-то ее частица оставалась вполне серьезной. Эмил Пиккун говорил о Ви Совари.

— Хочу сказать, что, если бы поставить рядом ее портрет и твой, когда ты была в ее возрасте, любой мужчина попал бы в очень трудное положение, выбирая между вами. Тем не менее я не могу назвать это соперничеством. Ее красота пропадает зря. Эта девушка живет отдельно от своего тела и не умеет радоваться жизни. Ты же не утратила способности наслаждаться мужчиной, который доставляет радость тебе. Если бы на меня снизошло вдохновение создать платье, соответствующее твоим достоинствам, я из портного превратился бы в Господа Бога. Знаешь, Гвиневера, из всех моих заказчиц ты всегда останешься самой любимой.

Мамочка К. улыбнулась, тронутая словами портного. От мастера Пиккуна всегда ожидаешь очередной распутной выходки, но за ней не кроется ничего серьезного, а вот сейчас каждое слово портного было искренним.

— Спасибо, Эмил. От твоих слов на сердце стало теплее.

— Жаль, что мне не суждено обогреть другие части твоего тела, — ухмыльнулся Пиккун.

— Искушение велико, — рассмеялась Гвиневера, — но слишком много женщин хотят получить скидку на пошив платьев к коронации. Они не переживут, если я доведу тебя до полного истощения.

— Какая жестокость! Намекнуть мужчине, какие чудеса способна творить в спальне жрица любви, а потом в течение четырнадцати лет отказывать ему в радости насладиться своими талантами!