Кто такая Даша? - Нина Резун

кому не испытывал никаких симпатий.

А потом появился он и изменил мою жизнь.

– Олег Валентинович?

– Да.

– Что он сделал?

– Он был из неблагополучной семьи, его родители пили, дрались, и в одной из таких потасовок отец пырнул мать ножом. Она умерла, отца посадили, его отправили в детский дом. Сначала мы с ним не контачили, он был с теми мальчишками, что лупили меня, но однажды я прикрыл его, не выдал воспитателям, и после этого он… зауважал меня что ли. Он стал моей «крышей», а я помогал ему с учебой. Мы были такими разными: я тихий, плаксивый, а он моя полная противоположность. Но именно это сроднило нас. Я учил его смирению, а он меня бойкости. Он научил меня защищаться, давать отпор и, когда хочется заплакать – злиться, драться, но не ныть. Он мне говорил: «Ты же не баба, вымещай обиду силой, а не соплями». Со временем я этому внял.

После выпуска я поступил в институт, он в техникум, и свобода вскружила нам голову. Никакого надзора, никаких воспитателей, сами себе хозяева. Глупостей едва не понаделали, но бог уберег. Вот такая история моего детства.

– А ваши родные… приходили к вам в детский дом?

– Нет.

– А после выпуска вы их видели?

– После выпуска нет. Уже позже тетя нашла меня. Когда у меня были деньги и возможности. Плакала, извинялась, просила помощи. Ее сын попал в какую-то переделку, и ей нужен был хороший адвокат, чтобы его вытащить. Напоминала мне, что именно она за мной смотрела, кормила, поила и сопли подтирала, пока моя мама была жива и болела. Мол, теперь я должен ей вернуть должок.

– Вы помогли ей?

Храмцов снова опрокинул стакан с морсом и ответил:

– Я дал ей денег и просил больше не являться ко мне. Позже я навел справки, что ее сын в тюрьме, но уже за другое преступление, а она покончила собой. Вот такая бесславная жизнь.

– А ваш отец?

– А у моего отца была другая семья. Гульнул раз налево, и так появился я. Но об этом я уже узнал намного позже. Когда он умер.

– Почему он не взял вас к себе после смерти матери?

– Нигде не было написано, что он мой отец. Никто из органов к нему не обращался. Но тетка к нему ходила и говорила обо мне. Но видимо я ему был не нужен.

– А в той семье у вашего отца были дети?

– Были. Двое. Девочка и мальчик. Девочка чуть старше меня, а мальчик младше.

– Вы с ними знакомы?

– Да.

– Вы общаетесь?

После всей жути, которую он мне рассказал о себе, я обрадовалась, что он все-таки не один и у него есть родные люди. И мне хотелось верить, что они его любят.

– Да, довольно плотно, особенно с братом.

– Рада за вас. Я по себе знаю, как здорово иметь брата.

Нам принесли горячее, и от аромата мяса, которое было на моем блюде, желудок заурчал сильнее. Пока Храмцов вел свой рассказ, я не съела ни кусочка, заслушавшись его повествованием, и жалобные завывания моего организма напомнили о необходимости подкрепиться.

Несколько минут мы поглощали пищу, делясь звучными восклицаниями от вкусноты блюд и обмениваясь впечатлениями от отведанного. А потом Храмцов предложил мне попробовать его рыбу, и стал кормить меня практически с рук. В этом было что-то интимное, и я засмущалась.

И чтобы скрыть свое смущение, я решила снова заговорить с ним о его родных.

– А кто ваш брат и сестра? Чем они занимаются?

– Сестра долгое время ухаживала за своей матерью, которая болела. Но потом мать умерла, и сейчас она работает у меня в компании. Кассиром.

– О, хорошо. А брат?

– А брат работает у меня водителем.

– У вас новый водитель? Вы говорили, что Артем до сих пор у вас работает. Я думала, он по-прежнему ваш водитель.

– Артем по-прежнему мой водитель, – подтвердил Храмцов и замер, наблюдая за моей реакцией.

Я стала размышлять над тем, что, вероятно, теперь у него два водителя, и хотела уточнить свои предположения, но его взгляд оказался таким красноречивым, что я отмела свой вопрос и пришла к необыкновенному открытию:

– Артем… ваш брат?

– Да, мой брат.

– А как же… ваша фамилия?

– У меня фамилия матери.

– Артем знает?

– Нет.

– Почему?

– Никто не знает. Зачем? Главное, что знаю я.

– Вам рассказала об этом ваша тетка?

– Она рассказала мне только об отце. После этого я навел справки о нем, и узнал, что он умер, но при жизни давно был в разводе, безбожно пил, и что у меня есть брат и сестра.

– А как Артем к вам устроился?

– Я пришел к его матери. И сказал, кто я такой. Я просил ее не выдавать меня, предложил ему работу. Наша компания печатала объявление в бегущей строке по телевизору, и она указала ему на это объявление. Так он пришел ко мне и остался.

– Вы делали тест на ДНК, чтобы иметь стопроцентную уверенность?

– Делал. По волосу сестры. Ее, кстати, Светлана зовут.

– Забавно, – протянула я.

– Что именно?

– Вы совсем не похожи с Артемом.

– Разве? В одном мы точно схожи. Нам понравилась одна и та же девушка.

Мы скрестили взгляды, и от того, как он на меня посмотрел и как произнес свои последние слова, моя кровь разогналась по венам и ударила по вискам. А потом я моргнула и усмехнулась.

– Знаете, а ведь однажды он схлопотал за вас тумак от моего брата.

– Он мне рассказывал, – посмеялся в ответ Храмцов. – Воинственный у тебя брат. Страшно подумать, что было бы, окажись я на его пути.

– Да, Жерар такой. Вспыльчивый. Видели бы вы как он…

…разукрасил Пьера, – хотела закончить я, но осеклась. Говорить о Пьере Дюпоне с Храмцовым, во всяком случае сейчас, совсем не хотелось. Роман Викторович с любопытством воззрился на меня, ожидая продолжения, но я помотала головой и отделалась словами:

– Так, ничего, это неважно, – и быстро сменила тему: – Выходит у вас есть племянники?

– Да. Бойкие мальчишки.

– А у вашей сестры есть дети?

– Нет, я говорил, она долгое время ухаживала за матерью, и ей было не до детей. Но сейчас она беременна.

– Потрясающе. У вас оказывается большая семья. Жаль только, что им неизвестно, кто вы им. Не знаю, как вашей сестре, а Артему было бы приятно узнать, что вы его брат. Он всегда очень тепло о вас отзывался.

– Может быть когда-нибудь я и расскажу ему. Но пока не готов.

Потом мы вернулись разговорами к проекту,