Красная земля, Черная земля. Древний Египет: легенды и факты - Барбара Мертц

У меня есть собственные предположения по поводу того, кому поклонялся Эхнатон; но я думаю, что сейчас точное представление об этом получить почти невозможно. Большой гимн Атону, который сравнивали со 104-м псалмом, значительную помощь в этом вопросе не оказывает. Гимн полон красивых, но туманных восхвалений бога; он описывает зависимость всех живых существ, как людей, так и животных, от света и тепла солнца – или же от радости и любви создателя, в зависимости от того, как вы захотите интерпретировать слова.

Другой важный вопрос – была ли религия Атона монотеистической? Бристед считал ее именно такой. Большинство современных ученых подходит к этому вопросу более осторожно. С Атоном связан целый набор титулов, среди которых были и царские; в этих титулах Атон уравнивался с Шу, Атумом и другими богами. Это, утверждают скептики, не позволяет говорить о монотеизме. Эти осторожные ученые также замечают, что, кроме фараона, никто не имел права возносить молитвы Атону; Эхнатон обращался к богу как сын, «единственный, кто знал его».

Поскольку точного ответа на вопрос о монотеизме так и не дано – существуют лишь противоречащие одна другой теории, я хочу предложить читателю собственный ответ. Чистого монотеизма не было практически никогда. Идея «божественного сына» как посредника между богом и человеком существует и в наши дни, в религии, которую мало кто рискнул бы назвать иначе, чем монотеистической. Эта религия имеет многоликого бога, почитаемого под разными именами и награждаемого разными эпитетами. Я считаю, что о монотеизме Эхнатона можно говорить потому, что этот фараон запретил почитание других богов. Особенно часто сбивали головы Амона, но этой процедуре подвергались и другие боги. Сохранилось еще одно косвенное свидетельство – в надписях вычеркивали имеющее множественное число слово «боги». В городе Амарна не найдено ни одного храма, посвященного другому богу, кроме Атона. В деревушках крестьян-замледельцев могли сохраниться другие боги, поскольку гонения властей на прежних богов не могли вычеркнуть их из сердец. Вопрос не в том, кто во что верил, а в том, какой была официальная религия, и ответ на этот вопрос для меня ясен: она была монотеистической.

Единственное, что меня удерживает от того, чтобы утверждать это наверняка, – это отсутствие в «атонизме» какой-либо этической системы. Наиболее развитые религии содержали в себе правила поведения, регулирующие отношения человека с богом и другими людьми. В гимне Атону практически не упоминаются моральные ценности, а этот гимн – единственный дошедший до нас документ этой веры.

Гимн Атону имеет протяженность, равную одному из самых длинных псалмов; как и псалом, гимн содержит восхваления. Из того факта, что мы не располагаем никаким подобием «Десяти заповедей» или «Нагорней проповеди», нельзя сделать вывод, что подобного этического свода в культе Атона не существовало. Мы привыкли тщательно исследовать каждую крупицу и порой забываем, что для определенных выводов у нас катастрофически мало материала. По поводу этики и морали мы находим в египетской литературе совсем мало свидетельств. Эхнатон правил на протяжении семнадцати лет (утверждения о более длительном правлении основаны на неверной интерпретации надписей), и созданная им религия умерла вместе с ним. Нет ничего удивительного, что у нас мало документов о столь коротком периоде, если в нашем распоряжении не слишком-то много свидетельств о целых трех тысячелетиях истории правления фараонов. Я не могу утверждать, что религия Эхнатона включала в себя моральные принципы, но не могу и отрицать этот элемент в культе Атона.

Не знаем мы и мотивов, по которым называвшийся Аменхотепом IV фараон пошел на столь коренные изменения в религии. Высказывались самые разные версии, порой противоположные, что естественно при таком недостатке свидетельств. Одна из версий гласит, что религиозным реформатором был не сам Эхнатон, а его жена или мать. Последняя, весьма склонная к философии женщина, прибыла из одного из северных царств – скорее всего, Митанни, где почитали бога-солнце. Сторонники другой точки зрения утверждают, что придворная партия (версия очень современная) была встревожена растущим влиянием жрецов Амона и решила лишить их влияния провозглашением нового бога. Однако ни та, ни другая гипотеза серьезных оснований под собой не имеет. Свидетельства об иностранном происхождении Ти крайне неопределенны, как мы уже говорили в первой главе; версия, что Нефертити имеет какое-то отношение к Митанни, серьезные исследователи отвергли. Предположение, что религию Атона впервые замыслил ввести не Эхнатон, а кто-то другой, не получило никакого подтверждения. Что касается версии дворцового переворота, то ее авторы наделяют Эхнатона свехъестественной проницательностью. Мы-то знаем, что через четыре столетия после Эхнатона высшие жрецы Амона действительно усилили свою власть настолько, что стали править Фивами, но у нас нет никаких оснований предполагать, что фараон – или кто-либо другой при дворе – мог это предвидеть.

Обе гипотезы – как и все прочие – рассыпаются в прах от одного-единственного довода: вера в Атона, пусть даже не вполне монотеистическая, настолько сильно отличается от политеистических религий, что ни в чем не сходна ни с одной из религий того времени – как в Египте, так и в Митанни и в любой другой стране. А это значит, что вернее всего объяснить феномен Амарны непопулярным у исследователей, но практически единственно логичным предположением, что Эхнатон сам относился к числу редких духовно возвышенных личностей, которые могут по той или иной причине подняться над обыденным образом мыслей и – на благо или во вред – повернуть ход истории по своей воле. Независимо от того, разделяем мы восхищение Бристеда Эхнатоном или нет, мы должны признать, что в характеристике «первая личность в истории» есть хотя бы доля правды. Уродливый, развращенный, болезненный – или как вы там еще хотите – Эхнатон был единственным из фараонов, кто дошел до нас не только в виде красивой статуи из твердого камня. Сам размах яростных споров об этой давно исчезнувшей исторической фигуре говорит о том, что личностью он был уникальной.

Каким бы ни был характер этой религиозной революции, она стала следствием усилий одного человека. Когда он умер, умерла и новая вера. Наследниками Эхнатона были несовершеннолетние мальчики; один из них, Сменхкара, возможно, не намного пережил Эхнатона, и царем стал Тутанхамон, которому при его восшествии на престол было всего девять лет. Через несколько лет он покинул город Атона и вернулся к почитанию Амона, многократно возмещая этому богу потерянное им за годы преследований. Тутанхамон был последним в своей династии – его преемником стал человек неизвестного происхождения, который пробыл на троне лишь несколько лет. Следующий фараон, Хоремхеб, завершил возврат к традиционной религии. Хоремхеб не просто решил вычеркнуть со страниц истории имя Эхнатона, он даже отрицал существование каких-либо правителей в период между Аменхотепом III и собой, утверждая, что все эти годы царем Египта был он сам. Если Эхнатон и упоминался, то лишь как «этот преступник». Победа Амона была полной.

Новая династия, Девятнадцатая, придерживалась ортодоксальных взглядов, за исключением одной несколько странной детали – Сету, старому врагу Осириса, оказывали почести. Однако и Осириса при этом не забывали. Один из самых красивых египетских храмов в Абидосе был построен в его честь двумя фараонами именно из этой династии. Поскольку имя одного из этих фараонов, Сети I, содержало крайне неуместное для Абидоса имя убийцы Осириса, маленькие изображения Сета в картуше царя были во всем храме заменены изображениями Осириса. Даже я нахожу такое непостоянство более чем странным, если имя царя считалось неприемлемым, зачем нужно было его выбирать. Объяснить это можно лишь знакомым принципом «множественности подходов». В Абидосе Сет был убийцей брата; его имя стало запретным; в других местах он был кем-то еще, и там проблем с его именем не возникало. Положение Сета необычно и до сих пор понято не в полной мере.