По темной стороне - Купава Огинская

Недооценил хищник изобретательность своего братца…

Взбежав по невысокой лестнице, Делмар крутанул меня, вытягивая вперед и заставляя встать прямо перед собой. Лицом ко входу.

— Ну, — меня обняли, чуть приподняли, вынуждая пяточками встать на носки его до блеска начищенных ботинок (сапоги Делмар принципиально не признавал), и сделали первый шаг.

Раньше я не чувствовала этот невидимый барьер, что тонкой паутиной оседал на лицо, затрудняя движение. Если бы не Делмар, я бы в ней просто увязла.

Хотя, о чем это я? Если бы не Делмар, я бы и знать не знала, какая она, эта защита.

В замок мы ворвались без потерь… если не считать моих истрепавшихся нервов и постоянного желания потрогать лицо и убедиться, что паутины на самом деле нет.

А огонька будто бы и не задело этим ужасом, он встряхнулся и уже снова бодрый и веселый устремился на встречу с нашим кошмаром. Потому что когда Раяр узнает, что Делмар проник в замок, и что этому проникновению поспособствовала я… худо будет всем.

И тут нужно было либо резко начинать его любить, чтобы конкретно дезориентировать и избежать страшного, либо бежать.

Я готовилась бежать.

Знала бы, к чему готовился Делмар, в лепешку бы расшиблась, но в паутине залипла. Лучше так, чем больные идеи огонька.

Раяра мы встретили в коридоре. Мой зловещий кошмар стремительно куда-то несся и очень забавно замер, наткнувшись на нас.

Мы только вырулили из-за поворота, он был в центре коридора, как раз под осветительным кристаллом, и появлению Делмара совсем не обрадовался.

— Итак, Яна, смотри внимательно и готовь свои чувства.

Я не успела ничего сказать, Раяр даже от возмущенного шока не отошел, а огонек замахнулся. На ладони его скручиваясь в кольцо, затрещали горячие искры, которые тут же были пущены вперед. В Раяра.

Секунда, не дольше.

Всего лишь секунда понадобилась на то, чтобы искры рассыпались на лету, а вместо них появился странный, обугленный, остроконечный обломок камня.

Тьма взметнулась слишком поздно. Я не успела даже вскрикнуть, обломок уже врезался в грудь хищника, сбил с ног и глубоко вошел в плоть. Тьма, как взметнулась, так и развеялась, не успев ничего сделать.

Раяр лежал, сжимал руками каменное копье — именно на копье этот обломок и был похож, тонкий, длинный и острый — и никак не мог его вытащить.

Время будто бы шло. Раяр закашлялся, попытался сесть. Чиркнуло камнем по камню — копье пробило грудь хищника насквозь, и лужа крови уже растекалась под ним. А я стояла, смотрела и не могла понять, что происходит. Я отставала от реальности, отчаянно не успевала за происходящим. Словно время ускорилось, а я нет.

— Ну что, что ты чувствуешь? — спросил Делмар, с исключительно исследовательским интересом заглядывая мне в лицо. Голос его раздавался будто издалека, приглушенный расстоянием или забившим мои уши лучше любой ваты холодным ужасом.

Я стояла на месте, боясь пошевелиться или вздохнуть, казалось, стоит мне хотя бы просто моргнуть — и ничего уже нельзя будет изменить.

— Делмар, — прохрипел Раяр, предпринимая еще одну попытку встать, — что ты с ней делаешь? Прекрати.

— ‎И пальцем не тронул, — обескураженный моей реакцией огонек осторожно поводил ладонью у меня перед глазами, — кажется, перестарался.

— ‎Убью, — сипло пообещал хищник, снова заваливаясь назад. Каменная плита с глухим стуком встретилась с каменным же наконечником.

— ‎Яна, — меня толкнули вперед, выводя из оцепенения, вновь запуская время, — ничего с ним не будет, успокойся. Мы живучие. Яна!

Я не слушала, я бросилась к кошмару.

Живучие или нет, но кол в сердце и вампира убьет, а они как бы вообще почти бессмертные. А эти тут только живучие.

Бросив попытки выкрутить как-то из себя копье, Раяр крепко сжал мою руку, когда я, рухнув рядом с ним на колени, вцепилась в холодную ладонь.

— Яна, прекрати паниковать, лучше вытащи из меня это, регенерация не может запуститься.

Я его не понимала. Сидела в луже его крови, вдыхала густой медный запах, даже чувствовала его на языке и не могла мыслить здраво.

Раяр лежал передо мной с пробитой грудью, весь в крови и что-то пытался до меня донести. Я же просто цеплялась за его ладонь, плохо соображая, что происходит.

Это было какое-то апатичное отупение, паническая атака и полуобморочное состояние вместе взятые.

А Раяр, даже раненый и находящийся, как мне казалось, при смерти, умудрялся выказывать недовольство, не желая питаться моими отвратительными эмоциями. И слезы ему мои не нравились, и общий беспомощный до глупого вид…

Делмар, подошедший следом за мной, сам выдернул копье из груди хищника, хоть я и пыталась ему помешать, но меня остановили. Сам Раяр и остановил, крепче сжав мои подрагивающие пальцы и властно потянув вниз, заставляя сесть обратно и не мешать Делмару совершить непоправимое.

— Я же не знал, что так будет, — виновато бормотал огонек, медленно и предельно осторожно извлекая каменное древко из моего кошмара, пока тот скрипел зубами от боли, — чужую смерть она достаточно легко воспринимала.

* * *

Сидеть у постели тяжелораненого мне не пришлось. Всего через несколько минут после того, как Делмар вытащил копье, кровотечение прекратилось, а уже через час рана полностью затянулась надежной кровавой коркой. Раяр утверждал, что уже завтра останется только шрам, а через пару дней пропадет и он.

Просто зверская хейзаровская регенерация, о которой я мало что знала.

Избитый Делмар же страдал от нанесенных ему моим кошмаром травм долгие несколько часов и еще какое-то время сверх того. Никто же не посчитал нужным мне раньше сообщить, что Раяр просто заблокировал регенерацию своему братцу на сутки.

Рассказали только теперь, когда меня, все еще дрожащую, дико косящуюся на Раяра в окровавленной рубашке, пришлось отпаивать успокоительным.

Хищнику, конечно, надо было дать возможность сходить и переодеться, но я не смогла его отпустить. Вцепившись мертвой хваткой, я боялась хотя бы ненадолго потерять его из поля зрения.

Параноидальная уверенность в том, что он начнет истекать кровью сразу же, как я отвернусь, доводила до истерики.

Делмар был прав, к чужой смерти я относилась достаточно спокойно, но только потому, что не знала тех, кто умирал, и не могла по ним горевать. Но Раяр-то был мне хорошо знаком и даже близок. И до сегодняшнего дня я даже не представляла, насколько близок.

Раяр, должно быть, раньше тоже не знал, как страшны бывают девушки во время истерики.

Я рыдала, икала, растирала слезы по щекам и мечтала о платке, безостановочно шмыгая носом. Кошмар терпел, поддерживая чашку с успокаивающим настоем, не доверяя моим дрожащим рукам, и даже пытался кое-как утешить. Все его утешения сводились к неуверенному: