Дядя самых честных правил 2 - Александр Горбов

— Судари, — дорогу им перегородил Киж, — дуэль закончена. Не думаю, что вам есть о чём говорить с Константином Платоновичем.

— Это было бесчестно! — возмутился один из них.

— Фёдор не успел даже…

Мне была видна только спина мертвеца, и я не знаю, что он изобразил на лице. Но эти двое отшатнулись, будто им показали ядовитую змею.

— Дуэль окончена, — голос Кижа звучал глухо, будто из могилы. — Если вы возражаете, можете вызвать меня. С удовольствием!

Его собеседники замотали головами, отступили и кинулись к своему покровителю. А я махнул Боброву.

— Пётр! Поехали. У нас дел по горло, пусть разбираются сами.

К стонущему на земле Салтыкову уже бежали монахи. А мы спокойно пошли к извозчику, ждавшему нас в отдалении.

— Сударь!

Нас догнал усатый офицер.

— Вы тоже считаете, что дуэль была не по правилам?

Он помотал головой.

— Всё по чести, у меня нет к вам претензий. Что за заклятье вы применили? Это ведь не обычное дуэльное, так? И не военное, такому не обучают в армии. Что это? Научите меня!

Я развёл руками.

— Родовой “костолом”, передаётся только внутри семьи. Извините, ничем не могу помочь.

Офицер разочарованно вздохнул. А я забрался в пролётку извозчика, уже выкинув из головы и дуэль, и Салтыкова. Сегодня меня ждёт испытание гораздо серьёзнее — встреча с князем. И боюсь, простым Знаком этого хитрого старика не пронять.

Поздним утром к подворью Голицыных подъехала странная процессия. Двое молодых дворян на пролётке, а за ними крепостной орк верхом на механической лошади. Ещё два коня шли за зелёным конюхом на привязи.

Скакуны так и притягивали взгляды прохожих — безупречный “парадный” шаг, начищенные бронзовые накладки, глаза, полыхающие сиреневым огнём, беззвучная работа механизмов. Некоторые попадавшиеся навстречу экипажи останавливались. Оттуда свешивались чуть ли не по пояс купцы и дворяне, дёргали себя за бороды, или гладили бритые подбородки, завистливо морщились, качали головами, чмокали губами. Кое-кто даже посылал слуг узнать — сколько хочет хозяин за таких чудесных лошадок.

— Не продаётся! — гордо заявлял Кузьма на ходу и выпячивал грудь.

А я оглядывался, сидя в пролётке, и сдерживал улыбку. Замечательно получилось! Если дело с князем не заладится, я могу просто выйти с конями в город и водить их как ходячую рекламу. Покупатели будут обязательно!

У подворья мы разделились. Меня высадили у парадного входа, а Бобров с лошадьми поехал к воротам во внутренний двор — показывать товар на улице не принято. Вчера мы с Бобровым заранее отправили письмо, что нанесём визит и просили нас принять.

Я взбежал по ступенькам, и лакей распахнул передо мной дверь.

— Доброе утро, Константин Платонович, — он поклонился. — Князь ждёт вас, прошу следовать за мной.

Расту, однако. Раньше приходилось по часу мариноваться в прихожей, пока меня благоволят принять, а теперь сразу ведут к главе дома. Впрочем, ждать мне всё равно пришлось. Только на этот раз в небольшой приёмной перед кабинетом князя. Но не слишком долго, всего минут пятнадцать. Мне даже показалось, что это такой ритуал — принять сразу положено только равного, высшего будут встречать на пороге, а более низкого по рангу заставят ждать встречи. И чем выше ты поднимаешься, тем меньше ожидание. Мне такие правила не слишком нравились, но моего мнения никто не спрашивал.

— Прошу вас!

Дверь в кабинет распахнулась, и лакей пригласил меня войти.

— Константин Платонович!

Князь, одетый слегка небрежно, по-домашнему, поднялся навстречу.

— Давно к нам не заезжал, голубчик. Всё дела, поместье?

— Здравствуйте, Алексей Дмитриевич, — я пожал его жилистую руку, — рад вас видеть в полном здравии.

— Какое здравие? Одни тревоги да переживания. Война эта с Фридрихом совершенно не ко времени. То одно, то другое, сам понимаешь, голубчик.

Я вежливо кивнул.

— Ты как? Здоров? Не нуждаешься ли в чём?

— Вашими молитвами, Алексей Дмитриевич, всё хорошо.

— А Петрушу где потерял? Давно он к нам носу не показывает, уже не заболел ли?

— Здесь он. Во дворе с лошадьми ждёт, чтобы вам показать.

Князь удивлённо поднял бровь.

— У тебя получилось? Забавно, забавно, голубчик.

Он неспешным шагом подошёл к окну и отдёрнул занавеску. С моего места не поймёшь, куда он смотрит, но я не сомневался — там, внизу, был внутренний двор, где стояли лошади и Бобров с Кузьмой.

И трёх секунд хватило, чтобы князь развернулся на месте и быстро пошёл к двери.

— Идёмте, Константин Платонович, хочу взглянуть поближе, — кинул он мне на ходу и выскочил из комнаты.

Я едва успевал за князем. Что, понравились скакуны? Хе-хе, посмотрим, что он скажет, увидев их вблизи.

Князь вылетел во двор и направился прямиком к лошадям. Обошёл их по кругу, осмотрел ноги, провёл рукой по крутым бокам. Я почувствовал, как вздрогнул эфир — Голицын ощупывал коней магией.

— Эй, человек, — он щёлкнул пальцами и указал на Кузьму, — проведи этого по кругу.

Конюх понятливо кивнул, взял коня в повод и сделал обход двора. Князь наблюдал за походкой скакуна, щурясь и покусывая нижнюю губу.

Второй круг Кузьма проделал бегом, заставляя коня идти быстрее. А на третий — вскочил верхом. Пошёл рысью, а затем перешёл на галоп.

Конь пронёсся мимо нас, не издав ни скрипа. Механизм, хорошо отлаженный, смазанный и доведённый Прохором до идеала, работал беззвучно. Только на самой грани слышимости мне удалось почувствовать тонкий “комариный” свист — магический движитель вышел на рабочий режим и собирал из пространства свободный эфир.

— Стой! — Голицын поднял руку.

Кузьма осадил коня, спрыгнул на землю и подвёл к князю.

— Дай-ка мне, братец.

Пожилой князь птицей взлетел в седло, взял поводья и поехал по двору. Шаг, рысь, снова шаг, рысь, остановка на месте, рысь, галоп. В Голицыне чувствовался опытный наездник, и даже больше — страстный лошадник. Спорим, как минимум одного коня князь оставит себе? По глазам вижу: кони ему понравились.

* * *

Мы задержались во дворе на целый час. Князь опробовал всех трёх лошадей, вслушивался, осматривал, даже попросил показать, как они подкованы.

— Поразил, — вынес он свой вердикт, — не ожидал от тебя такого, Константин Платонович, не ожидал. Смог удивить старика.

Я коротко поклонился.

— Действительно, получше авалонских будут, как ты и обещал.