На шаг сзади - Хеннинг Манкелль

– Пусть кто-нибудь поговорит с дежурной сестрой или врачом, кто там с ним разговаривал. Какой голос, какой выговор, старый, молодой… все может пригодиться.

Мартинссон пообещал этим заняться. Ближайший час они посвятили распределению обязанностей. В комнату зашла Лиза Хольгерссон и сказала, что похороны Сведберга назначены на следующий вторник. Она говорила и с Ильвой Бринк и со Стуре Бьорклундом. Валландер заметил, что она очень бледна – тоже, видимо, сильно устала. Он знал, каких трудов ей стоит обороняться от журналистов, – он ей не завидовал.

– Кто-нибудь знает, какую музыку любил Сведберг? – спросила она. – Ильва Бринк, как ни странно, не знает.

Валландер, к своему удивлению, сообразил, что и сам не может ответить на этот вопрос. Он попытался мысленно связать образ Сведберга с какой-то музыкой – и не сумел.

– Он любил рок, – неожиданно сказала Анн-Бритт. – Как-то он мне рассказал. Его кумиром был певец по имени Бадди Холли. Тот, что давным-давно погиб в авиакатастрофе.

Валландер с трудом вспомнил, о ком она говорит.

– Это не он пел «Пегги Сью»? – спросил он.

– Он. Но это вряд ли подойдет для похорон.

– «Благословенна будь, земля», – сказал Мартинссон. – Это всегда хорошо. Хотя можно и поспорить на эту тему – так ли земля прекрасна, как утверждает псалом. Особенно если вспомнить, чем мы сейчас занимаемся.

Лиза Хольгерссон выслушала короткий доклад Валландера.

– Как бы мне хотелось, чтобы мы что-то уже узнали к похоронам, – сказала она перед уходом.

– Не думаю, чтобы нам это удалось, – ответил Валландер. – Но мы все хотим того же.

Было уже пять. Они собирались заканчивать совещание, когда пронзительно зазвонил телефон. Это была Эбба.

– Что, журналисты? – спросил Валландер.

– Нюберг. Мне кажется, что-то важное.

У Валландера перехватило дыхание. Он вздрогнул так, что заметили и Мартинссон, и Анн-Бритт. В трубке что-то заскрипело, потом он услышал прерывающийся голос Нюберга:

– Похоже, мы были правы.

– Нашли место?

– Кажется, да. Сейчас делаем съемку. И пытаемся зафиксировать следы.

– Мы угадали направление?

– Это метров восемьдесят от того места, где мы их нашли. И место он выбрал с умом – в густом кустарнике. Все наверняка его обходили.

– Когда начнете копать?

– Я думал, может быть, ты захочешь приехать.

– Еду.

Валландер положил трубку:

– Кажется, они нашли место, где были спрятаны трупы.

Решили, что Валландер поедет один. Слишком много было неотложных дел.

Валландер поставил на машину голубой маячок и нажал на газ. Миновав заграждение, он подъехал прямо к месту, где были найдены тела. Его уже ждал один из техников-криминалистов.

Нюберг огородил участок примерно в тридцать квадратных метров. Валландер сразу понял, что Нюберг прав – место было выбрано идеально. Как они и предполагали. Он присел на корточки рядом с Нюбергом. Несколько полицейских в комбинезонах стояли наготове с лопатами.

Нюберг показал пальцем:

– Здесь копали. Сняли дерн, потом положили на место. Если присмотреться, увидишь, куда бросали землю. Вот здесь, посмотри, в сухих листьях. Если в вырытую яму что-то кладут, остается лишняя земля.

Валландер провел рукой по заросшей травой кочке:

– Работали чисто.

Нюберг кивнул.

– Как по линеечке, – сказал он. – Ни малейшей небрежности. Мы бы никогда не нашли это место, если бы не решили, что оно должно быть. И что оно где-то рядом.

Валландер встал:

– Чего мы ждем? Давайте копать.

Работа шла медленно. Нюберг руководил процессом, перебегая от одного землекопа к другому. Когда они сняли верхний слой дерна, уже вечерело, пришлось быстро смонтировать и включить прожектора. Под слоем дерна земля была рыхлой. После нескольких ударов лопатой они увидели четырехугольную яму. В десятом часу приехали Лиза Хольгерссон и Анн-Бритт Хёглунд. Они молча наблюдали за работой. Наконец, Нюберг по одному ему известным причинам посчитал, что работа закончена, и дал команду прекратить копать. Но Валландеру уже все было ясно. Эта четырехугольная яма была временной могилой для троих погибших.

Они встали около ямы полукругом.

– Довольно большая, – сказал Нюберг.

– Да, – сказал Валландер. – Довольно большая. Хватило бы и на четверых.

Его передернуло. Первый раз за все время им удалось приблизиться к убийце хотя бы на шаг. И они впервые сумели хоть немного понять его логику.

Нюберг встал на колени у ямы.

– Здесь ничего нет, – сказал он. – Но можно предположить, что трупы были в герметичных мешках. И если под слоем дерна лежала пленка, думаю, что даже собака Эдмундссона не взяла бы след. Но мы, конечно, перетрясем каждый комочек.

Валландер вернулся к тропинке в сопровождении Лизы Хольгерссон и Анн-Бритт.

– Чего он хочет? – спросила Лиза. Голос ее дрожал от страха и отвращения.

– Не знаю. Но у нас все же есть один выживший.

– Иса Эденгрен?

Он не ответил. Они это знали и так.

Яма была предназначена и для нее тоже.

В пять часов утра во вторник тринадцатого августа Валландер выехал из Истада. Он решил ехать вдоль побережья, через Кальмар, и, уже проехав Сельвесборг, вспомнил, что обещал доктору Йоранссону явиться сегодня в клинику. Он съехал на обочину и позвонил Мартинссону. Время шло к семи, день обещал быть теплым и сухим. Валландер попросил Мартинссона позвонить врачу и отменить визит.

– Скажи, что я уехал в срочную командировку, – сказал он.

– Ты что, заболел?

– Профилактический осмотр, – соврал он. – Ничего больше.

Потом, уже набирая скорость, он подумал, что Мартинссон наверняка удивится, почему он не позвонил доктору сам. И в самом деле – почему? И почему ему не сказать все как есть – что у него признаки диабета, половина шведов диабетики, и ничего постыдного в этом нет. Он и собственных мотивов не понимает.

Доехав до Брёмсебру, он почувствовал такую усталость, что вынужден был остановиться. Он свернул с дороги и подъехал к большому памятному камню, воздвигнутому когда-то по случаю очередного примирения между шведами и датчанами. Помочился за деревом, сел за руль, откинулся на сиденье и заснул.

Во сне его мучили какие-то причудливые образы, все время шел дождь. Он почему-то искал Анн-Бритт и никак не мог найти. Вдруг откуда-то появились его отец и Линда. Он точно знал, что это Линда, хотя она была совершенно неузнаваемой. И дождь, все время дождь…