История под знаком вопроса - Евгений Габович

В опровержение первого израильского мифа Гольдбергер приводит множество фактов из ТИ. Назову некоторые из них:

• Две тысячи лет до завоевания Иерусалима Давидом в этом городе жили многочисленные другие народы.

• После завоевания город не стал еврейским: в нем жили и представители других племен.

• После распада Израиля и отделения от него Иудеи Иерусалим надолго перестал быть столицей всего еврейского народа.

• После захвата Иерусалима Навуходоносором и увода его жителей и вообще почти всех израильтян в вавилонский плен, город на полстолетия вообще перестал существовать (уж во всяком случае как столица).

• Не был Иерусалим никакой столицей евреев и в течение 18 с лишним веков рассеяния.

• Когда основатель сионизма Герцл посетил Иерусалим на гра нице XIX и XX веков, в городе жила небольшая кучка евреев, сконцентрированная в одном из кварталов Старого города.

• Даже сегодня, после 50 с лишним лет интенсивного еврейского заселения города около трети всех жителей Иерусалима ― арабы.

• Большая часть Иерусалима не входила в состав Израиля до шестидневной войны 1967 года, а применимость исторических мифов к новым кварталам, построенным после этой войны на аннексированной территории Западного Берега, крайне сомнительна.

В дополнение к этим признанным в рамках ТИ фактам можно отметить, что с точки зрения исторической аналитики миф о Иерусалиме имеет еще меньше основания быть признанным в качестве научно обоснованного:

• Нет никакой уверенности, что нынешний центр Иерусалима, по-арабски ― Эль Кудс ― это действительно библейский Иерусалим (на роль прообраза библейского Иерусалима могут претендовать Стамбул и Киев, Казань и Толедо).

• Сто лет археологических исследований в Палестине не смогли дать никаких доказательств исторического существования ни Давида, якобы захватившего Иерусалим, ни его сына Соломона, якобы построившего первый еврейский храм.

• Трудно предположить, что какие — либо евреи жили в нынешнем Иерусалиме задолго до его захвата османами. Скорее всего, они появились в Палестине в результате своего участия в составе войск Венеции, Генуи и других европейских городов и государств (вот они ― крестоносцы), которые не раньше XV века (скорее всего лишь в XVI) начали борьбу за эти земли с наступающими с севера османами.

• Впрочем, и в составе османских войск было множество иудеев, так что именно Османская империя была одно время страной с наибольшим контингентом еврейского населения в мире и какое-то небольшое дополнительное количество евреев появилось в Иерусалиме уже после османского завоевания города в XVI веке.

Несмотря на все эти неувязки, миф о Иерусалиме играет важную роль в политике националистических кругов в Израиле. Когда премьер — министр Ихуд Барак в 2000 году вел переговоры с Ясиром Арафатом и был готов признать Восточный (арабский) Иерусалим столицей арабского государства Палестина, националисты обвиняли его в намерении нарушить единство Иерусалима и продать часть оного врагам. Неспособность националистов признать палестинский статус Восточного Иерусалима является одним из главных препятствий к мирному соглашению с палестинцами.

Что касается второго израильского мифа (мифа о Храмовой горе), то и здесь Гольдбергер видит многие несоответствия оного традиционным историческим представлениям:

• Практически только при жизни Соломона его Храм был еврейским храмом. Вскоре после его смерти в нем возобладали языческие культы, возобновилось служение доиудейским идолам, а также божкам мощных соседних стран, в разное время доминировавших в регионе, таких как Ассирия, Египет и Вавилон.

• После восстановления разрушенного Навуходоносором храма в нем продолжали служить и во славу чуждых религии евреев правителей, каковыми были то персы, то греки, то римляне (как, например, в советское время в синагоге возносили молитвы во славу товарища Сталина и советского правительства).

• Храм в основном был местом жертвоприношений, которые современный иудаизм вряд ли считает славной страницей истории религии.

• Храм превратился со временем в рассадник коррупции, торгашества и интриг, что признается даже Талмудом.

• Долгие годы Храм был центром теократии, государственной формы, которую в демократическом Израиле сегодня приветствовали бы только особо фанатичные поклонники иудаизма (большая часть населения Израиля имеет светские взгляды и не в восторге от внутриполитической роли религиозных партий).

• Фиксация на Храм противоречит сегодняшней сути иудаизма и означает возврат в далекое прошлое, когда в совсем других условиях широко распространенного идолопоклонничества привязка к определенному месту имела важное значение (религия священных мест, капищ).

• Исторический опыт показывает, что преувеличение роли Храма (в противовес внутренним ценностям) для религии приводит к длящимся столетиями войнам, как это было со все теми же крестоносцами.

Отмечу, что к моменту восстановления Храма основой религиозной жизни евреев уже стали синагоги, заменившие и полностью вытеснившие Храм. «Тысячи синагог в странах рассеяния, а позже и в стране Израиля, не что иное, как тысячи осколков, на которые распался первоначальный единый иерусалимский Храм», пишет Юлий Марголин в книге «Повесть тысячелетий. Сжатый очерк истории еврейского народа» (Тель — Авив, 1973, стр. 55), имея в виду рассеяние во время вавилонского плена и после него. А более 19 веков Храм просто не существует, чем и доказывается его абсолютная ненужность для иудаизма.

Если обратиться к историко-аналитической модели прошлого, то никакого еврейского Храма в нынешнем Иерусалиме никогда и не было, а Стена Плача ― почитаемая как последний осколок бывшего Храма, на самом деле есть возведенный т. н. «крестоносцами» (на самом деле средиземноморскими европейцами XV и XVI веков) участок оборонительной стены внутригородского замка.

Гольдбергер подчеркивает сомнительную роль мифа о Храме в политике Израиля. Он считает сам этот миф возвратом к архаичным представлениям об иудаизме. Святость, привязанная ― к тому же без особого к тому основания ― к определенному пятачку земли, образует трагическое препятствие, которое стоит на пути великой универсальной святости мира.

Вторая половина XX века охарактеризовалась возникновением сотен новых независимых государств. И каждое из них тут же принялось за историческое мифотворчество. Из пальца высасывались великие истории малых и средних народов, с потолка списывались все новые и новые «славные страницы» их ранее никому не известного прошлого.