Второй медовый месяц - Джоанна Троллоп

— Спасибо.

— Что случилось? — спросил Рассел.

Эди попробовала придвинуть к себе бокал, не дотянулась и безвольно обмякла на стуле.

— Просто устала как собака.

— Хм.

— Зал был прекрасный, — продолжала Эди. — Честное слово, просто замечательный. Можно сказать, один из лучших за все время. Нас слушали, на нас смотрели. Но… в общем, виновата я.

— В чем?

— Думала о другом, — призналась Эди.

Рассел поднялся и переставил бокал Эди поближе к ней:

— Вот.

— Спасибо.

— По-моему, если сознаешь, что делаешь, даже если мысли где-то бродят, — заметил Рассел, — это уже не важно.

Эди вздохнула:

— Важно.

Рассел обвел взглядом кухню и осторожно предложил:

— Хорошо бы тебе сразу лечь, а я сам здесь уберу.

Эди глотнула вина.

— Все наши дома?

— Понятия не имею.

— Не смогу лечь, если кто-то еще не вернулся.

— Эди…

— Не могу, — глупо повторила Эди. — Никогда не могла и никогда не научусь.

Рассел закрыл глаза.

— Бред и враки, — пробормотал он сквозь зубы.

— Что?

— Ничего.

— Нечего на меня ворчать, — сказала Эди. — Не стоило дожидаться меня, только чтобы побрюзжать.

Рассел вздохнул:

— Что надо сделать?

Эди разразилась саркастическим смехом.

— Проще составить список дел, без которых можно обойтись…

— Послушай, — перебил Рассел, — послушай. Сейчас нам еще хуже, чем когда они учились в школе. Хуже, чем когда они стали студентами. Просто перестань за все хвататься сама. Перестань, и точка. Если они узнают, что тебе нужна помощь, они со всем справятся сами!

Эди отвернулась.

— Я не могу им позволить.

— Почему?

— Потому что они несчастные, у них разбито сердце, полно проблем, и во всем виновата я.

— Чепуха, — яростно возразил Рассел. — Чепуха и бред. Ты ведешь себя так только по одной причине: чтобы не расставаться с прошлым и иметь оправдание.

Эди легла щекой на стол.

— Дай мне сил…

— И мне, — поддержал Рассел.

Эди фыркнула. Рассел промолчал.

Не поднимая головы со стола, она спросила:

— И какого черта ты до сих пор не лег? Только чтобы сорваться на мне?

В кухне стало тихо. Рассел прокашлялся. Эди смотрела на плиту и думала, что кафель на стене над ней давно пора вымыть.

Наконец Рассел заговорил:

— Мне надо сказать тебе кое-что.

— Она в приемной, — сообщил Блейз Мэтью.

Мэтью упрямо смотрел в экран и не отвечал.

— Она ждет с девяти.

— Знаю.

— Говорит, что ей точно известно — ты здесь.

— Да.

— Мэтт, — Блейз нагнулся и попытался вклиниться между головой Мэтью и экраном компьютера, — не заставляй ее сидеть там весь день. Так нельзя.

— Я не должен видеться с ней, иначе не выдержу. Другого способа нет.

— Знаешь, некрасиво увиливать…

Мэтью перевел взгляд на Блейза.

— Знаешь, что будет, если я выйду к ней? Она спросит, можем ли мы где-нибудь поговорить, и поскольку вокруг будут люди, я не стану закатывать скандал, скажу «да», и мы пойдем в кофейню или еще куда-нибудь, и там она начнет объяснять, что все еще можно исправить, что она сделает все так, как я хочу, а я буду твердить, что уже поздно, потому что так и есть, пока она не расплачется, а я не почувствую себя полным ублюдком, не скажу, что мне пора, и не вернусь сюда. И все будет еще хуже, чем раньше. Так что и начинать не стоит.

Блейз выпрямился, присел на край стола Мэтью и вытянул ноги.

— Она говорит, что ей надо сказать тебе только одну вещь, — сообщил Блейз, — так что много времени это не займет.

— Да какая разница, что ей надо!

Блейз в изнеможении запрокинул голову и уставился в потолок.

— Мэтт, у тебя нет выбора.

— Есть. Это последнее, что у меня осталось.

— Какие бы чувства ты к ней ни испытывал, вы жили вместе, ты обязан выслушать ее еще раз. Представь, как унизительно для нее сидеть там, внизу, на виду у людей, которым известно, что вы были вместе. Если она отважилась на такое, то это не просто каприз.

— Это еще почему?

— Она не из таких.

— Мало ли, она могла измениться, — возразил Мэтью.

— Только потому, что ты вытираешь об нее ноги.

Мэтью рывком отодвинул стул и крикнул:

— Да уймись ты!

Несколько человек за ближайшими столами вздрогнули.

— Тихо! — потребовал кто-то из девушек.

— Хватит читать мне нотации, — прошипел Мэтью. — Хватит поучать.

Блейз пожал плечами:

— Ну как знаешь.

Мэтью ничего не ответил.

Блейз вернулся к своему столу.

Мэтью поднял глаза на уровень экрана и вдруг заметил, что коллеги, которые обернулись на его крик, по-прежнему смотрят на него — тревожно, пристально, как смотрят, ожидая следующего поворота драмы. Мэтью придвинул стул ближе к столу, вгляделся в экран, положил руку на мышку. Потом досчитал до пятидесяти, встал и медленно, с равнодушным видом, какой он только мог изобразить, двинулся в приемную. Проходя мимо Блейза, Мэтью даже не взглянул на него.

Рут в деловом костюме сидела в черном кожаном кресле и читала «Файнэншл таймс». Ее волосы были собраны сзади в узел, из которого продуманно выбивались короткие торчащие пряди, на носу сидели очки для чтения в красной оправе. Мэтью вспомнил, как она объяснила, что может обходиться и без очков, но на некоторых совещаниях они оказываются полезным психологическим барьером. Он остановился в ожидании. Рут почувствовала его взгляд, подняла голову и посмотрела на него поверх газеты.

Он подошел поближе и опять неловко остановился. Ее лицо было совершенно непроницаемым.

— Ну вот, я здесь, — смущенно пробормотал он.

Она неторопливо свернула газету, отложила ее на стеклянную столешницу ближайшего столика и поднялась. На Мэтью вдруг напала дрожь.

Явно в расчете на секретаршу за барьером из матовой стали и черного акрила Рут внятно и невозмутимо произнесла:

— Это не займет много времени, — затем наклонилась и взяла свою сумочку и портфель.