Крик - Антонов Виктор Акимович

был свой источник, то ли при Буше, то ли еще при ком из восьмерки, то ли в Кремле. Вот этот источник и сообщил, что ни Бушу, ни Кондолизе Райс свиданку с хозяином не дали. В общем, Буш улетел, а наши на Кипре остались при своих интересах.

Алька сообщила, что у них начались разброд и шатание. Чайка совершенно разочаровалась в адвокатах. Деревянченко ходит подавленный и уже никого не наставляет. А на хмурый взгляд Чайки и прямой вопрос: «Где результаты?», говорит, что они пишут, принимают меры. В общем, они писали, пили коньяк, а Володька Макаровский сидел.

Бажов на первой встрече верно говорил, чтобы я думала своей головой, потому что у Володьки так и получилось. Его адвокат собрал портфельчик и отправился пить коньяк на переведенный Володькой гонорар, а Володька перешел на баланду. И возможно даже парашу. Все-таки вовремя я двинула по фэйсу этому Шнырю. Это, наверное, провидение какое-то. Если бы не двинула, то еще неизвестно как поступила бы. Может быть, мямлила по-прежнему чушь собачью и сидела бы возле параши. Как показывают в тех сериалах.

Но прошло еще с неделю, прежде чем на Кипре решились на конкретные действия. Источник в Кремле что-то мямлил о возможных подвижках, но с каждым днем было все яснее – положение хозяина не изменится. Наши не пошли Бушу навстречу.

Знаете – я почему-то в душе радовалась, что Бушу и семерке не уступили. Хотя если бы уступили, хозяин бы вышел. И моя порочная и безбедная жизнь продолжилась бы. И вот Алька звонит и докладывает, что провинция тронулась по домам. Чайка сказала, что нет смысла дальше кормить этих дармоедов. У них обороты небольшие. И что там они скажут, не имеет особого значения. Светка вышла замуж окончательно за грека или турка, но свадьбу еще не справляли. Антон почему-то не уезжает в свою Испанию, Чайка держит его при себе. И он все передает мне приветы. А я, говорит, почти созрела, чтобы вернуться, но все-таки боюсь. Ты говорит, спроси у следователя – пусть они там этот красный флажок снимут, а то я боюсь.

Я на следующий день звоню с утра Новикову, и говорю, что Алевтина Астахова возвращается из отпуска, но боится за этот красный флажок.

– Вы этот флажок снимите, и она тут же прилетит. Потому что это мне повезло, что вы быстро приехали. А вдруг вы задержитесь, или у вас кончится лимит на бензин, или пробки, и ее бросят в обезьянник, а там бомжи немытые, а она говорит, что у нее на немытых мужиков аллергия. Причем очень сильная и вы можете потерять ценного свидетеля. Слышу, они хохочут с этим экспертом.

– Вам смешно, а вы попробуйте понять состояние бедной и чистоплотной женщины, к тому же генерального директора.

– Хорошо, – говорит Новиков. – Вот сейчас прямо и снимем. Но к вам тоже будет просьба. Как только она прилетит, пусть немедленно звонит мне, номер телефона у вас есть, и мы договоримся, когда она к нам придет.

Я немедленно позвонила Альке и та сказала, что бежит к Чайке договариваться. И через полчаса уже звонит и сообщает мне номер рейса.

– А как Чайка?

– Она, по-моему, со всем уже смирилась. Никаких возражений, только просила постоянно держать с ней связь, но не по телефону. Она скажет, с кем потом встречаться.

– А с адвокатом как?

– Сказала: «Алевтина ты девочка разумная, вижу, что замуж за иностранца не хочешь, принимай решение сама». У них перед глазами твой опыт, и она уже не хочет ни на чем настаивать. Она баба, в общем-то, нормальная.

– Может тебя встретить? Мы с отцом приедем. Степка сейчас у свекрови.

– Меня Валерий встретит, – скромно ответила она.

– Ну-ну, подруга.

– Что ну-ну, Алевтина тоже человек. Но нам с тобой необходимо встретиться до того, как я пойду на допрос.

– Конечно. Как прилетишь, позвонишь Новикову и договоримся где и когда.

3

На следующий день мы с Алькой встретились в кафе около Гусарского. Алька любила назначать встречи в этом кафе. Хотя я считала там кофе и снедь слишком дорогой, но Алька любила легкий шарм. И когда я предлагала пойти в другое место, она говорила: я плачу. И правда платила. Мы с ней целовались, чуть ли не взасос, я правда по ней соскучилась. Наконец оторвались друг от друга, а то прохожие уже стали на нас смотреть с подозрением.

Мы, как всегда, заказали кофе, пирожное и сели, наконец, друг против друга.

– Все-таки как здесь здорово, – говорит Алька. – Не хуже, чем в кипрских кафе.

– А вот цены выше. Давай посчитаем.

– Не мелочись, подруга. Я плачу. Ну, рассказывай.

– Знаешь, Алька, – начала я. – У меня сложилось впечатление, как бы, конечно, не сглазить, что мы действительно им нужны только как свидетели. Новиков мне так сказал, и Бажов говорил, что их интересует, как мы работали. И все. Причем они имели в виду не разные там аферы и прочее, а именно схему производственной деятельности, принятия решений. Они перед первым допросом даже показали мне схему нашей НК на большом и красочном листе. В центре естественно аппарат НК – как паук, и дальше ЦБК, ценные бумаги, казначейство, подразделения НК и стрелочками ко всему этому центру, наши фирмы, в том числе и твоя, и моя. Знаешь, очень наглядно и сразу видно, какое место в НК занимает фирма и кто главный паук.

– Понятно, – с видом знатока говорит Алька. – Они этой схемой показывают, что они изучили НК и все знают. И подумайте, господа свидетели, прежде чем лапшу на уши вешать. В общем грамотно. Так и в учебниках написано про расследования особо крупных дел. Мы проходили.

– Тебе видней. Шнырь начал возражать, что это, мол, воздействие на свидетеля.

– Конечно, воздействие, но грамотное и в рамках закона. А что еще?

– Потом стали выяснять мои данные – образование, семейное положение и прочее. Очень их впечатлило, когда я сказала, что закончила художественный колледж, ну говорю по старому это ПТУ. Они даже с экспертом переглянулись. И знаешь, что Новиков написал в протоколе. Я же потом читала. Он написал ПТУ. Для чего – не знаю, но я возражать не стала.

– А мне что писать? Неоконченное высшее или общее среднее?

– Не знаю, Альк, думай. Но я видела, что они переглянулись не просто так.

– Ну что еще?

– Потом про счета в банках, про имущество, про зарплату и доходы. Многое они от отца узнали, но все равно спрашивали. Смеялись по поводу наличия у меня виллы где-нибудь рядом с Гусинским или Березовским. У вас говорят фирма с таким оборотом, что менеджер вашего уровня должен получать миллионы.

– Миллионы у хозяина, а мы и этим довольны. Ты так им не сказала?

– Старалась без иронии, лояльно. Ну и потом спрашивали, как заключали договоры, видела ли я перед собой контрагентов. Ну, я не стала врать. Как было, так и сказала. Тут Шнырь начал меня упрекать, что, мол, так не договаривались. Я ему говорю, что не хочу дурой выглядеть. А он свое. А когда коснулось этой его жалобы в арбитраж… Тут Новиков и говорит, может вам психиатрическую экспертизу назначить? Я и вспомнила, что ты мне рассказывала про Макаровского.

– Точно, точно. Правда он еще сказал, я уже тебя пугать не стала, что ему сказали: «Не знаем, что с вами делать, Владимир Ильич. По вашим показаниям вас или к психиатру или в КПЗ. Подумайте дома, Владимир Ильич». Ну а на следующий день арестовали. Володька говорил,