Маятник судьбы - Инна Бачинская

–Ты ведь нарочно упомянул ему про меня и книгу… да? Не ври только! – Она заглянула ему в глаза.

–Нарочно, – покаянно сказал Монах. – Но ведь мы все время были рядом! Жорик, как взломщик, открыл дверь, и мы просочились в прихожую. Потом услышали шум и рванули! Добродеев подмял его под себя, чуть не придавил до смерти, а мы с Жориком бросились к тебе…

–Ты был уверен, что он нападет?

–Был ли я уверен? Не знаю, Лина. Я предполагал.

–Устроил ловушку и подставил меня!

–Устроил ловушку и подставил тебя… – Монах шумно вздохнул.

–Какой ты все-таки негодяй, Олег! Я ведь не игрушка! Я живой человек! А вы как… дети!

–Негодяй. Я знаю, Линочка. Ты меня простишь?

–Хочешь, я останусь? – спросила Лина, заглядывая ему в глаза. – Мне предлагают работу у главного архитектора города. Хочешь?

Монах ответил не сразу.

–Линочка, ты замечательная, – сказал он. – А я… что такое я по сравнению с тобой? Немолодой, толстый, и внешность сомнительная. Но и это еще не все! Я бродяга по натуре, понимаешь? Вагабонд. Я не могу долго на одном месте. Вот и сейчас рванул бы отсюда со всех ног куда-нибудь в леса нехоженые, с палаткой. Пусть только снег сойдет. Устал я от города. А там – костерок горит, светлая холодная речка по камешкам, зверье непуганое. Тишина первозданная, только вода плещет чуть слышно, да верхушки пошумливают. Дождусь весны и рвану. А ты… тебе ведь нужна семья, любящий муж, дети. Красивый дом нужен, а у меня и угла-то своего нет. Я тебе не нужен, поверь мне, девочка. Зачем я тебе?

–Ты настоящий, Олег! Ты… ты… человек! Понимаешь? Ты человек и мужик! – Она разрыдалась.

–Ну, ну, ну… Линочка, глупышка… что ты себе выдумала, перестань… – бубнил Монах, утешая ее, вытирая ей слезы, гладя по головке. – Мужика бы тебе стоящего! Ты еще встретишь, поверь мне.

–Вокруг меня всегда дураки и мальчишки, – всхлипывала Лина. – Всю жизнь! И в группе тоже незрелое дурачье! Кирилл, Миша… Даже Громов – и тот незрелый дурак с манией величия. Не хочу! Останься, Олег, пожалуйста! Мне Мишка сделал предложение, вот возьму и пойду за него.

–Лина, я давно хотел тебе сказать… – замялся Монах. – Понимаешь, тут такое дело. Миша… ты давно его знаешь?

–Почти два года… а что? Ты ревнуешь? Он глупый мальчишка! И бездельник.

–Два года он был твоим верным… хотелось бы избежать сильных сравнений, да, видимо, не удастся. Он был твоим верным псом, так? А потом появился Кирилл…

–Ты хочешь сказать… что ты хочешь сказать, Олег? Что он… Кирилла? – Она потрясенно уставилась на Монаха. – Не верю! Мишка мухи не обидит. Как ты мог даже подумать?

–Понимаешь, я не хотел говорить, но известный тебе майор Мельник сейчас препарирует жизнь и деятельность и Кирилла, и Миши… Возможно, не только ревность, возможно, были у них общие дела. Откуда у Миши деньги, как по-твоему?

–Он устроился брокером, ты же знаешь. Удачная сделка…

–Это неправда, Лина. В «Глобал виллидж» о нем даже не слышали. Он тебя обманул. Ты рассказывала мне, что Кирилл приторговывал зельем, то есть у него была своя клиентура, и я бы не удивился, если бы Миша заменил его. Он не так прост, как тебе кажется. На вид Иванушка-дурачок, но далеко не дурак. Ленивый, простоватый парень, добродушный и бесхарактерный, не злодей, но без четкого понятия, что можно и чего нельзя… вечный ребенок. Весьма опасная разновидность преступника, между прочим, потому как вне подозрений, никто не принимает его всерьез.

–Что же мне теперь делать? – беспомощно спросила она.

–Окончить институт, а потом… перед тобой много дорог.

–Можно я с тобой? – попросила она, заглядывая ему в глаза.

Монах покачал головой:

–Ты там не сможешь, девочка. Там нет ни горячей воды, ни мягкой кровати, ни магазинов. Только лес.

–А ты можешь?

–Я могу. Сижу и думаю. Иногда слова не с кем сказать неделями. Но думается классно.

–О чем?

–О жизни, судьбах цивилизации, куда идем и что завтра. Обо всем. Ни суеты, ни бега по кругу, ни свар. Ни телефона, ни Интернета. Даже если высадятся на Землю марсиане, я не узнаю. Иногда ни о чем не думаю, просто сижу и смотрю на огонь. Иногда зверье выходит посмотреть, непуганое, любопытное. Долго стоит, смотрит. Олень, лиса, бурундук…

–А когда ты вернешься?

–Через пару лет… не знаю. Как получится. – Монах поцеловал Лину в лоб. – Эй, не плачь, глупышка! Мы живы и, даст бог, будем жить долго и счастливо. У тебя все впереди. Ты выскочила из такой передряги… Живи и радуйся!

Как конквистадор в панцире железном,

Я вышел в путь и весело иду,

То отдыхая в радостном саду,

То наклоняясь к пропастям и безднам…

Сонет. Николай Гумилев

–Знаешь, Жорик, у тебя гениальный ребенок! – заявил Монах своему школьному другу Жорику в один прекрасный день спустя примерно три месяца после описываемых событий. – Мы с ним прошли айкью-тесты для трехлеток, почти сто процентов попаданий, представляешь? Мы еще будем им гордиться. Олежка, скажи «айкью-тест»! – обратился он к крестнику.

–Айкью-тест! – выкрикнул маленький Олежка.

–Видал? Никогда не думал, что эти малявки такие интересные ребята. Сколько ему уже?

–Два года и четыре месяца, – сказал, посчитав в уме, Жорик.

–Взрослый мужик. Олежка, ты у нас взрослый мужик?

–Я не музи́к! Я Олег!

–Видал? – восхитился Монах. – Все четко. Не всякий взрослый козел так четко про себя знает. Олежка, расскажи папе, что ты сегодня делал?

–Совал Кося носик и г’азики! – доложил маленький Олежка.

–Чего? Сына, скажи папе, чего ты сегодня делал? – переспросил Жорик.

–Совал Кося носик и г’азики! – повторил Монахов крестник.

–Про носик я понял, – сказал Жорик. – Чайник, что ли?

–Сам ты чайник! Папаша называется! Больше нужно общаться с ребенком, – попенял Жорика Монах.

–Ладно! Что он сказал?

–Он рассказал тебе, что сегодня рисовал Кроша, носик и глазики. Кто такой Крош, знаешь? Это такой синий тип вроде кролика, с большими ушами. Смешарик, одним словом. Олежка, а что у нас в холодильнике? – спросил Монах.

–Пату́тики!

–Точно. Они самые. Жорик, я ухожу завтра. Кое-чего еще докуплю, сложу рюкзак – и вперед!

–Остался бы ты, Монах, – попросил Жорик. – Сам же говорил, что устал от молодежной романтики, и спина болит, и возраст. Подумай, Монах. Тебе Кира, кстати, утром звонила. Хорошая женщина, я бы на твоем месте… – Он махнул рукой.