Нечестивый союз - Сюзанна Грегори

Да, но какое отношение к этому имеет шериф Талейт? Ведь именно он убедил горожан, что гулящих женщин убивал Фруассар. Однако в то время как мертвый Фруассар лежал в мешке, приколоченный к колокольному стану, в городе были обнаружены новые жертвы. Что, если неведомый изверг – не кто иной, как Талейт? Бартоломью содрогнулся от столь смелого предположения. Но ведь стоило доктору упомянуть о козлиной маске, как Талейт вышел из себя и принялся запугивать Бартоломью всевозможными карами. К тому же шериф прекрасно знал, что Фруассар не виновен в смерти гулящих женщин, однако пальцем не пошевелил, дабы отыскать истинного убийцу. Не лишено вероятности, что именно шериф похитил тело Николаса, необходимое дьяволопоклонникам для нечестивых обрядов.

Открыв глаза и выглянув в окно, Бартоломью убедился, что дождь стихает. Майкл и еще один монах пели слова молитвы, дивная мелодия эхом отдавалась под церковными сводами. Густой бархатистый баритон Майкла оттенял звонкий тенор монаха; их голоса, то набирая мощь, то затихая, лились в совершенной гармонии. На несколько мгновений Бартоломью позабыл о тягостных мыслях и всецело отдался во власть божественного напева. Сквозь открытые окна в церковь проникал аромат влажной земли, на время заглушивший витавший над городом запах перегнивших речных водорослей. Казалось, в мире воцарились покой и безмятежность. Увы, сладостное наваждение продолжалось всего лишь несколько мгновений – пока у повозки, проезжавшей мимо церкви, не отвалилось колесо и на улице не раздались сердитые голоса.

– Я умираю с голоду, – возвестил Майкл по пути в колледж. – Представь себе, болтун Кинрик имел глупость рассказать Агате о славной шутке с тенями, что мы сыграли с тобой прошлой ночью. Так вот, эта фурия так рассердилась, что теперь не пускает меня в кухню. Не заглянуть ли нам в таверну «Медный Джордж»? Посидим за столиком под деревьями, перекусим и обсудим наши дела и намерения.

– Я вижу, брат, голод затмил твой рассудок, – усмехнулся Бартоломью. – Ты забыл, что сегодня воскресенье? К тому же магистрам университета, как и студентам, запрещено посещать городские таверны.

– Ну, и что с того, что сегодня воскресенье? – пожал плечами Майкл. – Самый подходящий день, чтоб за стаканчиком хорошего вина возблагодарить Господа, создавшего сей мир. К тому же мы не будет заходить в таверну. Я же сказал, мы посидим в саду под деревьями.

– Майкл, дождь все еще идет, – напомнил Бартоломью. – Сидеть в саду под дождем не слишком приятно. Прохожие подумают, что мы изрядно напились и хотим освежить головы. А самое главное – таверна «Медный Джордж» сегодня закрыта!

– А вот и нет! – торжествующе произнес Майкл. – На время ярмарки городские власти дали тавернам разрешение работать по воскресеньям. Иначе приезжим торговцам, ремесленникам и мошенникам было бы просто некуда деваться. От скуки они, того и гляди, начнут затевать на улицах потасовки и творить бесчинства. Уж лучше позволить им мирно напиваться. По-моему, городской совет принял мудрое решение. Хотя некоторые поднаторевшие в показном благочестии ханжи наверняка придерживаются иного мнения.

Бартоломью окинул взглядом улицу и увидал, что навстречу идет какой-то высокий человек, склонивший голову под дождевыми струями. Когда прохожий приблизился к ним, доктор узнал его и окликнул:

– Мастер де Белем!

Купец вскинул голову, устремив на Бартоломью тусклый взгляд. Лицо его покрывала нездоровая желтоватая бледность, густые темные волосы висели спутанными сальными прядями. За несколько дней, прошедших со смерти дочери, де Белем осунулся и, казалось, постарел на много лет. Опасливо оглядевшись по сторонам, он подошел к Бартоломью и Майклу.

– Мне необходимо поговорить с вами, джентльмены, но не здесь. Где мы можем побеседовать без свидетелей?

– В саду около таверны «Медный Джордж», – заявил Майкл, прежде чем Бартоломью успел открыть рот. – Думаю, в такую погоду там безлюдно и нам никто не помешает.

– Хорошо, – кивнул красильщик. – Отправляйтесь туда, а я присоединюсь к вам спустя некоторое время. Совершенно ни к чему, чтобы нас видели вместе.

Майкл метнул на Бартоломью довольный взгляд и торопливо зашагал к вожделенной таверне. Около маленькой конюшни, расположенной поблизости от заведения, тучный монах остановился и сделал вид, будто любуется лошадьми. Убедившись, что поблизости нет ни единого педеля, он с неожиданным при его комплекции проворством скользнул в калитку, ведущую в маленький сад. В погожий солнечный день посидеть здесь было бы чрезвычайно приятно: столики окружали цветочные клумбы, беленные известью стены были увиты плющом. Но дождь никак не хотел прекращаться, то и дело налетали порывы ветра, и мокрые ветви деревьев разбрасывали целые фонтаны брызг.

Бартоломью тяжело вздохнул, надвинул капюшон и принялся выглядывать местечко, укрытое от дождевых струй. Навстречу им, вытирая руки о фартук, вышел хозяин. Увидев Майкла, он приветствовал его как старого знакомого.

– Добро пожаловать, брат Майкл! Рад вас видеть! Что желаете выпить и откушать сегодня?

– Принесите нам два бокала вашего превосходного французского вина, жареного цыпленка, побольше белого хлеба, который у вас так хорошо выпекают, и тостов с корицей, – распорядился Майкл. – И проследите, чтобы нас не беспокоили, ибо нам необходимо обсудить важное дело.

– Увы, брат, белой муки сейчас не достать ни за какую цену, так что хлеба у нас нет, – сообщил хозяин, сокрушенно раскинув руки. – Но самый жирный цыпленок и лучшее вино вскоре будут у вас на столе. И разумеется, вашей беседе никто не помешает.

В глазах Майкла мелькнуло разочарование, однако он важно кивнул. Хозяин поспешил выполнять заказ.

Бартоломью, убедившийся в том, что друг его является завсегдатаем таверны, был удивлен столь вопиющим нарушением университетских правил.

– Вижу, ты здесь не в первый раз? – осведомился он.

Монах не счел нужным ответить, лишь просиял улыбкой и провел Бартоломью к столику под густыми кронами деревьев. Здесь они были защищены если не от дождя, то хотя бы от ветра. Де Белем вошел в калитку и тщательно запер ее на щеколду.

– Прошу меня простить за все эти предосторожности, джентльмены. Они необходимы для вашей же безопасности, – обратился он к друзьям, усаживаясь за мокрый стол. – За мной постоянно следят, и вам лучше не показываться в моем обществе.

– Но кто за вами следит? – вопросил удивленный Бартоломью.

– О, если бы я знал! – горестно вздохнул де Белем и на мгновение закрыл лицо руками. – Одно могу сказать с уверенностью – те, кто убил мою дочь, намерены разделаться и со мной.

– Откуда вам это известно? – настаивал Бартоломью.

Де Белем устремил на него долгий печальный взгляд.

– Дабы все объяснить, доктор, мне придется начать издалека. После того как чума похитила мою возлюбленную супругу, вера в милосердие Господа пошатнулась в моей душе. Я видел, что чума не щадит ни монахов, ни священников. Если Господь не желает защищать тех, кто ему служит, значит, до меня Ему и вовсе нет дела, говорил я сам себе. Подобными мыслями я поделился с некоторыми из своих знакомых. И вот настал день, когда я получил приглашение на собрание общины Очищения. Я не имел даже отдаленного понятия о том, чем занимается эта община, однако пошел, ибо не в силах был оставаться наедине с унынием. К тому же между членами достопочтенной гильдии красильщиков в последнее время нет согласия, ибо они не могут поделить между собой власть и влияние. Вот я и решил, что не будет ничего худого, если я вступлю в другую общину.