Добро пожаловать в ад - Андрей Дышев

– Подробностей я не знаю, но говорят, что он попал под грузовую машину. То ли оступился, то ли у него закружилась голова, в общем, его раздавило насмерть.

Мы снова опоздали. Мы шли по воронкам от разрывов и по трупам, следуя за тенью убийцы.

Я повесил трубку. Пересказывать содержание этого разговора Ирэн уже не имело смысла. Она все слышала.

– Когда-нибудь этому наступит конец? – произнесла она. – Убийца еще не захлебнулся кровью своих жертв?

– Наверное, очень многое он поставил на карту.

– Может, он вообще ненормальный? Маньяк?

– Это не избавляет нас от необходимости продолжать расследование.

– Какое расследование, Кирилл?! – вдруг нервно воскликнула Ирэн, и на ее голос обернулись случайные прохожие. – Он обрывает все нити, стоит нам только нащупать их! Я не понимаю, как можно работать в такой обстановке? У нас больше нет ходов! Я уже готова стать приманкой для убийцы, но, как назло, утопила свой мобильник и потому никак не могу натравить его на себя! Ума не приложу, что еще можно предпринять! Нам надо сдаваться! Надо сдаваться или утопиться от стыда!

Это уже был крик отчаянья. Но самое скверное заключалось в том, что я не знал, что ответить Ирэн и чем ее успокоить. Что нам оставалось делать? Обивать пороги военкоматов в поисках полумифического Максима Блинова? Но мы не знали о нем ничего конкретного. Откуда и в каком году он был призван? Где служил и при каких обстоятельствах пропал без вести? Какое у него отчество и сколько ему лет, в конце концов! Без этих данных мы можем искать нужного нам парня до скончания века – мало ли Максимов Блиновых на свете!

Я опустил руку на плечи Ирэн и повел ее по какой-то узкой улочке, щедро политой помоями. Никогда еще я не видел Ирэн в столь печальном состоянии. Все эти дни, что она провела со мной, Ирэн из кожи вон лезла, стараясь помочь мне. Нетрудно было догадаться, что она мечтает первой вычислить убийцу, и благодаря этому засверкать передо мной новыми гранями, предстать с неожиданной стороны, понравиться мне и даже вскружить мне голову. Но все ее усилия оказались напрасными. Она не только не смогла распутать головоломку преступления; она окончательно запуталась и, по-видимому, впервые так остро и безнадежно почувствовала свою несостоятельность как детектива. В ее понимании мое сердце находилось где-то в финале расследования; подобно призу или чемпионскому кубку, оно должно быть вручено Ирэн в качестве награды. Но чем энергичнее рвалась Ирэн к финалу, тем дальше он уходил от нас. Сегодня утром нам обоим показалось, что разгадка уже близка – ведь мы отработали и отбросили все версии, кроме последней. Мы считали, что через риелтора сможем найти Максима Блинова. То есть мы собирались проделать тот же путь, которым шла к своей гибели Тося. Мы намеревались встать под ту же гильотину, под которой стояла она, чтобы в последнее мгновение схватить за руку палача. Но вместо нас на месте казни оказался риелтор, и он унес с собой в могилу всю информацию о Максиме Блинове…

Мы шли долго и бесцельно, тем не менее быстро, будто куда-то опаздывали. Я надеялся, что прогулка по городским трущобам, где жизнь была несуетной, бедной и полной экзотики, успокоит Ирэн и поможет ей справиться с нахлынувшим отчаяньем. Всюду жизнь – в тесных, захламленных двориках, в многоярусных фанерных надстройках, в сараях с крохотными оконцами, в подвалах, где жилые комнаты и улицу разделяли лишь хлипкие дощатые двери…

Сделав круг, мы вышли на площадку, которая нависала над обрывом подобно балкону. По ней стелился дым от мангала, вдоль низкого ограждения стояли столики. Красные зонты раскидали по площадке круглые жидкие тени. Кафе только открылось, и официант в белой рубашке еще лениво расставлял стулья.

Я усадил Ирэн за крайний столик, лицом к обрыву, где сквозь частокол кипарисов проглядывала синева моря. Дул сильный горячий ветер, и мятая поверхность моря была покрыта белыми пенными мазками. По волнам, прыгая и кувыркаясь, скользил виндсерфинг. Прозрачный пластиковый парус сверкал на солнце, словно стекло.

К нам подошел официант, у которого рукав рубашки был выпачкан в губной помаде. Я заказал свое любимое вино. Официант долго рылся под стойкой, потом, не поленившись, сбегал в фирменный магазин. Надеясь на то, что я щедро оплачу его труд, он громко посетовал на жару, сообщил, что подобного вина в других кафе вообще не бывает, и полез в карман за штопором.

Когда он наполнил наши бокалы и пошел прогонять толстого кота, забравшегося на стойку, Ирэн спросила:

– А почему ты всегда выбираешь вино именно этого года – восемьдесят девятого? Потому что в этом году ты вернулся из Афгана?

– Не только потому, – ответил я, глядя, как внутри бокала преломляется солнечный свет, напоминая тонкие золотые пластинки. – Осенью этого года какая-то сволочь в руководстве района решила подавить виноградники бульдозерами. Так сказать, осуществить практические меры по борьбе с пьянством. Но мы с ребятами поставили по периметру виноградника палатки и целый месяц, пока собирали урожай, держали оборону. И милиция ничего сделать не могла, потому что мы приковали себя к бетонным столбам… Теперь я пью это вино и чувствую: мое, родное, мной спасенное.

– Значит, ты по натуре бунтарь?

Я пожал плечами и усмехнулся.

– Не знаю. Может, бунтарь. А может, просто любитель выпить.

Я смотрел на знакомую черную этикетку, и в моей памяти всплывало нечто похожее на кадры из кинофильма: катер убийцы режет волны рядом с яхтой, бутылка красного вина летит, кувыркаясь, в мою сторону. И вот она падает на палубу и катится прямо на меня…

Даже не пригубив бокал, я поставил его на стол.

– Что с тобой? – спросила Ирэн. – Ты в лице изменился…

– Он кинул в меня точно такой бутылкой, – произнес я. – Но тогда я даже не обратил на это внимания.

– Кто? – не поняла Ирэн. Она не знала и не могла знать, каким способом убийца отправил мне свое последнее послание, потому что в это мгновение спускалась в камбуз яхты.

– Тогда, на море, убийца швырнул мне точно такую бутылку вина, урожая тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.

– Ты мне об этом ничего не говорил.

– Да, я забыл рассказать тебе об этом. Он налепил рядом с этикеткой бумажку с надписью: «Игра закончена. Ты проиграл».

– «Игра закончена»? – испуганно повторила Ирэн и невольно посмотрела по сторонам.

– Нет-нет! Вовсе не это письмецо вспомнилось мне. Не принимай близко к сердцу писульки самоуверенного идиота… Я только сейчас подумал… Это ведь просто дьявольское совпадение, Ирэн! В магазинах Побережья продается несколько сотен видов вин. Но он выбрал именно то, какое я предпочитаю: красное, тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.

– Твое любимое… – добавила Ирэн. – Откуда он мог узнать, что это твое любимое?

– Вот именно – откуда? Мало один раз проследить за мной и увидеть, какую колбасу, какой хлеб и какое вино я выбираю в магазине. Убийца хорошо знает, что я покупаю именно это вино, и только его! Он что, следил за мной несколько лет?