Новая Зона. Все сокровища мира - Виктор Точинов

Интересно, подумал я, это у него стандартный прием наряду с чаепитием? В любом случае покупать я ничего не собирался. С финансами у меня в то время дело обстояло не блестяще. А стоит такой птеродактиль… мне даже не хотелось думать, сколько он стоит. Хотя, конечно, заманчиво – стоять на берегу речки и легкими движениями руки управлять полетом этакого чуда… как во сне, как в детской мечте.

Пришлось объяснить, что на покупку птеродактиля я не настроен. Может быть, когда-нибудь, если звезды удачно сойдутся…

– Я не собирался продавать птеродактиля, – сказал старик. – Я хотел предложить вам другого зверя… Он со странным и сложным характером, по-моему, такой вам как раз подойдет.

И он показал мне коробку. В коробке, судя по изображению на крышке, хранился волк не совсем обычной черной масти. Наверное, он лежал там, разобранный на части, на мелкие детали, – коробка была невелика, да и весила немного.

Василий Михайлович подтвердил: да, собрать мне придется самому. Зверь габаритный, но весит всего ничего, материалы использованы самые легкие, из соображений безопасности. Волк это все-таки волк.

Цена удивила… Приятно удивила. Но увы, даже трех лишних тысяч я в то время изыскать не мог: проектные работы по Пеленгатору уже начались и съедали всю без остатка свободную наличность…

Пришлось отказаться: с извинениями, реверансами и с благодарностью за чай.

Эту историю я не стал рассказывать Ильзе. Просто упомянул, что есть возможность создавать беспилотные летательные аппараты, способные летать над Зоной без неизбежных отказов и сбоев. Не соврал: питомцев Василия Михайловича приводили в движение серводвигатели, основанные на одном из артефактов Зоны, на бесконечно пульсирующей «медузе».

Когда-то на «медуз» делала большую ставку медицина в деле создания биомеханических протезов. Но затем эта отрасль двинулась совсем иным путем, развивая технологии, связанные с выращиванием человеческих «запчастей» из стволовых клеток. И Василий Михайлович прикупил где-то по дешевке большую партию лежавших без применения «медуз».

Но на самом деле мною двигало не только и не столько желание поддержать умиравшую коммерцию старика. Мне хотелось, чтобы над Зоной парил Фрейо, и не один, со своими крылатыми собратьями. Полет птеродактиля очень эстетичное зрелище.

Ильза никогда не видела, как они летают… И осталась к идее равнодушна. Холодно процедила, что попробует замолвить словечко, но ничего не обещает. По тону было ясно, что скорее всего и пробовать ничего благоверная не станет…

За разговором мы закончили свой путь по долинам и взгорьям Суворовского проспекта, свернули на Третью Советскую. И там нас накрыла тьма. Не простая, не та, что должна была вскоре опуститься на город, следуя непреложным астрономическим законам.

Нас накрыла Египетская Тьма, как назвал ее один из тех людей, что норовят каждому феномену Зоны присвоить имя собственное…

Египетская Тьма весьма и весьма отличается от обычной заурядной темноты. Она не просто делает ненужным и бесполезным зрение и все тепловизоры и прочие приборы, позволяющие видеть ночью. Заодно очень сильно ослабляются все остальные органы чувств.

Вестибулярный аппарат, например, отказывает почти полностью. Где верх, где низ, в каком положении находится тело – совершенно не ясно. С осязанием тоже творится неладное: кажется, что все тело погружено в давящую и вязкую среду, сопротивляющуюся любому движению. Двигаться можно, но ощущение, что дело происходит в тягучем клее или же в сиропе, не оставляет.

Со слухом дело обстоит несколько лучше… Только звуков в Египетской Тьме почти не раздается, слушать нечего.

Короче говоря, добро пожаловать в Древний Египет, на казнь номер девять. Не Шарм-эль-Шейх и не Хургада, прямо скажем. Черное НИЧТО – на которое можно лишь смотреть, ибо от собственного тела осталось только это – бессмысленный взгляд из ниоткуда в никуда. Смотреть и ничего не видеть…

И я смотрел… На широко открытые глаза давила темнота, как давит вода на глубине в несколько метров, – темнота полная и абсолютная, вовсе не такая, что бывает, когда просыпаешься в темной комнате, – совершенное отсутствие не света, а вообще чего-либо. Под ногами не ощущалось твердого, вообще ничего не ощущалось. Направление не имело значения в этом странном месте, можно было долго шагать – или же впустую перебирать ногами в бездонной черной пустоте, поди пойми, – и с тем же успехом можно было никуда не идти, все равно покинуть Египетскую Тьму доведется на том же самом месте, где она накрыла… Если, конечно, вообще доведется. Была у этой Тьмы нехорошая особенность – иногда она забирала одного из путников, накрытых ею. Не каждый раз, но если все же забирала, то непременно одного. Никто и никогда больше этих людей не встречал. Есть версия, что иногда Тьма от каких-то неведомых причин стягивается, схлопывается в «черный мешок», и люди исчезают именно от этого. Ни доказать, ни опровергнуть версию в обозримом будущем не удастся, из «черного мешка» тоже никто и никогда не возвращался. Хотя нет, теперь уже возвращался… Вечно живой сталкер Клещ говорил, что одна из его реинкарнаций была переварена «черным мешком», и ощущения якобы были не самые приятные…

Но что я мог сделать? Только ждать, чем все закончится, и надеяться, что сегодня крайним окажусь опять не я.

Мои спутники не издавали ни звука. Теоретически я мог их слышать, но по себе знал: оказавшись в Египетской Тьме, что-либо произносить и вообще каким-либо образом шуметь не хочется. Атавизм, наверное, доставшийся нам от тех времен, когда ночь была полна хищников, вышедших на ночную охоту, – и те, кто шумел, привлекая их внимание, погибли на клыках, не оставив нам своих генов.

Так и здесь, в Египетской Тьме, – очень хочется стать маленьким, незаметным, не привлекающим внимания… Впрочем, встречаются, хоть и нечасто, люди иного склада. На них Тьма действует особым образом: приводит в бешенство, в неистовство. Вот они-то как раз кричат, пытаются совершать всевозможные телодвижения и даже открывают беспорядочную стрельбу, если имеют под рукой оружие. Ладно хоть стрельба не способна почти никому принести вреда – пули вязнут в Египетской Тьме, эта субстанция выпивает любую энергию, в том числе и кинетическую энергию летящего свинца…

Дальнобойность практически любого оружия падает до нескольких метров, и убойная сила пуль уменьшается пропорционально. Причинить вред или даже убить можно только одним способом: стрелять в упор, плотно прижав ствол к цели.

Но пока вокруг тихо… Нет сомнений, что, натаскивая «каракалов», их инструкторы не упустили из виду, как надлежит вести себя в Египетской Тьме, о майоре и говорить нечего, он знает о Зоне на порядок больше своих подчиненных. А Ильза имеет даже практический опыт, ей уже приходилось сталкиваться с этой аномалией.

И я приготовился ждать… Все пройдет, и это тоже пройдет. Так или иначе закончится. Лучше бы, конечно, так, как проходило до сих пор при встречах с Тьмой, а не иначе, но тут уж как карта ляжет…