Сердце дракона. Том 12 - Кирилл Клеванский

И не было ни взрыва, ни вихря энергий, лишь ощущение, что стальная вспышка понеслась куда дальше, чем позволяло увидеть королевство рыжебородого воина.

Хаджар, чувствуя, как лишился десятой части запаса энергии, пользуясь заминкой противника, тут же перешел в наступление. Обнажая меч, раскручиваясь вокруг своей оси, он схватился за рукоять обеими руками и обрушил Синий Клинок в мощном рубящем ударе.

— Третий Удар: Вернувшийся меч!

Перед Хаджаром появился разрез. На этот раз он не был таким жутким, напоминающим шрам на теле реальности, как прежде. Скорее, как тончайшая полоса стального света, словно остаточное изображение после слишком быстрого и резкого взмаха.

Но эта иллюзия продлилась даже меньше, чем удар сердца, после чего разрез задрожал рыбьими жабрами. Он то расширялся, то сужался и дикие порывы ветра, пропитанного мистериями меча, закружились сверху и снизу от него двумя разнонаправленными торнадо.

Камни вырывало из мостовой, с корнями вырывало те редкие деревья, которые росли не только в Саду Сатиров. Да и сам Сад, несмотря на защитный купол, его защищавший, ощутил на себе давление третьего удара техники Черного Генерала.

Но все камни, все деревья, некоторые статуи, небольшие мосты над каналами, все, что поднял ветер, втягиваясь в дрожащий жабрами разрез не оставляло после этого даже пыли.

Танигед, которого, вместе с башней втягивало внутрь разреза, стоя на парящей в небе каменной платформе, не падающей из-за всасывающей силы техники, вдруг приставил оба кулака к поясу. Он развернул их костяшками вниз и слегка согнул колени.

— Дождь небесного кулака!

Сперва Хаджару показалось, что он действительно видит перед собой дождь. Только не из воды, а из маленьких облаков, которые снегом неслись в его сторону. И единственное что их отличалось от настоящей пурги, это тот факт, что они не падали, а летели, причем летели горизонтально.

Тысячи, сотни тысяч неуловимых по скорости, небольших по силе, но обладающих невероятным пронзающим потенциалов ударов роем понеслись в сторону вихря из ветра мечей.

Те, кто попадали в само торнадо, исчезали в нем, будучи рассеченными и поглощенными потоками ветра и меча.

Хаджар, не разрывая связи с техникой, дабы она не развеялась в Реке Мира, изменил положение меча, выставив его на манер копья. Как только Танигед приблизиться, он нанес…

Что-то ударило в грудь Хаджару.

Он опустил взгляд и увидел, как одна из облачных капель вонзилась ему в грудь. Она не смогла порвать его доспехов, но промяла одежду достаточно, чтобы Хаджар ощутил удар.

Затем точно такая уже ударила чуть ниже, в живот. А потом на него обрушился целый град из подобных ударов.

При этом техника «Вернувшегося меча» все так же вибрировала в воздухе. И она успевала поглощать сотни тысяч ударов Танигеда, но десятки из них успевали пройти между вспышками силы разреза. И теперь врезались в практически беззащитного Хаджар.

— Проклятье!

Хаджар, терпя все нарастающую боль, выстрелил клинок. Яркий, синий луч, пронзая вибрирующий разрез, вбирая в себя его силу, летящим клыком дракона устремился в сторону Танигеда.

Тот прервал свою технику и, внезапно, широко улыбнулся.

— Тебе еще многом надо научиться, мальчишка!

Он подпрыгнул, позволяя каменной плите, ведомой инерцией пролететь у него под ногами. Но, в самый последний момент, с силой опустился на её край.

Плита вытянулась перед лицом ласканца огромной стеной, в которую и ударил синий луч Хаджара. Он расколол её на огромные валуны и все они, боевыми снарядами, подкрепленные ударами Танигеда, полетели на Хаджара. А сам Танигед прыгал между ними так, словно находился не в воздухе, а на земле.

Первый из валунов, весом в несколько тонн, Хаджар рассек легким взмахом меча, второй отбил ударом ноги, но это лишь замедлило Танигеда, в которого целился Хаджар, но никак не остановило его воздушного бега.

Ласканец, отправив кулаком очередную каменную комету в сторону противника, на мгновение пропал у последнего из поля зрения, чтобы, когда Хаджар разрубит снаряд мечом, внезапно появиться у него прямо под лицом. Вернее, присевшим, в районе живота.

— Как…

— Десять небесных ладоней!

Раскрытая ладонь ударила Хаджара прямо в грудь. Он нисколько не сомневался, что если бы не воля и Божественный доспех, то этот удар развоплотил бы его тело — мгновенно уничтожил плоть.

А так, вместе с кровью, вырвавшейся изо рта, Хаджар, сложившись пополам, как недавняя каменная комета, выстрелил в небо. Перед глазами на миг появилась чернота, а по ушам бил набатный колокол.

Танигед не просто ударил его в грудь и, прогибая кости внутрь реберной клетки, отправил на несколько километров в воздух, но еще и смог пробить естественную защиту энергетического тела.

Благо, на то, чтобы повредить оное, у него не хватило сил, но их было достаточно, чтобы поместить внутрь частичку своей энергии и, до тех пор, пока Хаджар не смог её уничтожить, то оказался полностью отрезан от собственного тела.

Когда он смог снова видеть, то понял, что уже не летит в небо, а застыл в наивысшей точке полета. А сам Танигед, обгоняя противника, завис над ним и ногой, рубящим ударом топора, отправил Хаджара вниз. И вновь, как и в прошлый раз, он погрузил часть своей энергии внутрь энергетического тела Хаджара.

В низу, вновь обгоняя тело Хаджара, он ударил его кулаком в область печени и отправил уже в горизонтальном полете. Его комбинация из десяти ударов, которые бросали противника, как куклу, из стороны в сторону, стоили Хаджару того, что они, все же, смогли пробиться через волю и Божественный доспех.

На спине в одеждах появилась трещину, через которую пришелся последний, финальный, десятый удар техники. Хаджар, пролетев с десяток километров по небу, пробил собой каменную башню и, пусть и с трудом, но смог зафиксировать себя на вершине другой.

Весь Ласкер напоминал собой огромный каменный лес или горную гряду.

Опираясь на меч, согнувшись в три погибели, Хаджар вновь сплюнул кровью и отмахнулся от сообщения нейросети. Он и так прекрасно знал, что Танигед смог повредить его внутренние органы, а на защиту ушло слишком много энергии.

Хаджару требовалось хоть немного передышки, хоть пара мгновений, но ласканец не собирался уступать даже одного удара сердца выигранной инициативы.

Та разрушенная башня, которую Хаджар сшиб собственным телом, зависла в воздухе. Её удерживала воля несущегося в рывке Танигеда. На лету он вонзил в неё руки и с диким ревом:

— А-А-А-А-Р-Х! — поднял над головой.

Человек, который удерживал над головой обломок, длиной в полкилометра, бросил его копьем в сторону Хаджара. Башня, шпилем пронзая воздух, понеслась с такой скоростью, что начала сгорать от трения.