Следователь по особо секретным делам - Алла Белолипецкая
Шрифт:
Интервал:
Вы, конечно, догадались, кто именно Вам пишет. И, вероятно, уже строите планы, как Вам покарать меня. Но сначала Вам нужно будет меня найти. А за то время, что вы потратите на поиски, много чего может случиться. Так что мы подходим к самому главному. Чтобы Вам вернуть Ларису Владимировну Рязанцеву раньше, чем с ней произойдет что-нибудь трагическое, Вам нужно будет оформить документы на выезд за границу – для меня и для молодой особы, которая станет меня сопровождать. А также передать мне научные приборы определенного рода, которые, увы, я не сумел заполучить. Когда я пришел за ними в приемную товарища Резонова, кто-то уже успел их подменить. И Вам предстоит выяснить, кто это был.
А чтобы у Вас не возникло сомнений в правдивости моих слов, проверьте прямо сейчас дом №8 на Моховой улице. Там, возле левого крыла флигеля, Вы – при Ваших-то способностях – без труда отыщете то место, где, так сказать, «перешла» Ваша подруга, увлекаемая особенной собакой, которую она в последнее время столь опрометчиво взялась опекать.
Когда вы удостоверитесь в правдивости моих слов, поместите в свой почтовый ящик любую открытку с ярким рисунком, которую будет хорошо видно сквозь прорези. Как только Вы это сделаете, я опущу в Ваш ящик вторую часть моих инструкций, а также фотографические карточки для оформления документов.
И, я полагаю, Вас не нужно предупреждать о том, что содержание этого письма Вы не должны передавать никому. Выпустить за границу персону вроде меня, да еще и с тем оборудованием, которое я рассчитываю от Вас получить, никто Вам не позволит. А это будет означать, что свою подругу Вы более уже не увидите. По крайней мере, в этой жизни.
Подпись в конце письма отсутствовала, зато имелся издевательский рисунок: ухмыляющийся великан давит своей несоразмерно огромной ножищей зазевавшегося Гулливера.
7
Лара стояла на углу Моховой и улицы Коминтерна. И не могла отвести взгляд от представшего ей зрелища. Пес, который здесь уже не был призраком, весь извелся, крутясь в нетерпении возле её ног. Но стронуться с места девушка просто не могла: глядела во все глаза на диковинный монумент, воздвигнутый возле главного здания Ленинки. Он не перенесся сюда с Новой Божедомки – от здания Мариинской больницы, где в 1821 году Мария Федоровна Достоевская произвела на свет будущего великого писателя. Там Достоевский стоял – хоть и сильно ссутулившись, а здесь…
– Да кто же это изваял его таким? – произнесла девушка потрясенно.
Бронзовый писатель угнездился на своем сиденье в такой позе, в какой, вероятно, Митя Карамазов должен был сидеть на скамье подсудимых в заштатном городке Скотопригоньевске.
Лара обошла постамент, поглядела на барельеф петербургской набережной на тыльной его части, потом вернулась к исходной точке обзора. И теперь вид памятника почти что заворожил её. Ей показалось, Федор Михайлович сидит именно в такой позе, положив правую руку на колено, поскольку собирается подняться на ноги. И что-то сказать – обращаясь именно к ней, Ларисе Рязанцевой.
Но монумент всё-таки не был статуей Командора. Он не пошевелился и не заговорил. Зато Дик, явно истощивший всё свое терпение, зашелся громким, почти оглушительный лаем. И Лара невольно вздрогнула: в настоящей Москве призрачный пес вообще ни разу не подавал голос, а тут его лай разнесся среди домов раскатисто, как в горном ущелье.
– Ладно, ладно, идем, – проговорила Лара и своей не вполне материальной ладонью провела по бархатистой, совершенно осязаемой морде пса.
И Дик, довольный, снова понесся вперед. А девушка пошла за ним – еще пару раз оглянувшись на неловко откинутую спину бронзового Достоевского.
Они миновали здание Ленинки и подошли к углу дома №5 по Коминтерна: длинному трехэтажному зданию с фронтоном над центральной частью. В конце восемнадцатого века его выстроил для себя Александр Федорович Талызин – знаменитый екатерининский вельможа. Однако его наследники фамильную собственность за собой не сохранили: за время, прошедшее до 1917 года, здание меняло владельцев не один раз. А когда в 1918 году правительство большевиков переехало из Петрограда в Москву, здесь одно время находился даже кабинет самого товарища Сталина. Ну, а сейчас шедевр классицизма отдали в полное ведение трудящихся: в одной его части располагалось общежитие, в другой – коммунальные квартиры.
Но в этой Москве окна здания – все, какие Лара могла видеть, – были задернуты изнутри зелеными бархатными шторами. Так что возникала абсолютная иллюзия, что Дом Талызина дремлет, плотно смежив веки. И Лара только успела подумать об этом, как Дик словно бы задался целью этот сон нарушить: опять оглушительно залаял. Однако теперь уже никуда не побежал: встал подле хозяйки, прикрывая её корпусом.
– Что, мальчик? – Лара потрепала его по холке и проследила направление его взгляда.
Вдоль дома к ним шел человек: мужчина лет пятидесяти на вид, рослый, дородный, облаченный в двубортный сюртук, какие носили, вероятно, в начале девятнадцатого века. Свою шляпу он с головы снял и нес в левой руке. А на лице мужчины, покрытом сизоватыми апоплексическими прожилками, блуждала какая-то опасливая и неширокая – прямо как улица Коминтерна – улыбка.
8
Скрябин выбежал из своей квартиры, и пяти минут внутри не пробыв. Вальмон проводил его обиженным мявом: Николай кинул ему в миску целый круг ливерной колбасы, даже не потрудившись её нарезать. Кот как будто выговаривал какие-то определенные слова на своем языке, пока его хозяин отпирал шкафчик с секретным замком и доставал оттуда тот самый свисток, который выпал из головы инфернального существа в метро.
Николай положил на место свистка конверт с гнусной запиской и подавил желание связаться по телефону со Смышляевым – который наверняка еще не ушел домой. Но звонить ему сейчас означало бы – терять драгоценное время. И, к тому же, решение, как действовать дальше, должно было целиком лежать на его, Николая Скрябина, совести. Другие люди не должны были за последствия этого решения отвечать.
Он сунул свисток в брючный карман, а потом быстро проверил пистолет, весь день пробывший с ним в наплечной кобуре, под летним пиджаком. И снова выскочил на лестничную площадку.
9
Лара только теперь осознала: в этом мире, куда она переместилась вечером, ночь так и не наступила. Солнце здесь не светило, но и темно не было. Казалось, Лара просто попала в какой-то пасмурный, но не дождливый день, из числа тех, что чаще выдаются в конце осени, а не в середине лета. И
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!