Чародей звездолета «Агуди» - Юрий Никитин

– Не желаю, – ответил он наконец. – Не думаю,что даже уважаемый Валерий Гапонович желает. Это он в полемическом задоре.Перегибает палку в другую сторону, чтобы выпрямить…

– Если не желаете, – сказал Новодворскийраздраженно, – что ж вы свой мудрый язык в одном странном месте держите?

– Почему странном? – спросил Громов. – Выэтим местом думаете. А мое мнение мне самому не нравится…

– А в чем оно?

Громов задвигался, взглянул в мою сторону умоляюще. Ямысленно показал ему кулак, он вздохнул и сник, а я сказал чуть ли не дрожащимот бессилия голосом:

– Увы, обстановка в мире такова, что… на некотороевремя желательно бы слегка ужесточить меры. Любые. Это вразрез с моимипринципами как демократа и гуманиста, я больше за человека, чем за общество вцелом… а ужесточение мер значит некоторое поражение демократических основ.Пусть даже временное, победа демократии неизбежна, но даже временноеотступление к ужесточению… будем называть своими именами, к тоталитаризму,автократии – для меня, старого человека, весьма болезненно.

Я незаметно перевел дыхание, Громов – та же каменная глыба,но я ощутил, как в нем подпрыгнул веселый чертенок, подмигнул мне, мол,удалось, а Новодворскому показал язык, фигу, средний палец, а потом согнуллевую руку кулаком вверх, а правой похлопал по бицепсу. Он же глазами указал наКаганова, еще бы и этого дожать, а то отмалчивается, финансист несчастный.Страшится, трус, как бы не заподозрили в милитаризьме…

Карашахин исчезал, появлялся, я не удивился, когда на столпередо мной лег листок бумаги, а тихий голос произнес над ухом:

– Господин президент, позвольте предложить вашемувниманию вот эти цифры. Мы внимательно отслеживаем некоторые финансовые потоки…Иногда лишь потому, что их уж очень умело скрывают, а это настораживает. Этовот данные по одному из таких потоков. Начинается в Саудовской Аравии. Непоток, а целая река. Взгляните на распечатку, как и где через какие счета,дробится на речушки, множество ручейков, все конвертируется, делает двойныепетли, прячется за офшорами. Как видите, подозрительных фирм нет и в помине,только солидные и с хорошей репутацией банки, однако… взгляните сюда.

Он говорил достаточно громко и значительно, чтобы слышаливсе и насторожились. Я поинтересовался:

– Вы уверены, что могу что-то понять в этойабракадабре?

– А вам и не надо понимать, – сказал он инарисовал на лице смайлик. – Вы же президент! Сотня специалистов по вашемувыбору проверит это и перепроверит. И поймает меня, если я соврал. А вывод тамвнизу. Посмотрите.

Я смотрел, чувство такое, словно меня посадили на кол. Цифрынеправдоподобно большие. Очень, очень большие.

– И это все, – спросил я, все еще не желаяверить, – кобызам?

– Да. Через множество счетов, через фонды,благотворительные общества, центры по изучению древних культур, даже отоккультного Ока Силы – все из одного источника. Того самого, что финансировалвзрывы домов в Москве и разрушение Твин Пикс в Нью-Йорке.

Громов сказал недоверчиво:

– И все эти деньги… на оружие?

Сигуранцев хотел начать объяснять, что нет, не все, я виделпо его лицу, тоже мне кэгэбист хренов, я вклинился:

– Да, все на оружие. Ведь оружие – и более высокиеурожаи на поле кобыза рядом с полем русского соседа! И лучше построенный дом. Ифордик за сто тысяч баксов, приспособленный к сельской местности. Я видел этимашины, видел. Могу сказать, что при всем трудолюбии кобызам эти машины несветят в ближайшие четверть века. Не так просто на Рязанщине, ковыряясь вогороде, накопить на Линкольн Навигатор. И на спутниковую антенну.

Сигуранцев взглянул с благодарностью.

– С деньгами я сам чувствую себя увереннее. Помню, какраньше студентом не мог за приятеля заплатить в столовой. Таким себя чувствовалуниженным…

– Так что чувство превосходства кобызов еще иподогревается, – сказал я задумчиво. – Не терпится результатпобыстрее.

– Какой результат? – спросил Новодворский. –Что вы приписываете этим страдальцам? Ну, помогает им какой-то международныйфонд, ну и что?

Агутин спросил зло:

– А то, что этот же фонд финансировал захватызаложников в Москве?

Новодворский всплеснул руками:

– Ну и что? Они еще в туалет ходят, так нам перестатьходить?..

– А туалеты при чем?

– Они могут платить террористам, хотя это еще доказатьнадо…

– Доказано!

– Хорошо, пусть так. Но они еще платят и за хлеб вбулочной, а не воруют, так что же – отказываться от той платы? Часть денег онивполне могут тратить на вполне невинные дела. Как если бы вы послали червонецна защиту пингвинов в Антарктиде. При чем тут кобызы? Им послали денег какпогорельцам, а не как боевикам.

Кровь прилила жаркой волной, пошла в мозг бурлящим потоком,я поспешно поставил плотину, выдержал удар, проговорил уже сдержанно:

– Хорошо, давайте сошлемся на презумпцию невиновности.

– Невинности, как говорит наш безумно отважный ЛевНиколаевич, – сказал Новодворский.

Я проговорил, не обращая внимания на их пикировку:

– У кобызов намного лучше поля, намного лучше скот. Онине пьют, они работают с утра до ночи. Я полагаю, что это у них вне зависимостиот того, присылают им из-за восточного бугра мешки с жабьими шкурками или женет. Так все-таки, возвращаясь к нашим баранам: не уступить ли им Россию?..Нет-нет, я не ерничаю, я как раз предельно, даже сказал бы – трагически серьезен.Давайте смотреть правде в глаза: русские вымирают все ускоряющимися темпами.Стоит ли пытаться помешать кобызам ли… или кому-то другому занятьосвободившееся место?

Каганов сказал очень серьезно:

– Слияние всех народов в один – большая и непоправимаяошибка. Я понимаю, что это произойдет, я даже понимаю, что помешать не удастся,однако не стану способствовать этой беде лишь для того, чтобы оказаться настороне победителя. При слиянии происходит упрощение. Упрощение не есть хорошо,если кто не знает. И обиднее всего, что сопротивляться этому упрощению будуткобызы, а я им буду помогать… наверное, защищая уникальную кобызскую культуру?

В кабинете становилось все жарче, несмотря на мощныекондиционеры, Карашахин понял причину правильно, исчез ненадолго, две девушкизанесли на подносах бутылки с прохладительными напитками. Еще одна быстро иловко расставила тонкостенные стаканы с эмблемами Кремля.

Агутин заказал холодного сока. Ему принесли, некоторое времявсе поглощали освежающие жидкости, я отдышался, сказал тяжело:

– Давайте подведем предварительные итоги, а тодискуссия пошла вширь, а хорошо бы по вертикали.