Патрис Лумумба - Николай Петрович Хохлов

в ликвидации конголезского кризиса. На обсуждение Совета Безопасности выносилось предложение с требованием освободить Патриса Лумумбу, разоружить с помощью командования ООН войска, сколоченные группировкой Бинза, созвать парламент республики и восстановить в стране порядок. Ряд стран настаивал на смещении Дага Хаммаршельда. «Последние события в Конго, — писала в те тревожные дни газета «Гана таймс», — показали истинное лицо генерального секретаря Организации Объединенных Наций Дага Хаммаршельда. Если бы он в самом начале конголезского кризиса выполнял распоряжения Совета Безопасности, сейчас в Конго был бы мир. Хаммаршельд позволил, чтобы его использовали в качестве агента империализма. Он помог узурпаторам и отбросил в сторону закон, правительство и его главу Патриса Лумумбу. Если Хаммаршельд предпочитает молчать, в то время когда головорезы держат Лумумбу в тюрьме и истязают его, то лучше ему немедленно уйти…»

Однако теперь уже вряд ли что могло спасти положение и вывести Конго из империалистической игры. События вырвались из-под контроля и обрушились на страну с еще большей, небывалой дотоле жестокостью. Леопольдвиль превратился в город с перепуганными насмерть жителями. Сформированные конголезские «командос» наводили ужас на население. Существовало и действовало одно ведомство, узурпировавшее функции всего государственного аппарата республики, — Бинза. Парламент закрыт, министерства на замке, премьер-министр заточен, его сторонники преследуются, подвергаются истязаниям…

Солдат Бинзы наводил ужас: от него шарахались в стороны. Он мог войти в магазин, забрать всю денежную выручку и удалиться. Совершались ночные облавы. Жителей толкали в грузовики и отправляли в неизвестном направлении. Иностранным корреспондентам было опасно появляться на центральном телеграфе, который был оцеплен солдатами полковника. Задержат, отберут деньги, выхватят и порвут заготовленный текст статьи, размолотят о стенку фотоаппарат, наподдадут прикладом и вытолкнут вон.

Жаловаться некому, взывать к порядку бесполезно. Бояться этой оравы — недостойно, унизительно. Пересидев день-другой, корреспондент снова направляется на телеграф, без которого он не может обойтись, выполняя редакционные задания, руководствуясь интересами своих читателей, ожидающих свежих сообщений из Конго. Снова придирки, а то и предварительное заключение…

Группа Бинзы повела наступление против дипломатических представительств тех стран, которые продолжали признавать законным правительство Патриса Лумумбы, игнорируя Илео, комиссаров и других калифов на час. В ганское посольство явился некто «полковник» Коколо, назначенный начальником штаба Бинзы. Он заявил, что ганское посольство удаляется из Леопольдвиля. Около резиденции стояли военные грузовики с солдатами. Ганский представитель вызвал тунисские войска, входившие в ооновское командование. При их приближении мобутовцы открыли огонь. Сам Коколо прорвался на территорию посольства, где был убит. Подкрепления прибывали с обеих сторон. Перестрелка продолжалась всю ночь. После этого дипломатические работники Ганы покинули Леопольдвиль. Касавубу направил в ООН «жалобу» на посольство Объединенной Арабской Республики. Бинза установила охрану вокруг посольства Гвинеи.

На другой день после ареста Лумумбы в Мвека, где он был схвачен, прибыли карательные отряды, Начались дознания: кто встречал премьер-министра, кто его приветствовал, кто оказывал помощь, и т. д. На площади производились расстрелы. Население бежало в леса. Целые большие округа были охвачены повстанческим движением. Военные действия происходили в Касаи и Катанге, где северная часть провинции никогда не контролировалась полностью администрацией Чомбе. Дороги Касаи заполнили беженцы — балуба десятками тысяч переходили в новые районы, где их вновь и вновь настигали каратели. Разгон центрального правительства вызвал новый сильный взрыв трибализма. Страна разделилась на несколько враждующих лагерей. Имя Лумумбы прочертило извилистые границы по просторам Конго; собирали силы его сторонники, на их подавление бросались противники премьер-министра.

Кроме замаскированных, у Патриса Лумумбы было вполне достаточно и открытых врагов, которые публично заявляли о том, что глава конголезского правительства «должен исчезнуть». Так говорил конголезец Мунонго, такового исхода жаждали видеть европейские поселенцы в Конго. «Я христианин, — выворачивал свою душонку один из них, — но, как это ни печально, я должен признать: необходимо, чтобы этот человек исчез». Газета «Вашингтон пост энд таймс геральд» позорно прославила себя высказыванием, достойным фашистского листка: «Освобождение Лумумбы создаст очевидный риск для западных держав». В статье «Практичные люди» газета «Нью-Йорк пост» писала: «Единственный реальный выход, — сказал тихий американец другим американцам в гостиной после обеда, — это убрать Лумумбу с дороги. Так мы покончим с проблемой».

Альбер Калонжи прислал телеграмму леопольдвильским властям и предложил, чтобы арестованный премьер-министр был доставлен в Баквангу, столицу «алмазной республики», где он полновластный хозяин и знает, как поступить с Лумумбой.

Но узник оставался в Тисвиле. Он сам поведал об условиях заключения: из тюрьмы Лумумбе удалось передать письмо на имя специального представителя ООН в Конго индийца Раджешвара Дайяла Он писал:

«Господин специальный представитель!

Я с удовлетворением отмечаю нанесенный 27 декабря прошлого года визит Красного Креста, который занялся моей судьбой, а также судьбой других парламентариев, которые находятся вместе со мной в тюрьме. Я рассказал о нечеловеческих условиях, в которых мы живем.

Вкратце наше положение таково: я нахожусь здесь вместе с семью другими парламентариями. Среди них председатель сената Окито, служащий сената и шофер. Таким образом, всего нас десять человек. Нас заперли в сырых камерах со 2 декабря 1960 года. Ни разу нам не позволили выйти. Обед, который нам приносят два раза в день, очень плохой. В течение трех-четырех дней я вообще ничего не ел, удовлетворяясь только бананом. Я поставил в известность об этом врача из Красного Креста, которого ко мне направили. Я сделал это в присутствии полковника из Тисвиля. Я потребовал, чтобы мне купили на мои деньги фруктов, так как та пища, которую мне здесь дают, плохая. И хотя врач дал на это разрешение, военные власти, охраняющие меня, отказали в этом. Они сказали, что исполняют приказ, полученный от главы государства. Врач из Тисвиля предписал мне небольшую прогулку каждый вечер, с тем чтобы я мог хотя бы ненадолго выходить из камеры. Но полковник и районный комиссар отказывают мне в этом. Одежда, которую я ношу, не стиралась в течение тридцати пяти дней. Мне запрещают носить обувь.

Одним словом, мы живем в совершенно неприемлемых условиях, противоречащих всяческим правилам.

Более того, я не получаю вестей от моей жены, и я даже не знаю, где она находится. Я должен был бы регулярно видеть ее здесь, как это предусмотрено тюремным режимом Конго. С другой стороны, тюремные процедуры, действующие в Конго, ясно предусматривают, что заключенный должен предстать перед следователем, который занимается его делом, самое позднее на следующий день после его ареста. Спустя пять дней после этого заключенный должен снова предстать перед судьей, который должен решить, следует ли продлить предварительный арест или нет. Во всяком случае, у заключенного должен быть адвокат.

Закон о преступниках предполагает, что лицо, находящееся под арестом, освобождается из