Всё, что мы потеряли - Элис Келлен

песка. Дуглас затянулся еще и закашлялся.

— Я уже стар для этого.

— Ты никогда не будешь старым ни для чего, Дуглас. Разве могут стареть идеи? Нет, человек всегда такой, какой он есть.

— Давай без философии в такой час, парень.

Я взял у него косяк из рук, а он смотрел на меня искоса, пока я выдыхал дым и наблюдал за спиралями, которые терялись в темноте ночи.

— В общем, к черту живопись.

— К черту! — повторил я в эйфории.

— Мне всегда нравилось, как ты хватаешься за жизнь, цепляешься за нее. Ты напоминаешь меня. Знаешь, иногда есть только два варианта: вверх или вниз, вперед или назад, сделать или бросить, открыть или закрыть… Серые тона — это прекрасно, но они не служат ничему. Иногда надо идти ва-банк, принимать рискованные решения. Как в любви.

— Я смеюсь над любовью, — пробормотал я.

— Не стоит. Ты легкая добыча, и ты это знаешь, правда? Черт, скажи, что да, Аксель. Ты должен быть готовым.

Я искоса посмотрел на него, подняв бровь.

— Ты курнул лишнего.

— Нет. Дело в тебе, какой ты. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. — Он поднес руку к груди, улыбаясь. — Аксель, рисуешь ты или нет, но однажды ты полюбишь или не полюбишь, потому что иначе ты не умеешь.

Я лег и уставился на звездное небо.

— Ну любовь немного запаздывает…

— Некоторых вещей стоит дождаться.

— Как ты узнал, что Роуз та самая?

— Как я мог не узнать? — Он растерянно сморщил лоб, как будто не понял мой вопрос. — Черт, я посмотрел на нее, и мир остановился, и именно в тот момент в голове заиграла I Will. Я никогда не сомневался.

— Ты счастливчик, — прошептал я, а затем кое-что встало на свое место. Может быть, случайность, что я подумал о ней, когда говорил о любви. А может, и нет. Я никогда не узнаю. — Что касается обещания, которое я тебе дал, и учитывая, что я только что кричал «К черту живопись»…

— Не надо объяснений, Аксель.

— Это не объяснение, это чертово откровение, только что явившееся мне. — Я резко сел, и у меня закружилась голова. — Она его выполнит. Лея. Твоя дочь. Звучит логично, разве не так? Сейчас я понимаю, что с самого начала все очевидно. Ты видел, что она делает? Она покорит галереи. И думаю… думаю, что это не моя судьба, а ее. Черт, не может быть иначе.

— Она хороша, да. И особенная.

— Знаешь, думаю, она выполнит мое обещание. У нее там будет выставка когда-нибудь, и я буду с ней. Я организую ее. Какая разница?

Мы с Дугласом рассмеялись.

Уже почти рассвело, когда я принялся искать мобильник среди барахла на письменном столе. По моим расчетам, я оставил его там несколько дней назад. Я нашел телефон, позвонил Роуз и сказал, чтобы она не волновалась и что ее муж останется на ночь у меня, но двадцать минут спустя она появилась на пороге.

— Поверить не могу, — сказала она, когда открыла дверь и увидела Дугласа на диване.

— Это моя вина, клянусь. — Я впустил ее. — Кофе?

— Да, или кофе, или я за уши его отсюда вытащу.

— Я тебе сказал уже, что он даже не понял ничего.

— Аксель, мы друг друга знаем давно. Сделай кофе.

Скрыв улыбку, я налил ей чашку кофе. Роуз поднесла ее к губам. На ней были широкие джинсы, из ее хвоста выбивались светлые пряди.

— Мне жаль, что я позвонил тебе в такое время.

— Неважно, ты должен был предупредить. Что вы делали? Пытались спасти мир, как всегда?

— Спасти меня, если хочешь знать, — признался я.

— Не говори глупости. Ты идеален какой есть, Аксель Нгуен. — Она смягчилась и ущипнула меня за щеку. — Когда-нибудь ты поймешь это и тогда примешь себя со всеми своими недостатками, позволишь войти в свою жизнь другому человеку, и он тоже тебя примет.

— Как мило, — сказал я с иронией.

— Так и будет. — Она посмотрела на меня блестящими глазами, и я смущенно отвел взгляд, как будто она знала что-то обо мне, что я не видел. Странное и раздражающее чувство.

— Нужно разбудить его.

Роуз кивнула, и мы вдвоем дотащили Дугласа до пассажирского сиденья в машине. Она поцеловала меня в щеку.

Затем я собрал разбросанные на полу рисунки, холсты и материалы. Отнес в свою комнату и закинул на деревянный шкаф. Я больше не переживал, что они покроются пылью. Облегчение. Счастье. Примирение.

Я вернулся на террасу с легкостью, без груза на спине. Я закурил сигарету, отпил из бутылки ром и решил, что на следующий день начну делать то, что больше всего мне нравилось в жизни: кататься на волнах. Я знал, что с того момента постараюсь быть счастливым, что возьму от жизни все, что меня наполнит, и откину остальное без всякой вины за это.

И так начался новый этап моей жизни.

89 Лея

Первые лучи солнца осветили горизонт, а я все еще рисовала. Я валилась с ног от усталости, но не могла остановиться: за одним штрихом делала следующий, каждый раз, когда смешивала новый оттенок, хотелось придумать другой…

Я обернулась на шум за спиной.

Аксель стоял за мной взлохмаченный и такой красивый, что у меня перехватило дыхание. Он смотрел на холст. Я не поняла бы выражение его лица даже за сотню лет: в нем смешались облегчение и страх, полнота жизни и в то же время удручающая пустота.

— Аксель… — Я медленно встала на ноги.

— Не говори ничего, — прошептал он и двумя шагами сократил дистанцию между нами, взял меня за щеки и поцеловал. Медленный, нежный поцелуй, который, казалось, длился вечность.

Он обвил меня руками, и я склонила голову ему на грудь, пока он рассматривал рисунок: взрывы цвета, тонкие, но уверенные линии, все вместе.

Это был он. Его сердце. Сердце, полное ярких цветов, вибрирующее в центре холста. По одной из артерий вытекали