Эта больная любовь - Джесси Холл

Вывернув мне вторую руку, он связывает ее с запястьем другой. Когда руки связаны за спиной, он садится мне на задницу, прежде чем я успеваю перевернуться, чтобы воспользоваться ногами.

— Не сегодня, дорогая, — уверенно говорит он. — Я усвоил этот урок.

Я слышу, как сзади него лязгают металлические петли силиконового кляпа, и запах кожаного ремня врывается в мои ноздри.

Нет, только не это.

— Открой, чтобы мне не пришлось ломать зубы, — требует он.

Поднеся к моему рту большой кляп в форме члена, он толкает его к моим губам. Я поворачиваю голову, отказываясь.

— Пошел нахуй, — выплевываю я.

С его губ срывается легкий смешок, и я представляю, как на его самодовольном лице появляется извращенная ухмылка.

— Это сделаешь ты.

Он снова прижимает четырехдюймовый предмет к моим губам, на этот раз с большей силой, и я раздвигаю губы, когда обхват заполняет мой рот, открывая челюсть. Я мгновенно задыхаюсь от инородного предмета, глаза слезятся, а из горла вырываются ужасные звуки.

— Расслабься для меня, — говорит он, раздражаясь, но все еще нежно поглаживая мою макушку. Это движение полностью противоречит его тону. — Дыши, слабая сучка.

Мои бедра напрягаются от его унизительных требований, и я упираюсь бедрами в землю, нуждаясь в том, чтобы потереться о что-то своим ноющим жаром.

Ненавижу, что мне это нравится. Ненавижу, что он знает, как я отреагирую. Он знает, как мне нравится чувствовать себя грязной, когда меня используют и трахают как его личную шлюху, чтобы потом обращаться с ней как с благородной королевой.

Он закрепляет ремень кляпа у меня за головой, а я сосредоточенно дышу через нос, как он меня учил, и слюна уже скапливается вокруг фальшивого члена.

— Такая хорошая маленькая шлюшка для меня, не так ли? — шепчет он мне на ухо. — Всегда преклоняешь колено перед мужчиной.

Он хватает меня за лодыжку, сгибая мое колено назад. Он снова пытается связать меня. Я быстро откидываю голову назад, ударяясь затылком о его лицо.

Он ругается, а затем снова агрессивно хватает меня за лодыжку, но эта небольшая заминка позволяет мне вывернуться из-под его хватки. Я выкручиваюсь, чтобы встать на колени, но он хватает меня за икры и легко задвигает обратно под себя.

— Черт, — простонал он, вытирая кровь с нижней губы, на которой теперь есть порез. — Ты же знаешь, я люблю, когда ты выводишь меня из себя, детка.

Он просто слишком силен. Слишком умен. Слишком быстр, чтобы я могла вырваться из его хватки. Он никогда не отпустит меня.

Я все еще глубоко вздыхаю через нос, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце и сосредоточиться на дыхании, в то время как слюни стекают по моему подбородку, а силиконовый член заставляет меня практически задыхаться. Он оттягивает мою голову назад за ремешок кляпа, глядя на мое лицо сверху вниз.

Я знаю, что выгляжу безумно. Из-за слез мое лицо выглядит как раскрасневшееся месиво, а слюна проливается на сухую траву и грязь подо мной, когда мое горло пытается изгнать торчащий в нем предмет.

Он смотрит на меня сверху вниз, глаза полностью расширены, наполнены первобытной болезнью, кровь капает из его носа на полные губы. Я чувствую, как она проливается на мой лоб, и морщусь, когда капля крови попадает мне под бровь.

Этот его взгляд — дикий и неприрученный, сырой и безжалостный. Он делает меня ненасытной для него. Моя киска спазмирует, а в шортах собирается влага в предвкушении того, как он будет наказывать меня.

Мы токсичны. Моя кровь заражена той же больной любовью, что и его ко мне. Мы жаждем этой болезни. Боли, пыток, одержимости, издевательств, издевательств, господства, подчинения.

Между нами всегда идет война. Битва, от которой веет страстью и скрытой похотью. Наши тела воспламеняются, пока мы не соединимся и не станем снова собой, найдя место, которое принадлежит только нам. Пожар.

Он несет меня на плече, провожая обратно в хижину. Домик, в котором мы живем вместе уже неделю.

Вот чем мы занимаемся. Мы тренируемся. Мы сражаемся. Мы трахаемся.

Опустив меня на край кровати, мои запястья крепко сжимают веревку, нащупывая выход.

Я беззвучно задыхаюсь от силиконового члена, заполняющего мой рот и касающегося задней стенки горла. Мои глаза плотно закрываются, слезы текут по щекам, безмолвно умоляя снять его.

Он приучил меня к принимать его глубоко в свое горло своими собственными садистскими способами, наказывая меня кляпом в виде члена всякий раз, когда я проигрываю игру.

Он переворачивает меня на колени, ноги поджимает под себя, грудь выпячивает в знак неповиновения.

— Пришло время настоящему члену трахнуть это красивое горлышко, — говорит он, осторожно беря меня за подбородок и разглядывая беспорядок перед собой, когда слюна скапливается на моей груди, обтянутой белой майкой. Его рука проходит по моему подбородку, нежно поглаживая горло, где я снова пытаюсь сглотнуть.

— Разве не этого ты жаждешь? Невозможность использовать свой голос? Чтобы мужчины заставляли тебя молчать и использовали как секс-игрушку, которой ты являешься?

Темные глаза смотрят на меня, прежде чем он поднимает мою футболку, позволяя груди выскочить из майки. Его ладони скользят по мягкой плоти обеих грудей, а большой палец проводит по затвердевшему острию левого соска. Его челюсть сжимается.

— Я проколю их, — заявляет он, и мой лоб морщится, когда его большие пальцы играют с обоими сосками. Он крутит их между большим и указательным пальцами, перекатывая чувствительную плоть, посылая волны электрического тока между моих ног. — Как красиво, Брайони. То, как ты выросла.

Из моего горла вырывается приглушенное хныканье.

— Я наблюдал, как ты расцветаешь, — говорит он, его руки держат мою грудь, пока он изучает ее сквозь взъерошенные локоны, частично свисающие ему на глаза. — Я видел, как ты расцветаешь, превращаясь в эту женщину. — Из его горла вырывается стон. — Я не мог больше ждать. Тебе исполнилось восемнадцать. Я должен был прикоснуться к тебе. Я должен был трахнуть тебя, — говорит он мягко, почти про себя, пока мой клитор болит от его желания.

Восемнадцать. Не двадцать, как мне говорили. Неделю назад Эроу открыл ящик Пандоры, раскрыв секреты, о которых мне твердили всю жизнь. Что делать, когда видишь доказательство того, что твои родители на самом деле не твои родители? Мой брат на самом деле не был моим братом. Дата и место моего рождения даже не были точными.

Они манипулировали всем ради семьи, которая не могла больше зачать ребенка. Брайан и Синтия Стрейт жили в своей собственной лжи. Я оказалась сиротой. Ребенком, пришедшим в этот мир как ошибка. Пятно, как