Неправильные - Катрин Корр

– В каком таком смысле доверилась?

Ваня внимательно смотрит на меня и молчит так долго, что мне с трудом удается держать себя в руках. Я теряю над собой контроль, стоит мне только подумать о ней. Собственно, какого черта он заговорил о Лере?!

– Бог мой, – наконец произносит Ваня. – Все намного проще, чем я думал, – усмехается он, сжав губы. – Знаешь, Марк, когда два человека становятся близки, говоря твоим языком – трахаются, это значит, что они доверяют себя друг другу. Лера доверилась тебе, а ты унизил ее, сообщив всем о вашей связи. Да и не только об этом.

– Она сама поделилась подробностями, я не настаивал.

– Но это ты толкнул ее в пропасть. Ты же как танк, прешь без остановки, давишь все, что попадается на пути. А для чего?

– Бог мой, ты опять начинаешь нести несусветный бред?! – взрываюсь я.

Ваня только улыбается, вгоняя меня то в ступор, то в бешенство.

– Здравствуй, настоящий Марк. С возвращением.

– Ладно, смейся надо мной. Я виноват перед тобой, знаю. И я прошу прощения. От всего сердца я прошу простить меня, Вань. Но перестань говорить о ней… Хватит говорить о Лере так, как будто она белая и пушистая, а я такой конченый кретин.

– Точно, ты не скотина, Марк. Ты – конченый кретин, – кидает он, оглядев меня снизу вверх. – Ешь, а то остынет, – добавляет он спокойным тоном и принимается заваривать себе кофе.

Разделываюсь с омлетом за несколько минут, как будто голодал целый месяц. Ваня ставит передо мной кофе, берет свою чашку и садится напротив.

– Она ушла? – спрашиваю я сквозь зубы.

– Она – это кто?

– Конь в пальто, Вань! – рявкаю я недовольно.

Брат пожимает плечами:

– Откуда мне знать, о ком именно ты говоришь? Если ты о Саше, то да, она бросила меня. Ты ведь этого хотел, не так ли? А если ты о Лере, то…

– Хватит, – перебиваю я, сжимая челюсти. Выдавливаю улыбку: – Я о Саше. Ты видел ее?

– С ума сойти, никогда бы не подумал, что ты будешь интересоваться моей бывшей невестой, – ехидничает Ваня. – Нет, я не видел ее. Скажу тебе то же самое, что сказал Лере: Саша ушла от меня, забрав абсолютно все, что напоминало бы мне о ней.

На моем лице дергается мускул.

– Ты виделся с Лерой? – рычу я.

Что еще я пропустил, закрывшись в четырех стенах?

– Да, я виделся с Лерой, – нарочито спокойно и не спеша отвечает Ваня. Он смотрит на меня с нескрываемым интересом, а я закипаю, как чайник. – Хочешь знать, как у нее дела?

– Эта информация мне до одного места, – говорю я сквозь зубы и пью кофе.

– Вижу, перед ней ты не чувствуешь вины, – усмехается Ваня. – Забавный ты, Марк. Тебя окружают хорошие и добрые люди, а ты так подло поступаешь с ними.

Как будто я и сам этого не знаю.

– Чего ты хочешь от меня?

Ваня снова усмехается, следя за моим лицом:

– Я все думал, почему ты так поступил. Саша тебе не понравилась с самого начала, так что здесь и гадать нечего. Но Лера. Почему же ты унизил ее? Ведь для чего-то тебе надо было задеть ее, да?

– Она сама себя унизила.

– Господи, ты как ребенок! – Ваня повышает голос. – Знаешь, я уже молчу о нас с Сашей, потому что твоя ложь уничтожила все напрочь, и я уже не в силах починить нашу жизнь. Я лишь пытаюсь понять, что заставило тебя рассказать всем о ваших с Лерой отношениях?

– Не говори ерунду, никаких отношений там не было. Я говорил о сексе, и все.

– Это отношения, Марк! Ты спал с ней, как спишь с другими девушками. Но ваша связь была достаточно продолжительной, в отличие от других, так ведь?

– Мы трахались с ней, и все. Нас ничего не связывало. Я даже не знал ее фамилии, как и она моей. Мы просто занимались сексом.

Зато я знаю, что у нее есть бабушка в Сургуте, которая учится танцевать фламенко.

– Вот как. Значит о ее погибшем муже ты выдумал, да?

– Ты что, решил вывести меня из себя?

– Зависит от того, будешь ли ты говорить мне правду.

Мы долго смотрим друг на друга, как две нерушимые скалы. Зачем он только пришел ко мне и стал напоминать о ней?

– Об этом мне рассказала ее свекровь, которая чудом оказалась в тот вечер в нашем отеле, – сдаюсь я. Ваня ведь не успокоится, пока не услышит от меня ответ.

– А ты не думал, что твои слова могут сделать ей больно?

– Боже! Ты пришел сюда учить меня жизни? – взрываюсь я, подскочив со стула. – Ваня, мне достаточно лет, чтобы чувствовать и нести ответственность за себя и свои действия. Если в тот момент я посчитал нужным сказать так…

– Ну, ты и кретин, – бубнит себе под нос мой брат, продолжая насмехаться надо мной. – Значит, вот так ты бросаешь девушек, с которыми переспал? Делаешь так, чтобы они больше не хотели и вспоминать о тебе?

– Лера сама доигралась! Меньше всего на свете я хотел обижать ее, но она…

– Но зачем же ты сделал это?! – громко перебивает Ваня.

– Потому что она сводила меня с ума! Я даже забывал про эти чертовы презервативы, находясь рядом с ней, а она без зазрения совести спала с теми стриптизерами и бог знает с кем еще!

Ваня начинает смеяться, и так громко, что ушам становится больно.

– Ты нормальный? – рычу я, злясь на него. Но еще больше я злюсь на Леру. При воспоминании о ней сердце в груди готово вырваться наружу.

– Ты такой болван, – смеется мой сумасшедший брат. – Ой, не могу.

– Знаешь что, проваливай из моего дома!

Ваня резко успокаивается и пронзительно смотрит мне в глаза. Даже не по себе становится.

– У Леры есть шрам на теле?

Его вопрос словно выбивает мои мысли тяжеленым молотком.

Перед глазами тут же всплывает ее пухлая нежная грудь и длинная кривая линия у солнечного сплетения.

Откуда Ваня знает об этом?

– Ты должен был заметить, ведь вы…

– Откуда ты знаешь? – рычу я.

– Значит, есть, – едва заметно кивает он. – А ты знаешь, откуда он?

– Черт возьми, о чем ты говоришь?!

– Это сделал ее муж, когда она сообщила ему, что не может иметь детей. Он бил ее, а под конец – схватился за нож для резки хлеба и оставил память о себе. Потом испугался, сел в машину и разбился. Его мать, та женщина, которая поведала тебе о Лере, до сих пор винит ее в случившемся, потому что не знает правду о сыне. Лера никому не сказала, даже своей матери. – Немного помолчав, Ваня громко цокает языком и добавляет: – Бьюсь об заклад, что после случившегося Лера ни одного мужчину не подпускала к себе. А ты, Марк, стал первым, кому она доверилась. Это было видно в ее глазах.