Оскорбление нравственности - Том Шарп

Виновник всех обрушившихся на комманданта несчастий тоже провел ночь крайне беспокойно и неприятно в своей палате в Форт-Рэйпире. Правда, эта ночь была не такой скверной, как то, что ему пришлось пережить накануне под влиянием ЛСД. Но все же она оказалась достаточно трудной, чтобы убедить доктора фон Блименстейн — нет худа без добра, — что она дает своему пациенту слишком мощные дозы лекарств.

Один лишь констебль Элс спал спокойно. Оказавшись в одиночестве в квартире Веркрампа, которую он якобы охранял, констебль быстро обнаружил имевшийся у лейтенанта запас порнографических журналов, пролистал их, а потом отправился спать, мечтая о констебле Боте, желтый парик которого произвел на него большое впечатление. Один или два раза он подергался во сне, как дергается спящая собака, которой снится охота. Утром Элс встал и подъехал на машине к дому комманданта. Сдержанная ругань, донесшаяся до него с кухни, позволяла предположить, что комманданту пришлась не по вкусу редакционная статья в утренней газете.

— Так я и знал, так я и знал, — шумел коммандант, размахивая «Зулулэнд кроникл», статья в которой в оскорбительной форме обвиняла полицию в некомпетентности, в пытках невинных людей и в неспособности вообще поддерживать законность и порядок в городе. — Следующим делом они потребуют судебного расследования. Страна катится ко всем чертям! Как, черт побери, я могу поддерживать законность и порядок, когда половина моих подчиненных — скурвившиеся педерасты?

Миссис Руссо была шокирована.

— Ну и выражения у вас, — резко заметила она. — Даже у стен бывают уши, между прочим.

— Вот именно, — столь же резко и энергично согласился с ней коммандант. — Да будет вам известно, вот уже месяц как я живу в доме, который впору сравнить с трибуной в каком-нибудь конференц-зале. Тут везде натыкано больше микрофонов, чем…

Договорить миссис Руссо ему не дала.

— Подобного я от вас и выслушивать не желаю, — заявила она.

Стоя под окном, констебль Элс усмехался про себя и с нарастающим удовольствием прислушивался к спору, разгоравшемуся все жарче. В конце концов комманданту удалось уговорить миссис Руссо остаться его экономкой, но только после того, как он извинился за критику в ее адрес. С этим коммандант и отправился на работу.

В полицейском участке комманданта поджидала целая группа недовольных женщин.

Их с трудом удалось убедить дать ему пройти по лестнице.

— Делегация жен полицейских, сэр, — объяснил сержант Брейтенбах.

— Какого черта им нужно? — требовательно спросил коммандант.

— Это по поводу мужей, что стали «голубыми», — ответил сержант. — Они пришли требовать удовлетворения.

— Удовлетворения? — воскликнул коммандант. — Как же я, черт побери, могу их всех удовлетворить?!

— Вы меня не так поняли, — пояснил сержант, — они хотят, чтобы вы как-то привели их мужей в норму.

— Ах вот оно что. Ну ладно, зови их, — устало проговорил коммандант. Сержант вышел и через минуту вернулся в сопровождении двенадцати крупных и явно рассерженных женщин, которые немедленно обступили комманданта.

— Мы пришли, чтобы заявить официальную жалобу, — сказала самая крупная из них, по всей видимости, игравшая в группе роль лидера.

— Да, — сказал коммандант, — я понимаю.

— По-моему, вы ничего не понимаете, — ответила женщина.

Коммандант взглянул на нее и решил про себя, что все-таки он понимает причины их жалобы.

— Насколько я понимаю, вопрос касается ваших мужей, — сказал он.

— Совершенно верно, подтвердила крупная женщина. — Наши мужья были подвергнуты эксперименту, в результате которого они утратили свои мужские достоинства.

Коммандант записал эту жалобу на листе бумаги.

— Ясно, — сказал он. — Ну и что вы от меня теперь хотите?

Женщина неприязненно поглядела на него.

— Мы хотим, чтобы вы безотлагательно исправили это положение, — заявила она. Коммандант откинулся в кресле и уставился на нее.

— Исправил бы?

— Именно, — с чувством подтвердила женщина. Коммандант задумался о том, как ему следует вести себя дальше, и решил, что можно прибегнуть к лести.

— Мне кажется, средства излечения находятся в ваших собственных руках, — предположил он, сопроводив свои слова улыбкой вполне определенного смысла. Но говорить этого ему явно не стоило.

— Позор! — зашумели женщины. — Это оскорбительно!

Коммандант Ван Хеерден залился краской.

— Пожалуйста, извините, — начал оправдываться он, — вы меня не так поняли… — Но остановить женщин было уже невозможно.

— Что нам теперь — на свечи и морковки переходить, да?! — закричала одна.

— Женщины, женщины! Вы не так меня поняли, — изо всех сил пытался успокоить их коммандант. — Я хотел только сказать, что если вы все вместе…

Сквозь обрушившуюся на него лавину выкриков коммандант Ван Хеерден пытался донести до женщин мысль, что если только они все вместе соберутся и твердо встанут…

— Возьмите себя в руки! — заорал он, когда кричащие женщины окружили его стол. Сержант Брейтенбах и два полицейских, не успевших еще стать «голубыми», восстановили в кабинете порядок.

В конце концов основательно потрясенный коммандант пообещал женщинам, что постарается по возможности помочь им.

— Можете быть уверены, что я из кожи вон вылезу, лишь бы ваши мужья возвратились к исполнению своих супружеских обязанностей, — заверил коммандант, и женщины цепочкой вышли из кабинета. Пока они спускались вниз по лестнице, констебль Элс успел поинтересоваться у некоторых, не может ли он быть им чем-нибудь полезен, и договорился на вечер о трех свиданиях. Когда женщины ушли, коммандант приказал сержанту Брейтенбаху достать фотографии голых мужчин.

— Придется проделать все снова, чтобы вернуть их в исходное состояние, — пояснил он.

— Белых мужчин или цветных, сэр?

— Тех и других, — сказал коммандант. — Чтобы на этот раз все было наверняка.

— Может быть, нам лучше вначале проконсультироваться у опытного психиатра? — спросил сержант.

Коммандант Ван Хеерден задумался над этим предложением.

— А откуда вообще у Веркрампа появилась мысль о подобном лечении? — спросил он.

— Он читал книгу какого-то профессора по имени Айс Инк.[67]

— Странное имя для профессора, — сказал коммандант.

— Странный профессор, — уточнил сержант. — Мне все-таки кажется, что нам бы стоило обратиться за помощью к хорошему психиатру.