Мой пленник, моя жизнь - Ольга Валентеева

– Ты рассеянна, Амелинда, – заметила лери Белла.

– Да, возможно, матушка. Зима, мало солнца.

Она задумчиво кивнула. Сделала свои выводы? И боги с ней. А я после завтрака решила немного пройтись, вот только не успела. Стоило вернуться к себе, чтобы переодеться для прогулки, как служанки доложили, что меня просит о встрече Дина. Отказать не было повода, а когда девушка робко вошла в гостиную, я поняла: что-то не так.

– Оставьте нас, – приказала прислуге и дождалась, пока мы останемся вдвоем. – Чем обязана вашему визиту?

– Лери Эйш! – Дина вдруг упала на колени и попыталась взять меня за руки, но я отстранилась. – Прошу, выслушайте.

– А что я, по-вашему, делаю? Говорите уже.

Я не хотела ей грубить, но после нашего совместного путешествия питала к Дине стойкую неприязнь. Масла в огонь добавило и то, что свекровь явно ей благоволила.

– Лери Эйш, я… – Дина покраснела и опустила глаза. – Я жду ребенка от вашего супруга.

Скажи мне кто-то подобное еще месяц назад, и я бы придушила мерзавку собственными руками. Но за последние дни настолько устала, что сейчас могла только смотреть на Дину сверху вниз и жалеть глупую девчонку. А Леонард – каков подлец! Понял, что я не подарю ему долгожданного наследника, и последовал совету матушки. Обрюхатил первую попавшуюся девицу благородного происхождения. А может, матушка и поспособствовала?

– И чего вы ждете от меня? – спросила холодно. – Что уступлю вам свое место? Так у Леонарда может найтись десяток любовниц.

– Что? – Дина замерла. – Нет, что вы. Я пошла к лери Белле, она так обрадовалась! Обещала помочь мне и ребенку, но, когда ее целительница сказала, что будет девочка, приказала убираться вон.

Значит, дочери семью Эйш не устраивают? Подло. Но чем думала Дина? Ожидала, что ей предложат золотые горы?

– Все, чем могу вам помочь, – это деньги, – ответила я ей. – Вы сегодня же покинете наш замок. Снимете домик в городе и будете жить там, пока не вернется Леонард. Пусть сам решает, как с вами быть. И не думайте, что сможете выпрашивать у меня деньги постоянно. Я не собираюсь содержать детей супруга от других женщин.

Да, жестоко. Но изнутри поднималась такая злость на Лео, что я едва держала себя в руках. А еще больше – на лери Беллу, которая выставила глупую девчонку. И на саму себя за то, что оказалась слепой дурочкой. Вряд ли Дина первая. Могли быть и другие, а я верила Лео. И была с ним счастлива.

– Жди здесь, – приказала Дине и оставила ее ненадолго, а вернулась с увесистым кошелем. Девушка поднялась с колен и теперь жалась к стене. – Держи.

Кинула кошель ей в руки.

– Спасибо, лери Эйш, вы так добры, – пролепетала та, растирая слезы по мигом ставшей некрасивой мордашке.

– Позаботься о ребенке. Все-таки это дочь Леонарда. А когда он вернется, я сообщу ему о тебе и малышке.

Дина снова рассыпалась в благодарностях, а я не могла дождаться, когда она уйдет. Будто воздух стал густым, прогорклым. И все-таки мне не было все равно. Леонард меня предал. Да, я тоже хороша, но не ношу чужого ребенка. И не изменяла ему. Пока. С горечью усмехнулась, села на диван и закрыла глаза. Всегда наступает миг, когда иллюзии рассыпаются и на их месте возникает что-то новое. Вот и мои сейчас осыпались осколками под ноги: вера в порядочность моего мужа, в то, что мы – пусть не влюбленные, но супруги. Зато теперь мне самой уж точно нечего стыдиться. Да, я собиралась совершить очередную глупость. Да, возможно, это нечестно по отношению к обоим мужчинам в моей жизни. Но я действительно этого хотела.

Время до вечера тянулось долго. Я прошлась до комнат рабов, но лишь для того, чтобы попросить Лайзу передать Эрвингу записку. В ней было всего несколько слов: «Жду тебя в полночь у черного хода». Снова скрываться по сараям? Нет уж. Сегодня я собиралась рискнуть всем, что у меня есть. Не из мести Лео и его девчонке, нет. А потому, что сама для себя все решила. Мне нужен Эрвинг. Он единственный. Тот, кого я люблю.

Ближе к одиннадцати отправила служанок вон, пожаловалась на головную боль и приказала не беспокоить меня, даже если начнется конец света. А еще порылась на полках и нашла слепок заклинания, который когда-то купила у знакомого мага. Заклинание подавало сигнал о присутствии посторонних. Почему не использовала его раньше? В слепке был только один заряд. Но мне хватит этой ночи, и будь что будет.

За пять минут до полуночи надела накидку с капюшоном и захватила плащ Леонарда. Даже если нас увидят, то вряд ли узнают. А затем почти бегом миновала коридор и спустилась по узкой лесенке к черному ходу. Приоткрыла дверь – и сразу же попала в объятия Эри.

– Тсс… – прошептала ему, накидывая на плечи плащ. – Скрой лицо.

– С ума сошла?

– Тихо!

Эрвинг послушался. Мы двумя черными тенями взметнулись по лестнице вверх, так же быстро пробежали по коридору и скрылись за дверью моей гостиной. Только здесь я сняла накидку и активировала заклинание.

– Что это было?

Эрвинг кинул плащ на кресло. Его глаза смеялись. Я тоже улыбнулась, чувствуя себя одновременно глупой и счастливой.

– Соскучилась. – Я потянулась к нему. От него пахло травами. Пил мой настой? Скорее всего. Потерлась щекой о щеку.

– Я тоже скучал, – признался Эрвинг, прижимая меня к себе. Слава богам-покровителям, ему стало лучше, и ночной визит на кладбище не нанес ощутимого вреда. Он прекрасно понимал, зачем позвала его сюда, и от этого было одновременно сладостно и стыдно.

– Я спрошу только одно. – Теплое дыхание Эри опалило кожу. – Ты уверена?

– Да.

Он подхватил меня на руки, и пульс застучал в ушах. Служанки расстелили постель перед уходом, и Эри опустил меня на хрустящие простыни. Мы оба – сумасшедшие. Потому что только сумасшедшие в таких условиях могли влюбиться друг в друга. Я изнывала от желания. Эри развязывал шнуровку платья, а мне казалось, еще минута промедления – и умру.

– Люблю тебя, – шептала, не помня себя.

– И я тебя люблю.

Эри наконец справился с платьем, и оно скользнуло на пол грудой ткани. На миг стало стыдно, затем – еще более сладко, а он уже снимал рубашку. Я касалась сильной груди, чуть впалого живота, темной дорожки волос, ведущей за пояс штанов.

– Куда ты спешишь? – Эри легонько поцеловал меня в уголок губ.

Издевается! Потому что я видела, как велико его желание. Он сам едва держался, а я тянулась, чтобы избавить его от штанов. Ощущала, как соприкасаются наши обнаженные тела – и сходила с ума. Это было… невообразимо. Будто я стала воздушной, невесомой. И в этой невесомости существовали жаркие губы, бережные руки, поцелуи, лишавшие рассудка.

– Эри, – шептала я сбивчиво. – Мой Эри.

– Твой, – отвечал он, продолжая покрывать поцелуями каждый сантиметр кожи, и я плавилась от этих прикосновений.