Третий удар. «Зверобои» из будущего - Федор Вихрев
Шрифт:
Интервал:
— Ваш муж есть тот человек, который быть у нас?
— Вот именно!
— Он есть хороший воин. Он молчать, когда я с ним говорить!
— Ах ты мудак! Так ты его пытал?! — никогда не думала, что кому-то удастся вывести меня из равновесия посредине боя. — Сдохни, ублюдок!
Дальнейшее я помню мало. Помню, что рвалась во что бы то ни стало к горлу эсэсовца. Порвать к чертям собачьим! Задыхалась, плевала кровью, но это было так незначительно по сравнению с тем, что он еще был жив! Я должна была его убить, несмотря ни на что!
Очнулась я стоя на коленях возле лежащего немца. Очнулась — это слабо сказано. Кто-то аккуратно дотронулся до моего плеча, и я поняла, что давно уже вот так стою и бессмысленно смотрю на рукоять кинжала, воткнутого в грудь врага. Выстрелов больше не слышно. А вокруг стоят люди. Мой, изрядно потрепанный, отряд, а в стороне какие-то незнакомые мужики. Кажется, все закончилось.
— Летт? — голос сзади вроде бы знакомый. Можно, наверное, уже расслабиться. А не могу.
Дрожь бьет все сильнее.
— Леха? — позвала я. — Леха?
Тишина. Никто не отозвался. Почему? Я же за ним пришла! Где он?
— Лешенька, прости!
Как я могла извиниться перед ним за то, что допустила тот ужас, через который ему пришлось пройти? Почему я так медлила? Почему не поспешила?
— Ника… — это уже другой голос. Кто-то становится рядом со мной и обнимает меня за плечи.
— Все хорошо, Ника. Все хорошо. Леша уже в тылу, в госпитале. С ним все хорошо.
Я хватаю этого человека за шкирки и прижимаю голову к его груди. Мне надо спрятаться, чтобы никто не увидел, как слезы текут у меня из глаз, а тело содрогается от рыданий.
— Я есть любить убивать их всех. Я их всех на хрен… — шепчу я, наворачивая маты один круче другого. Будто эта нецензурщина может выплеснуть мою боль. Наивная… но мне и вправду становится легче.
Игрок пытается меня обнять. А вот это уже лишнее. Последний раз вздыхаю и выпрямляюсь.
Встаю и ухожу за деревья. Недалеко. Просто мне надо сейчас побыть одной. Прийти в себя и после боя, и после всего сказанного немцем. Подумать.
— Ничего себе баба! — приглушенное удивление, будто толчок в спину.
Ладно, с этим мы разберемся позже…
Степан
— Сосна-1, здесь Роща, вперед, дави гадов. В застройку без пехоты не лезть!
— Принято.
Медленно набирая скорость, танки движутся к перепаханным позициям на окраине небольшого городка. Сам городок затянут дымом и пылью — по нему только что отработали штурмовики и артиллерия. Изредка то один, то другой выплевывает снаряд туда, где ему показалось подозрительное шевеление, но это перестраховка, не больше. Немцы держали победу за хвост, но выпустили, улетела, и теперь советская пехота дочистит то, что осталось в живых после работы летчиков и артиллеристов.
Мы почти успели! Почти потому, что наш авангард вошел в городок одновременно с авангардом шестой танковой дивизии. Завязался встречный бой на улицах, в котором новые немецкие танки со «старыми», частично еще до войны подготовленными экипажами, одержали победу — наш передовой отряд отступил, не сумев даже зацепиться за окраину. А потом в игру вступили основные силы — этакая мини-Прохоровка. Немецкая пехота закрепилась в застройке (вернее, попыталась это сделать), а танки ударили во фланг наступавшим бригадам. У них могло получиться, если бы они в свою очередь не подставились под удар Т-42…
— Сергеев, твои дрова куда лезут?!
— Виноват. «Тройка», заснул, что ли?
Ничего не скажу, было страшно, хоть и наблюдали со стороны. А может быть, именно поэтому — в горячке боя многого не замечаешь. Когда медленно, как в кошмаре, кувыркаясь, летит башня, когда горящие люди катаются по земле, стараясь сбить пламя, когда… Впрочем, рассказывать все равно бессмысленно.
— Чисто.
— Добро. Идем дальше.
Танкистов мы уполовинили, и они отошли. А потом, охватив городок с трех сторон, начали штурм при поддержке артиллерии и «сухих». Почти по мемуарам с хронородины: «сотни трассирующих снарядов летели вверх и вниз ежеминутно. Противотанковые пушки били по танкам третьего батальона, катившимся вниз с холмов. Но с каждой секундой снизу прилетало все меньше и меньше снарядов. Дым и пламя скрыли конец храброго гарнизона, и лишь отдельные выстрелы противотанковых орудий встретили входящие войска».
Не все так драматично — немцы отошли, оставив заслон, но сейчас это уже неважно. Сейчас важно правильно разместить технику, людей и орудия. Занимаем круговую оборону — сейчас в нас полетят тапки, утюги, сковородки и прочие тяжелые предметы — «шверпункт» захвачен.
Партизанский отряд
Выход на железку намечался как всегда сложный. Хотя и была громко именуемая «железка» всего лишь узкоколейкой. Но в этих болотистых лесах даже такая транспортная артерия представляла интерес для партизанского отряда, который регулярно проводил на ней диверсии. К сожалению, вреда от них было больше для самих партизан, чем для немцев. Виной тому и слабая подготовка бойцов, бывших деревенских парубков или прошлогодних окруженцев, сумевших отсидеться в лесах или у добросердечных селян. И дурь командира, «партизанского помещика», как называл его про себя Алик Нефедов, ведший группу на очередной подрыв и прикидывавший, как бы избежать больших потерь в предстоящем бою.
Алик не был в немецком плену, не был он и местным жителем. Провоевав добровольцем-пулеметчиком полгода, был ранен, а после госпиталя попал в ШМАС — школу младших авиационных специалистов. Где, учтя его увлечение радиоделом и пулеметный опыт, обучили специальности стрелка-радиста. Две недели назад его эскадрилья ночных дальних бомбардировщиков выполняла очередное задание. Ил-4, в котором Алик был стрелком-радистом, подбили над целью, вышел из строя один мотор, но командир упрямо тянул на восток, понемногу теряя высоту. А когда стало ясно, что упадут они явно до передка, — приказал экипажу покинуть самолет. Алику повезло, он упал в болото, а не к немцам, и, проблуждав в этих гиблых местах три дня, был встречен партизанским дозором. После поверхностной проверки, проведенной лично командиром отряда, полноватым мужиком с явно не армейскими замашками и вечно «слегка выпившим», был отправлен в этот рейд. Его удивило назначение старшим, но ребята, жившие с ним в одной землянке, просветили, что все это от потерь, понесенных группой в предыдущем выходе.
«Сам „командир“ не ходит, а только отправляет. Ну а кому повезет вернуться живым, те или раненые или уходят», — так говорил бывший военнопленный Яков Глыба, шедший сейчас следом за Аликом. «Куда уходят? Как?» Не понял его Алик. «Куда подальше от этого… — сплюнул Яков, — лишь бы немцев с толком бить, а не здесь дурью маяться. А мне идти не с руки. Потому что зазноба у меня на кухне есть. Лиза, еврейка она. С ней мы здесь далеко не уйдем», — добавил Яков, предвосхищая невысказанный вопрос Алика.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!