Григорий Котовский. Загадка жизни и смерти - Борис Вадимович Соколов

против Советской власти, так как его хорошо знает и за ним пойдет вся Тамбовская губерния. Он стучит кулаком по столу, злобно рычит о том, что уничтожит «коммунию». Его командиры и «политический» состав ведут себя сдержанно, но все время приглядываются ко мне и прислушиваются к каждому моему слову.

Начинает светать, и я начинаю подводить игру к ее неизбежному и необходимому концу. Говорит Гарри, вышедший со мной из Бессарабии. Он хороший оратор, по внешности типичный махновец. В ярких красках он описывает геройские подвиги махновцев. Бандиты слушают с затаенным дыханием и горящими кровью глазами. Иван Матюхин кричит, что сегодня же он начнет наступление против красных и через короткое время создаст новую армию в 10 тысяч человек.

После его слов я поднимаюсь из-за стола, вынимаю из кармана наган и стучу им о стол. Вместе со мною поднимаются наши командиры и комиссары, поднимаются и бандиты.

Наступает последний момент нашего совещания, за которым на бандитов должен немедленно обрушиться справедливый гнев. Рукоятки револьверов и сабель судорожно сжимаются пальцами.

В это время я крикнул: «Долой комедию! Расстрелять эту сволочь!» И в тот же момент направил дуло своего нагана в Ивана Матюхина. У всех бандитов страшный перелом, переход от радости к безумному ужасу, особенно охватывает он Матюхина, человека-зверя, выкручивавшего красноармейцам головы. В ужасе он закидывает назад голову и закрывает ее обеими руками. Я хочу убить его, но новый наган дает подряд три осечки. В это время раздается залп со стороны моих командиров, и несколько убитых бандитов падают на пол. Я бросаю свой наган, отскакиваю к стене и начинаю отстегивать свой маузер.

Из-под стола, где успел спрятаться один из бандитских «комиссаров», раздается выстрел, и пуля раздробляет мне правую руку у плеча. Несмотря на боль, все же не теряю почина действий, и через несколько секунд все бандиты расстреляны. Выбегаем на двор, захватываем бандитскую охрану.

Пока мы «совещались», оба наши полка и пулеметная команда успели окружить село, и через какой-нибудь час после ожесточенной пулеметной и винтовочной стрельбы банда была уничтожена.

Боевая задача нашей бригады в Тамбовской губернии была разрешена; самая крупная и отборная банда была ликвидирована. Небольшие бандитские шайки охватил ужас, и они сдавались нам на милость, являясь с лошадьми и оружием.

Вскоре после тамбовской операции моя кавбригада была снова переброшена на Украину.

Эктов был помилован Советской властью и отправился к своей семье».

Комиссар бригады Котовского Петр Александрович Белов так описал разгром банды Матюхина: «…По договоренности между нами последним должен был выступить Котовский, и взмах его руки – послужить сигналом. И вот Котовский берет последнее слово. Он встает, на лице его заметна бледность. Владеть собой он умел, но здесь и он волновался… Как только он заговорил, все мы невольно сжали рукоятки револьверов, каждый знал, в кого он будет стрелять. Мы в этот момент смотрели только на Котовского, ожидая условного знака – взмаха левой руки. Вдруг Котовский громовым голосом крикнул: «Мы – бригада Котовского, и пришли вас, бандитов, уничтожить!» И не успев закончить фразу, выхватил наган и направил его в Матюхина. Спустил курок. Осечка. Второй раз. Осечка. Вдруг выстрел. Котовский стал медленно оседать на скамейку… Одновременно с выстрелом все остальные наши дали залп. А потом все смешалось».

Почему револьвер Котовского в решающий момент трижды дал осечку? Тут возможна и такая версия. Возможно, Котовский вспомнил о традициях джентльмена-разбойника. Операция против Матюхина все-таки очень мало напоминала честный бой. И Котовский, возможно, просто не зарядил револьвер, чтобы дать Матюхину некий шанс. И все равно один атаман, без костяка своей банды, не будет представлять большой опасности. И Иван Матюхин свой шанс не упустил, сумев в тот раз сбежать из Кобылянки. А Котовский за свое благородство поплатился тяжелым ранением, чуть было не сделавшим его инвалидом. Впрочем, это только версия, которую вряд ли когда-нибудь удастся доказать или опровергнуть.

Павел Тимофеевич Эктов, бывший штабс-капитан и бывший начальник штаба Антонова (формально он считался «заместителем начальника Главоперштаба, так как начальником Главоперштаба считался сам Антонов), стал героем рассказа Александра Солженицына «Эго». Хотя, отмечу сразу, биографию его и отчество (в рассказе он Васильевич) Александр Исаевич изменил, из офицеров сделав сельским кооператором и заставив чекистов арестовать его на Тамбовщине, тогда как на самом деле чекисты заманили его в Москву на заседание мифического «Всероссийского съезда повстанческих армий и отрядов», где и арестовали. Да и должность у героя рассказа поскромнее – помощник командира полка особого назначения при штабе армии. На эту должность реальный Павел Тимофеевич Эктов был назначен 16 января 1921 года, но уже 23 января стал командиром этого полка, а затем дорос до заместителя самого Антонова.

Из рассказа выясняется, что предал он антоновцев не по подлости, а потому, что таким образом хотел спасти жену и дочь, которых в противном случае обещали расстрелять. Солженицын пишет: «Великий рычаг применили большевики: брать в заложники семьи…

Пожертвовать женой и Маринкой, переступить через них – разве он мог??

За кого еще на свете – или за что еще на свете? – он отвечает больше, чем за них?

Да вся полнота жизни – и были они.

И самому – их сдать? Кто это может?!»

У Солженицына Эктов – не «ярый вдохновитель бандитов», а такая же, в сущности, жертва гражданской войны, как и преданные им матюхинцы.

Это трагический выбор гражданской войны – или пожертвовать жизнью не только своей, но и своей семьи, или предать товарищей по борьбе. И Котовский ставил людей перед этим выбором. В своем рассказе о ликвидации группы Матюхина Котовский не упоминает о том, что шантажировал Эктова его семьей. Но простодушный Шмерлинг приводит в биографии Котовского приводит такой разговор комбрига с Эктовым, очевидно, опираясь на свидетельства Ольги Петровны и других котовцев: «Котовский медленно застегивал пуговицы венгерки. Он говорил бледному, дрожащему Эктову:

– Вы дали мне слово быть преданным до конца. Ваша семья, как вы знаете, находится сейчас в Тамбове под арестом. В случае нашей победы я вам обещаю, что она будет немедленно освобождена. Во время нашей поездки вы все время должны быть рядом со мной, с правой стороны; я все время должен чувствовать ваши стремена, чтобы знать, что вы никуда от меня не отлучаетесь. Иначе вас ждет немедленная смерть. Я на этот шаг иду сознательно и начатое дело доведу до конца, хотя бы ценой своей жизни».

Тут прямо не говорится, что в случае, если Эктов разоблачит Котовского, то семья Эктова будет расстреляна. Но вряд ли Павел Михайлович сомневался, что с семьей поступят иначе.

Ивану Матюхину тогда удалось убежать от Котовского, он был только легко ранен. Но два месяца спустя, в сентябре 21-го, его застрелил вошедший к нему в доверие чекист Василий Георгиевич Белугин. Чекисты были мастерами провокации, а вожаков крестьянских повстанческих отрядов губила доверчивость.

А свою смерть Павел Тимофеевич Эктов, по одной из версий, отсрочил всего на год. В 1922 году в Тамбове прямо на улице его застрелили неизвестные. Вероятно, кто-то из уцелевших антоновцев отомстил Иуде. Правда, нельзя исключить, что народная молва выдала желаемое за действительное, и на самом деле Эктов мог прожить еще довольно долгую жизнь, особенно если догадался уехать куда подальше из Тамбовской губернии.

25–28 июля в Тамбове проходила 1-я общеармейская конференция коммунистов войск Тамбовской губернии. Тухачевский сообщил, что за период с 28 мая по 26 июля 1921 года в Тамбовской губернии обезврежено 16369 мятежников. Из них: в боях взято в плен 985 и убито 4515 человек; поймано в облавах 572 человека с оружием и 4713 без оружия; принесли добровольную явку с повинной 1244 мятежника с оружием и 4005 без оружия; и, наконец, явились в обмен на арестованные по приказу № 130 семьи 16 повстанцев с оружием и 319 без оружия. А всего по приказу № 130 было арестовано 1895 семей антоновцев. Что же касается «проведения в жизнь» приказа № 171, то Тухачевский сказал лишь, что, по неполным сведениям, было расстреляно 274 заложника. На самом деле, конечно, число расстрелянных заложников было значительно больше. И это объясняется не только неполнотой сведений, поступивших в Полномочную комиссию ВЦИК от участковых политкомиссий, но и тем, что некоторые командиры красноармейских частей и председатели местных ревкомов сами присваивали себе право проведения карательных акций по приказу № 171, а информацию освоих беззаконных действиях в Полномочную