Час до конца сентября - Сантьяго

— Я сперва повел себя, как последний идиот, тормознул на старте, теперь Костян — явный фаворит. Попросил меня отойти, будто она мне подойти шанс давала, угу. Хотя… Давала, и не один. Я просрал все, — покаялся тихо другу Решад. Только с ним можно было вот так, честно, неприглядную правду о себе. — Да и в Казани у нее таких, как я — хоть гербарий суши…

— Ну, ты попал, брат. У тебя ж и без нее — богатый выбор, только подмигни.

— Мигать надоело, фары сломались, — вздохнул Решад, смакуя коньяк. — Марс, по чесноку, как у вас получилось сразу? Вы же после техникума вместе. Я еще прифигел, когда приглашение на свадьбу получил. Жалею до сих пор, не получилось приехать.

— Раньше еще, брат. Помнишь же, в восьмом классе нам пополнение привалило, когда в Сабане старую школу закрыли. Все девчонки в коричневых платьях по уставу, еще в жутких колготках ходили, а моя зашла в класс, как жар-птица влетела, — Марсель тепло улыбнулся, гордясь своей женой. — Кудри черные, синее платье, укороченное по самое… Фартучек такой, воздушный, и на высоченных каблуках! Рост свой компенсировала, хотя мне всегда нравилось, что она такая маленькая.

— Помню, она к тебе за парту передо мной уселась, я тогда тоже очешуел. Парт пустых было полно. Такую бурную деятельность развила на нашей камчатке. С сочинениями помогала. Благодаря Азальке я на абитуре русский язык легко сдал.

— Да у меня до сих пор, как Наилю Ильдусовну вижу на улице, голова в плечи уходит, все думаю, что начнет отчитывать: «Гарипов, Яруллин, а вам пять! И делим на двоих!» Тебе доставалось, кстати, не по делу.

— Ну, мать все считала, что с меня особый спрос. Недавно смеялись, помнишь, мы на субботнике в листву петарды подложили? До сих пор мне вспоминает. А уж окна разбитые. Каждое помнит. Пятьдесят семь стекол у нас с тобой счет, — вспомнил он подкол рыжей язвы. — Видел, недавно, кстати, Мишку Ардашева, дрища с первой парты, с Дальних Полянок. Ни разу не дрищ стал, пузо отрастил, бороду.

— Так он на лесопилке работает, часто вижу его. Трое детей, хозяйство в пару гектаров, жена у него, знаешь, кто?

— Нет.

— Ты должен помнить, за тобой бегала, светленькая такая, с Кащеем училась в классе, как ее… Диана! Помнишь, Диана Кривокорытова!

— Ахренеть! Помню, — Решад внезапно заржал непристойно, вспоминая казус. — Я ж пытался с ней встречаться, я честно пытался! Но как фамилия ее на ум придет, так я смеюсь, и поцеловать ее не могу! Стыдно сейчас, комплексов, может, девке подвесил…

— Нет, ну родители тоже хороши. Была б какая Маша, не так бы было смешно. А то — Диана!

— А Мишка же за Азалей хвостом увивался, или я уже путаю? — возвращаясь к разговору, спросил друг.

Марсель помолчал немного, улыбаясь своим мыслям, закурил:

— Еще как. Все морду мне обещал бить, если дотянется. А я тогда выглядел ужасно, да? Высокий, сутулый, очки нелепые, а она… Пацаны за ней бегали, не только Мишка, а она, гордячка, только смеялась. Муки адские. Я, как тень, за ней ходил. На выпускном же мы с тобой нарезались винища коробчатого, мерзотного?

— Не напоминай! Я всю сирень по периметру школы тогда удобрил этой «Изабеллой».

— Я как раз к Азале, пьянущий, подошел, пока ты сгибался в кустах, и заявил, что она станет моей женой.

— А она?

— Рассмеялась. И поцеловала. Сама… Я недели две, как пьяный был, все губы трогал — не приснилось ли. Потом уехали оба в Казань, в техникумы поступили. Как проклятый, после лекций ездил через весь город ее встречать, ревновал. Крови она из меня выпила — море. Однажды, уже на втором курсе, задержался, болел, много пропустил. Выхожу из техникума, дождь, темень, и Азалька навстречу бежит с зонтиком моим. На следующий день заявление подали.

Решад потрясенно слушал друга. Через столько лет смотреть друг на друга с обожанием — тяжелый труд. Ни разу не слышал, чтобы друзья были в ссоре, всегда вместе, про эту пару даже Фирюзе не удалось обмести языком.

— С детьми долго не срасталось, Азаля расстраивалась очень, зато сейчас — забот полон рот, вон, уже младшенький «зениться» собрался, — с доброй усмешкой передразнил он слова сына. — Конкурент тебе растет!

— Не, ну конфеты! Весомый повод! — следом рассмеялся друг. — Подожди, Ренату же нельзя шоколад.

— Нельзя. Так Ирка цукаты насушила из кабачков молодых как-то в ягодном сиропе. Сказала, что конфеты из города, Ренатик и рад. Много слопал, и никакой аллергии!

— М-да, никогда б не подумал…

— Решад, я что хотел сказать, — друг стал серьезным, поднимая больную тему. — По ходу пьесы, Санька опять руки распускать начал. Бьет, падла, так, чтобы видно не было. Вчера у Наты заметил синяки над локтем, когда она с верхней полки сок доставала. Сегодня его на остановке видел в Сабан, как приедет от Гульнары, поговорить с ним надо.

— Я с ним поговорю. С-сука… Сколько раз по-хорошему просили, ни черта не доходит. Давно бы за ноги над муравейником подвесили с Лехой, но Ната каждый раз уговаривает не трогать это… тело. Не понимаю женщин.

— Одна надежда, что Леха, наконец, хоть что-то решит, а то тоже — ни туда, ни сюда.

— Мужчины, у вас от никотина яйца не позеленели? — Азаля заглянула в гараж, многозначительно посмотрела на благоверного.

— Все, ребята, уехал, хорошего вечера! — с явным сожалением Решад поднялся с кресла.

— И тебе. А мы сейчас будем проверять, какого цвета мои…

— Ах, ты! — шутливо замахнулась на мужа жена. — Решад, пока-пока!

Выезжая на дорогу, еще не приноровившись к чужой машине, Решад удачно пропустил пролетевший мимо черный мерседес. Мерс Кащея. Медленно проезжая мимо ворот соседнего дома, до боли сжал кулаки на руле, наблюдая идиллическую картинку встречи, явно не дружеской. С переднего сиденья Кащей вытащил очередной огромный букет, вручил Ире, поцеловал ее, и парочка направилась в дом.

(27 июня, среда, +28)

— Ирочка, привет! Какие планы на воскресенье?

— Привет, Костя, намереваюсь клеить обои во второй комнате, во вторник привезут мебель. Родственники собирались приехать, а у меня места нет, гостей оставить на ночевку. Когда одна Женька приезжает, еще куда ни шло, двое гостей, как с тобой получилось — уже тесновато.

— А ты все купила для ремонта?

— Как раз этим занимаюсь, в Леруа заехала, — Ира, как старательная школьница, перечислила то, что положила в тележку. — Валики, кисточки, грунтовку, ой, какое смешное слово! Стремянку, клей, ведро для клея, плинтуса, шуруповерт!

— А обои?

— Здесь