Право первой ночи - Екатерина Красавина

— Найду, не беспокойся.

— Найди, найди.

— Я, кажется, позвала тебя не для того, чтобы ты каких-то миллионеров обсуждал, — встряла Дашка в словесную перепалку родителей.

— Я не обсуждаю, я просто» говорю твоей матери, что может хватать миллионеров и миллиардеров пачками. Я ей здесь не помеха.

Наступило молчание. Губарев понял: надо давать «отбой», иначе вместо того, чтобы потушить конфликт между дочерью и матерью, он поссорится с Наташкой. Она уже и так взвинчена до предела и цепляется к каждому слову.

— Меня в этом доме накормят?

Жена вспыхнула и хотела ляпнуть что-то колкое, но раздумала.

— Конечно, накормят. Когда ты уходил от нас голодный? Солянку будешь?

— М-м, — закатил глаза Губарев и изобразил на своем лице неземной восторг. — Обожаю солянку!

— У тебя, пап, вид сейчас, как у кота, который ест сметану.

— Да… от кота он недалеко ушел.

Наташка, видимо, передумала вывешивать белый флаг примирения. Боевой задор в ней еще не иссяк. Была бы теща, мелькнуло в голове Губарева, вечерок стал бы совсем горяченьким.

— Антонина Васильевна в деревне?

— Да. Мама там.

— Ей мой пламенный привет.

— Кстати, она ждет не приветов, а тебя. Там надо кое-что починить.

— Как-нибудь, — уклончиво сказал майор. Несмотря на то, что он не жил в семье, все равно приходилось помогать теще. Иначе домик в Смоленской губернии давно бы рухнул. То перекашивались двери, то надо было чинить крышу, то плохо открывались ставни. Деревенский дом, понятное дело, требовал мужских рук. В благодарность за помощь Антонина Васильевна расплачивалась с зятем банками соленых огурцов, которые Губарев очень любил…

— Не как-нибудь, а как можно скорее. В ближайшее время, — строго сказала жена.

— Есть! — отчеканил Губарев и приложил руку к виску, отдавая честь.

— Мне солянку ставить подогревать? — спросила Дашка, шмыгая носом.

— Не прикидывайся бедной овечкой, — сказала Наталья. — Я тебя все равно никуда не отпущу.

— Подожди, Наташ, — поднял вверх руку Губарев. — Поедим, попьем чай. А потом во всем разберемся. Не торопись.

Жена пожала плечами и пошла в большую комнату.

— Будешь есть в гостиной, — скомандовала дочь. — Я сейчас еду принесу.

— На подносе?

— На подносе.

Губарев старался хоть немного разрядить накаленную атмосферу.

Солянка действительно была восхитительной. Когда они поженились, Наташа почти не умела готовить, и своим друзьям и знакомым Губарев обычно говорил: «А моя жена очень хорошо заваривает чай». Он хотел искренне похвалить жену, но вскоре сообразил, что фраза звучит несколько странновато. Получалось, что, кроме чая, жена больше ни на что не способна. С годами Наташка освоилась на кухне, ей нравилось что-то изобретать, придумывать из привычных блюд.

Опыт — это ерунда, подумал Губарев, дело наживное. Не умеешь сегодня, научишься завтра. Гораздо хуже, что незаметно проходит молодость, пролетают годы. Так, не успеешь оглянуться, и старость подкрадется. Какие у Наташи были красивые волосы: блестящие, густые. А сейчас… Редеют на глазах, и цвет стал непонятно каким. Не то светлым, не то мышиной масти.

Солянка была съедена в молчании. Потом они пили чай. В последний момент Губарев купил малиновый кекс, его разрезали на кусочки и положили на большое белое блюдо с оранжевым ободком по краю.

— Ну что, девочки, — весело сказал Губарев. — И жизнь хороша, и жить хорошо.

— Кому как, — пробурчала Дашка. — Если бы меня отпустили на дачу…

— Не надейся, — вставила жена. — Выкини это из головы.

— Как я могу выкинуть? Все поедут, а я останусь.

— Даш, — сказал Губарев, усаживаясь на диван. — Иди ко мне.

— Не пойду.

— Почему?

— Не хочу.

— Я, как старший, приказываю тебе: иди сюда. Нехотя Даша села рядом с отцом.

— Ну что хорошего в этой поездке? Просто тебе хочется быть как все?

— Хочется.

— Но непонятно, чем все это кончится…

— Почему непонятно? Там будут одни знакомые. Я же не отправляюсь в логово к людоеду?

— А кто знает?! Знаешь, как в жизни бывает?

Сколько уголовных дел вырастает из обыкновенной бытовухи. Кто-то куда-то поехал. К знакомым симпатичным людям. А потом… изнасилования, пытки, трупы. Вино ударило в голову, и человек перестал себя контролировать. Это случается сплошь и рядом. Гораздо чаще, чем ты думаешь. Зачем тебе рисковать? Ты уже не маленькая и должна своей головой думать, а не чужой.

— Я и думаю.

— У меня есть идея — в ближайший выходной поехать к бабушке в деревню.

Неожиданно Дашка разревелась.

— Вечно ты надо мной издеваешься.

— Почему? Поедем всей семьей. По грибы сходим.

— А что? Идея неплохая, — поддержала Губарева Наташа.

— Большинство — за. Так что — сдавайся.

— И не подумаю.

— А у тебя выхода другого нет. — И с этими словами Губарев опрокинул дочь на диван. — Сдавайся, сдавайся.

— Пусти, пап. — Дашка изловчилась и запульнула в него диванной подушкой. — Вот тебе.

— Империя наносит ответный удар, — сказал майор и послал подушку в ответ.

— Осторожно, — предупредила жена. — А то посуду разобьете.

Предостережение было несколько запоздалым, потому что маленькая коричневая подушка описала в воздухе круг и шмякнулась посередине стола, подтолкнув синюю кобальтовую чашку. Чашка упала на пол.

— Разбилась? — спросил Губарев.

— Естественно! Я же вас предупреждала. Это из маминого сервиза. Она страшно расстроится.

— Не надо говорить ей об этом, — предложил майор.

— Она все равно заметит.

— А если купить точно такую же? Это же не какой-нибудь антиквариат.

— Возьми и найди.

Как ни странно, разбитая чашка разрядила атмосферу. Дашка перестала капризничать, а Наташа пришла в хорошее расположение духа.

— Итак, договорились. В следующий выходной едем в Смоленскую губернию. За грибами и ягодами.

— Ягоды уж отошли, — заметила жена.

— Тогда за грибами. Грибы еще остались?

— Наверное. Ждут тебя. Специально.

— Правильно делают!

— Только ты, пап, не обмани. Дал слово — держи. А то потом позвонишь и скажешь» — работа, работа.

— Не скажу. Заметано.