Пуля-дура. Поднять на штыки Берлин! - Александр Больных

– Это хорошо. Но если Урал не подходит, получается, что тебе только и бежать до каторги Зерентуйской, чтобы в кандалах туда не сослали, – мрачно пошутил Шувалов.

– И что же мне делать? – растерянно спросил Петенька. – Самому себя на дыбу вздернуть?

– Ну, мы этого не допустим, – вроде бы шутливо, но, как понял Петенька, совершенно серьезно произнес Шувалов. – Однако ж неладное творится в царстве Российском, ежели героям прятаться приходится. И это тоже дело Тайной канцелярии – способствовать исправлению нравов и воцарению в государстве добродетелей, хотя не каждый об этом подозревает. Мы должны следовать образцам, каковые являл Древний Рим. Вот где мужество всегда было вознаграждаемо!

Петенька не знал, что ответить на сию возвышенную тираду, и потому предпочел лишь неопределенно хмыкнуть, как бы соглашаясь с графом. Александр Иванович испытующе посмотрел на него, а потом продолжил:

– Мы должны помнить, сколь высоки были добродетели римлян. Исполнительность армейская и сугубое повиновении почитались едва ли не превыше всего. Помнишь историю о том, как римский воевода Постумий Туберт казнил смертью собственного сына за то, что тот вступил в бой без приказа, хотя бы и одержал победу в том бою? Если бы наши офицеры и генералы так приказы исполняли, армия российская стала бы непобедимой. Но нет, каждый норовит войти в рассуждение о том, как дело исправлять надлежит. Вот ты готов исполнить приказ, не рассуждая и вопросов не задавая?

Петенька вскочил и щелкнул каблуками, словно какой-то пруссак:

– Готов, ваше сиятельство!

– Любой приказ?

– Любой.

Александр Иванович снова умолк и побарабанил пальцами по столу, призадумался, решая, говорить или не говорить. Потом назидательно продолжил:

– В Риме каждый цезарь служил примером для своих подданных, но бывали случаи, когда сам цезарь поступал не по правде и нарушал законы… – Он снова замялся. – Ты помнишь, как кончил безумный Калигула? И как завершилось правление Коммода? Как говорили римляне: Dura lex, sed lex. Закон суров, но он закон. Закон превыше всего.

– К чему вы это, ваше сиятельство?

– К тому, что мы не должны более терпеть бесчинства голштинцев. Пора поставить их на место, внушить им уважением к законам империи.

– Однако они пользуются особым покровительством наследника. Они же его преторианцы, если так можно сказать.

– Однако император Траян, коего сами римляне называли Наилучшим Императором, беспощадно расправился с преторианцами, повинными в противугосударственных умышлениях. Мы, Тайная канцелярия, также должны способствовать исполнению законов, хотя делать это иногда приходится неявно.

– Готов, ваше сиятельство! – энтузиастически подхватил Петенька, уже представивший себе, как он рассчитывается с голштинскими офицерами.

– Но вы сами понимаете, как говорят те же голштинцы, «Was wissen zwei, wisst Schwein», – хохотнул Шувалов, хотя глаза его в этот миг заледенели. – То, о чем мы говорим, не должно идти дальше. Когда я говорю «голштинцы», то речь идет не только о всяких там лейтенантах. – Он скривился: – Конечно, даже маленькая гадина ядовита, но есть еще и большие. Как вы думаете, что ждет Россию, когда на престол взойдет Карл Петер Ульрих Гольштейн-Готторпский?

Вот здесь Петенька слегка ошалел. То, что ему предлагал граф Шувалов, было не более и не менее, как государственной изменой. Александр Иванович достаточно недвусмысленно намекал на перемены в системе престолонаследия. Поэтому он в ответ предпочел процитировать:

– Всякое злоумышление и преступное действие против жизни, здравия и чести Государя Императора…

– Хватит! – перебил его Шувалов. – Ты должен понимать, что это будет гибель России, которая превратится в прусское подворье. Голштинцы что, голштинцы вздор. Он всех нас поставит на службу королю Фридриху! Вот это будет уже настоящая катастрофа! Мы должны сделать все, чтобы спасти империю от этой напасти.

– То есть вы предлагаете…

– Сделать так, чтобы наследник не смог взойти на престол. Государыня-матушка плоха здоровьем, и вот-вот может случиться непоправимое. Что тогда сделает этот голштинец? Заключит мир с Фридрихом? Отдаст назад все завоеванное? Ты сам сегодня слышал! Или, что хуже, заставит русскую армию сражаться на стороне короля прусского? Я не знаю! Но любой его выбор принесет России вред, если не гибель! И дело Тайной канцелярии предотвратить это. Не говоря уже о том, что у тебя есть и свой интерес. – Граф скривился: – Тебе ведь нужно спасать свою голову.

Все это было вполне понятно, поэтому Петенька не стал спорить. Он лишь спросил:

– И как все это надлежит исполнить?

– Через два дня будет устроена большая охота для наследника. Он не слишком любит такие забавы, поэтому свита будет небольшая. Кроме того, насколько я знаю, его голштинские прислужники собираются устроить сюрприз своему господину. Какой именно, ты увидишь сам, он тебя порадует.

– Откуда вы все это знаете? – спросил Петенька.

– Тайная канцелярия знает все и немного больше, – надменно ответил Шувалов. – Но ладно. Ты докладывал, что привез с Урала некоего человека, который предан тебе душой и телом. Можешь ты на него положиться?

– Он жаждет возвращения доброго имени и потому готов на все!

* * *

С утра подмораживало, хотя и не слишком. Однако Северьян позевывал и недовольно кривился, он не привык к армейской дисциплине и ранним подъемам. Петенька тоже пребывал в далеко не лучшем настроении. После разговора с графом Александром Ивановичем он долго думал, кого следует взять с собой. Ясно было, что многих людей в тайное дело посвящать нельзя, но в то же самое время сумеют ли справиться они вдвоем? Он верил Александру Ивановичу, заявившему, что большой свиты при наследнике не будет, но даже малая свита все-таки не два человека. Значит, придется стрелять из засады, а ведь это противно дворянской чести. Хотя какая там честь в Тайной канцелярии. Зато есть другое слово: «Нужно!» Каждый служит России по-своему, потом сочтемся, чья служба полезнее.

Но вот Северьян… Ведь не каждый решится руку поднять на наследника-цесаревича. Для самого Петеньки обратной дороги нет, это он понимал совершенно ясно, великий князь никогда ему не простит захвата в плен Фридриха. Оставалось лишь гадать: просто голову отрубят или четвертуют. Взбешенный Карл Петер Ульрих способен на все, поэтому выбора не оставалось, здесь граф Шувалов совершенно прав. Петенька не только Россию спасает от засилия голштинского, но и собственную шкуру. Хотя Северьяну тоже обратной дороги нет, он тоже в голштинской крови по уши измазан, потому отступать не будет, не простят ему исчезновения подсылов на Урале, если только прознают. Ну и, конечно, как вспомнить ту непроглядную черноту, которая в глазах Северьяна иногда проступает, так по спине мороз продирает. Петенька непроизвольно поежился. Нет, со всех сторон подходящий человек… все, что прикажут, исполнит в наилучшем виде, не задумываясь над приказом. Иногда Петеньке начинало казаться, что Северьян и не человек уже, а хорошо отлаженный гомункуль с палаческим топором в руках. Или все-таки человек? Но эта проклятая чернота во взоре, которая, по слухам, только выходцам из-под земли свойственна. Короче, временами Петеньку серьезные сомнения на сей счет одолевали. Однако ж Тайная канцелярия не имеет права сомневаться, и если потребуется, то любого обязана использовать для выгоды государственной. Чистый – нечистый, не в том суть!