Светоч разума. Рациональное мышление в XXI веке - Кристер Стурмарк

Примеры такого рода спонтанной эмпатии – помощи людям, попавшим в тяжелое положение, – можно найти в жизни почти всех людей. Все подобные действия объясняются способностью, а по сути – непреодолимым желанием отождествить себя с другим разумным существом. Вот некоторые довольно случайные, но типичные примеры: мы не убиваем залетевшую в дом жужжащую пчелу, а ловим ее и осторожно выпускаем на улицу; подбираем приблудную собаку, читаем бейджик на ее ошейнике и звоним по указанному на нем номеру; бежим за уронившим кошелек человеком и, вместо того чтобы взять содержимое себе, как поступил бы эгоист, возвращаем кошелек. Или более приземленные поступки: тщательно отмываем отвратительно грязный туалет в самолете или просто при выезде из отеля оставляем большие чаевые горничной, которую в глаза не видели.

Ни в одном из этих случаев нет ни малейшей надежды на то, что ваш добрый поступок позже будет вознагражден. Желание совершить его возникает просто из-за идентификации себя с незадачливой пчелой, или с потерявшейся собакой, или с ее обезумевшим хозяином, или с еще не обнаружившим потерю владельцем кошелька, который вполне мог бы после этого запаниковать, или с безымянным следующим в очереди пользователем туалета, которому, как можно представить, будет противен грязный туалет, или с незнакомой горничной, которой будет приятно получить небольшие дополнительные деньги.

Все эти типы уязвимости, воображаемого страха, шока или потребности в чьей-то поддержке – следствие негативного опыта, который человек пережил в своей жизни. И встречаясь с подобной ситуацией, он думает про себя: “Я точно не хотел бы, чтобы такое случилось со мной!” Именно это и означает отождествление себя с другим существом или, иначе говоря, идентификацию. Можно об этом сказать и так: все эти примеры заботы, радости и облегчения, которыми человек может одарить другое существо, – следствие положительного опыта, который он получил в прежней жизни, и поэтому он думает про себя: “Как бы я был благодарен, если бы со мной поступили так!”

Еще раз: смысл идентификации – в проецировании жизни одного индивидуума на жизнь другого (или наоборот). Идентификация с другими – это глубинная черта нашей человеческой природы, порождающая эмпатию. Она не имеет ничего общего с генетически запрограммированным в нас альтруизмом и еще меньше со “священными” моральными принципами, которые якобы были нам ниспосланы свыше.

Все вышеизложенное ясно показывает, что люди (как и животные) могут быть хорошими, участливыми и нравственными и без высшего божественного существа, которое бы подсказывало им, как нужно действовать в определенных жизненных обстоятельствах.

Когда человек отвечает за свои действия? Так и хочется ответить: всегда. Но действительно ли все так просто?

Идея моральной ответственности предполагает, что у нас есть свобода воли или, точнее, у нас есть возможность выбирать действия, которые мы предпринимаем. Если бы все, что мы делаем, было предопределено, мы никогда бы не имели возможности сделать выбор и, следовательно, не могли бы нести ответственность за свое поведение. Итак, давайте предположим, что люди могут выбирать. Всякий раз, когда мы решаем, каким образом действовать, мы несем моральную ответственность за последствия своих действий, если, конечно, мы делаем это не под угрозой расстрела или пыток. Но есть ли исключения из этого правила? Однажды я прочитал о судебном деле, которое заставило меня всерьез и надолго задуматься над тем, действительно ли все так просто, как подсказывает интуиция.

Произошло следующее. Некий добродушный парень, плотник по профессии, сидел на скамейке в парке со своей невестой. Он никогда не совершал никаких преступлений и никогда не был замечен в склонности к насилию. Внезапно, без всякого предупреждения, он начал что-то бессвязно говорить, вскочил, подошел к своей невесте со спины, вытащил нож, который оказался у него в кармане рабочей одежды, и ударил девушку.

Девушка чудом сумела убежать и позвонить в полицию. Ее жених был схвачен и прошел ряд психиатрических и неврологических обследований, в ходе которых у него обнаружили крайне агрессивную опухоль головного мозга. Опухоль оказалась операбельной, и, после того как она была успешно удалена, мужчина снова стал добрым и мягким и больше никогда не был замечен в склонности к насилию. По словам врачей, было практически очевидно, что опухоль стала причиной его ненормального поведения. Итак, следует ли сажать человека в тюрьму за преступление, совершенное по причине опухоли в мозгу?

Но все может быть еще сложнее. Не так давно был открыт ген под названием МАО-А[91], который отвечает за выработку белка, регулирующего скорость накопления серотонина в лобной доле мозга. Крошечный процент людей страдает синдромом Бруннера – заболеванием, которое вызывается определенным типом мутации в гене МАО-A и приводит к огромному перепроизводству серотонина и связанных с ним химических веществ. В результате у таких людей отсутствует способность контролировать свое поведение, и они действуют деструктивно, агрессивно и жестоко по отношению к людям и животным, находящимся поблизости, и часто травмируют сами себя. Такие люди чрезвычайно опасны.

В какой степени больные, страдающие синдромом Бруннера, должны нести моральную ответственность за свои действия? Поскольку они не могут называться душевнобольными, их можно привлечь к суду и осудить. И все же, благодаря научному прогрессу, сегодня мы понимаем, как работает мозг, и, следовательно, можем с уверенностью сказать, что их способность сделать выбор сильно занижена, если не полностью заблокирована генетической мутацией. Как общество должно поступать с такими людьми? По каким законам их следует судить, если они совершили преступление?

Сегодняшний стремительный прогресс в биологии и неврологии ставит перед нами множество подобных этических проблем, причем их число растет, и в будущем мы столкнемся с другими неоднозначными проблемами моральной ответственности. В свете неизбежного роста числа непредсказуемых открытий в области работы мозга и, следовательно, более глубокого понимания сущности человеческой природы многие из наших традиционных представлений о моральной ответственности, часто уходящих корнями в древние религиозные тексты и учения, покажутся упрощенными и неполными. Многие из них будут отвергнуты. Мы все как общество должны научиться переосмысливать понятие моральной ответственности человека за свои поступки. Только освободившись от оков старых догм, можно надеяться взяться за решение задач такого рода и делать это честно и серьезно.