Грешник - Михаил Злобин

— О нет, Астал, мне этот кинжальчик еще пригодится…

Сегодня Махи бурлил почище, чем кипящий котел. Ворота третьего кольца города распахнулись для всех желающих стать Аколитами в городском Дивинатории, а также для всех зевак, которые хотели бы поглазеть на вступительные испытания. В связи с этим, на улицы города выгнали всю стражу, которую смогли только собрать. Суровые солдаты в кожаной броне и закругленных шлемах с эмблемой герба императорской семьи сновали парами, тройками и даже пятерками едва ли не через каждые двадцать шагов. На их поясах висели внушительные дубины, призванные усмирить пыл любого буяна. А для тех, кто не внемлет такому вежливому способу убеждения, имелся аргумент посерьезней — одноручные топоры с хищно поблескивающими на солнце стальными клювами.

Вдобавок к этому, практически каждый житель центра либо сам был аристократом, либо слугой аристократа, со всеми вытекающими из этого статуса последствиями. Знать сама по себе была боевой элитой империи, и своих прислужников они воспитывали в соответствующей манере. Так что всему тому потоку сброда, что хлынул в третье кольцо из пригорода, мало что светило здесь, если они вдруг решат пограбить богатеев. Максимум, чем они могли довольствоваться, это кражей кошелей у невнимательных прохожих.

Нас с Асталом пропустили без проблем, так как мы знали, куда шли, и заплатили возничему, чтоб он довез нас до ворот. Всем гостям третьего кольца внутрь входить разрешалось только на своих двоих, и только исконным обитателям центра города дозволялось передвигаться внутри элитного района верхом либо на транспорте. Так что многим приезжим издалека пришлось столкнуться с серьезной проблемой. Пускать их отказывались, а оставить коней с кибитками, повозками и прочими каретами им было попросту негде. И теперь третье кольцо стен в несколько рядов опоясывала настоящая стихийная парковка из местного транспорта всех мастей и пород. Даже боюсь представить, насколько загажены будут уютные торговые кварталы после такого нашествия…

Сам Дивинаторий встретил нас километровой очередью, из хвоста которой нельзя было даже рассмотреть его величественные стены. Несмотря на ранний утренний час, желающих попасть внутрь было ну просто очень много. Тем не менее, слава Воргану, долго стоять под злыми солнечными лучами, крепчающими с каждой минутой, не пришлось. Очередь двигалась довольно быстро, и уже через четверть часа мы с Асталом стояли почти у самых ворот местного магического учебного заведения.

Стоит отдать должное архитекторам и строителям этого чудесного комплекса, продумано тут все было просто до мелочей. Дивинаторий поражал не только своим размахом, но и суровой красотой. Здешний климат, в котором среднегодовая температура падала только чуть ниже двадцати градусов, позволял сделать большие отступления от практичности в пользу изыска. Множество тонких колонн и арочных окошек создавали впечатление легкости и безмятежности, а изящные светлые беседки так и манили зайти в прохладу тенёчка, отбрасываемого их крышами. Но вместе с тем, в каждом изгибе архитектурных форм тут ощущалась и строгость, выражающаяся в неукоснительной симметрии всего и вся. С первого взгляда становилось понятно, что это не просто какое-то там учебное заведение. Здесь юным Аколитам прививают железную дисциплину.

Однако невзирая на множество разного рода построек, внутренняя территория не заставляла тесниться даже такое огромное количество народа, которое сюда набилось. Широкие мощеные дороги, проложенные словно по линейке и придерживающиеся строго прямых углов, спокойно вместили всех желающих прогуляться по ним сегодня.

Чем ближе мы подходили к приемным покоям, куда стягивались кандидаты в студиозусы, тем сильнее начинал нервничать Астал. Он бросал по сторонам угрюмые взгляды и мрачнел с каждой секундой. Вскоре он уже был похож на грозовую тучу, готовую в один миг разразиться громом, молниями и проливным дождем. И дождик этот казался способным утопить какой-нибудь среднего размера городок.

— Что, Астал, — обратился я к нему, — пытаешься найти кого-нибудь своего возраста?

Мне причина его плохого настроения была ясна с самого начала. Великан так и не примирился с мыслью, что он, возможно, станет старейшим Аколитом если не в истории Дивинатория Махи, то уж за последние несколько лет точно. И теперь он посматривал на окружающих нас подростков и их родителей с нескрываемым подозрением. Будто бы он ждал, что они прямо сейчас начнут тыкать в него пальцем и смеяться.

— Угу… — буркнул воин. — Похоже, я тут старше не только всех будущих Аколитов, но и некоторых их родителей…

— Ерунда, — легкомысленно махнул я рукой. — Отгородись от всего этого. Твоя главная задача пройти сейчас вступительный поединок, остальное вторично.

— Я почти два десятка лет не расстаюсь с топором! — Рыкнул на меня здоровяк. — Неужели ты допускаешь, что я могу проиграть какому-то сопляку, пусть и готовящегося уже получить звание Владеющего?!

— Да всякое может быть. — Я неопределенно пожал плечами и покрутил рукой в воздухе, стараясь не напоминать, что когда-то он проиграл и мне. — Помнишь, что рассказывал Кавим об аристократах, которые считают ниже своего достоинства испытывать новичков?

— Ну и?

— Так вот, похоже, что с тех пор, когда Кавим получил свое звание кое-что успело поменяться. Все чаще среди знати находятся те, кто считает своим долгом вызваться принимать вступительный экзамен.

— С чего бы это? — Такая новость действительно сумела удивить Астала, и на короткое время он позабыл о своем подступающем унынии.

— Да кто их разберет, — безразлично пожал я плечами. — Слухи говорят, что многие местные нобили всерьез обеспокоены упадком, царящим в стенах Дивинатория. Мол, и Владеющие теперь выходят из этой Альма-матер гораздо слабее, чем даже тридцать лет назад, и набирают нынче всяких проходимцев, которых в былое время не допустили бы и на порог. И все эти речи, ясное дело, не проходят мимо ушей их отпрысков. И вот теперь детишек аристократов нередко можно встретить на тренировочных площадках, уничтожающих потенциальных Аколитов и их надежды на обучение здесь. Смекаешь?

— Хм… неужели у знати в кои-то веки проснулась совесть?

— Да какая совесть, Астал, — скривился я, словно лимон укусил. — Побойся Воргана такие вещи говорить. Все гораздо проще. Их гнетет, что простолюдины, получившие ранг Владеющего, способны добиться признания в обществе. Взять того же мастера Валада. Он ведь не аристократ. А как думаешь, что чувствуют высокородные, когда им приходится унижаться, чтобы упрямый старик принял от них заказ? Это обычная классовая борьба, когда привилегированное сословие всеми силами пытается удержать свое главенствующее положение и откинуть назад подбирающуюся к ним чернь. А сказки про упадок и ухудшающуюся подготовку Владеющих — это лишь повод, а то и вовсе откровенная ложь, призванная замаскировать истинные намерения.

Гигант долго молчал, обдумывая все то, что я ему сказал. И я почти слышал, как шевелятся и перекатываются мысли в его голове.

— Рискованные вещи ты говоришь, Данмар, — шепнул мне великан, наклоняясь к моему уху. — Я прошу тебя, не озвучивай больше таких идей нигде, особенно здесь, где полно знати, ладно?