Вечность продается со скидкой - Антон Леонтьев

Пояркина приоткрыла дверь всего на несколько сантиметров. В этот момент часы в холле стали отбивать два ночи. Бум-бум! – мерные удары, тающие во тьме, походили на шаги монстра.

– Иди ко мне, Мариночка. – Голос внезапно стал враждебным. – Я возвратился, чтобы быть вместе с тобой!

В темноте Пояркина увидела мертвенно-бледное лицо и сверкающие глаза. Борода! Это Василий! Ее лишенный жизни муж вернулся за ней!

Марина завопила что есть мочи, захлопнула дверь и бросилась на кровать. Он пришел за ней! Нет, не может быть! Она продолжала кричать даже тогда, когда послышались удары в дверь и раздались встревоженные голоса:

– Марина, что с тобой, открывай немедленно!

Она натянула на голову подушку. Это сон или явь? Пояркина не знала. Как хотелось открыть глаза и снова оказаться в добром старом прошлом.

Наконец после долгих увещеваний и угроз она открыла дверь.

– Мариночка, что произошло? – первой в ее комнате появилась Лидия Ивановна.

– Дура, чего разоралась! – влетел Гончаров. – Перепугала всех!

Пояркина, которую трясло от пережитого, в изнеможении опустилась на пол.

– Прекратите кричать! – произнесла тоном, не терпящим возражений, Мамыкина. – А еще мужчина называется. Вышли все вон! Пусть останется Катя.

Сколышев, недовольно морщась и с подозрением взирая на Лидию Ивановну, все же повиновался. Как только дверь за историком захлопнулась, Мамыкина с Катей приподняли находившуюся в полубессознательном состоянии Марину и уложили на кровать.

– Что произошло, Мариночка? – спросила Лидия Ивановна.

Хозяйка кемпинга, не переставая дрожать, прошептала:

– Он приходил за мной, я его видела, он был здесь…

– Кто? – Лидия Ивановна не понимала.

Марина испуганно посмотрела на нее:

– Василий. Он приходил ко мне и стучал в дверь.

Дождавшись, когда Марина уснет (на это потребовалось всего несколько минут – несмотря на пережитый стресс, Пояркина провалилась в сон почти мгновенно), Катя сказала Лидии Ивановне:

– Это первый симптом. От чрезмерного напряжения начинаются галлюцинации.

Лидия Ивановна поправила одеяло и ответила:

– Ты уверена, деточка, что это галлюцинации? Мне кажется, Марина не такая впечатлительная особа, как, например, Вика или ты. Она мыслит очень рационально.

– Именно у таких людей рано или поздно случается нервный срыв, – упорно стояла на своем Катя Вранкевич.

– И все-таки, деточка, – Лидия Ивановна покачала головой, – я бы не отметала с ходу слова бедной Марины.

– Что вы хотите сказать? – изумилась Катя. – Вы считаете, что ее навещал убитый супруг? Лидия Ивановна, вы всегда производили на меня впечатление умной женщины. Вы же не верите в такие сказки.

– Разве до недавнего времени ты могла бы поверить в то, что мы окажемся в подобной передряге? – спросила ее Мамыкина. – Я лично не представляла, что на старости лет окажусь в кемпинге, где происходят одно за другим убийства. И кто в этом виноват?

– Только не говорите, что Василий, – прошептала Катя. Обстановка последних дней подействовала и на нее. Неужели Марина их не обманывала? И это была не галлюцинация? Но тогда что?

– Я этого не утверждаю, деточка. – Лидия Ивановна посмотрела на застонавшую во сне Марину. – Но я не думаю, что Пояркина обманывает нас.

– Ну что вы там застряли! – затарабанил в дверь Сколышев. – Давайте выходите! Мы вас ждем!

Выслушав краткий рассказ Кати, Сколышев заявил:

– Значит, к ней заявлялся убитый муж. Вообще-то, согласно поверьям, дух убитого приходит к убийце.

Мамыкина вспомнила Ниночку. Нет, с тех пор, как она толкнула виновницу своих несчастий под поезд, прошло уже сорок лет. Ни разу за это время она не видела ее во сне. Лидию Ивановну не терзали ночные кошмары, фантом не стучался в дверь спальни.

– Расходитесь-ка все по комнатам, – приказал Петр Сергеевич. – Время позднее, пора отдыхать. Кстати, поздравляю всех с наступившим Новым годом!

Поздравление прозвучало как ехидное оскорбление. Историк проводил женщин до их номеров.

– Не советую ходить ночью по кемпингу, – произнес он с угрозой. – У меня есть оружие, буду стрелять на поражение. И тогда проверим, боятся ли привидения пули.

Он спустился вниз. Петр Сергеевич остался на первом этаже в одиночестве. Положив себе салат на тарелку, он уселся перед телевизором. Замелькали разноцветные кадры новогоднего представления. Изображение было очень плохим, из-за бури по экрану бежала черно-белая рябь.

Петр Сергеевич Сколышев ничего не боялся. Он размышлял, поглощая селедку под шубой. Пояркина затеяла собственную игру. Зачем поднимать панику? Он не поверил ей. Но факт остается фактом – тело Василия исчезло из запертого подвала. Сколышева охватило чувство беспокойства. А вдруг и пленники неизвестным образом окажутся на воле?

Он проверил – замок на месте, из подвала доносятся голоса. Так и есть, все три типа внизу, наверное, обсуждают, какие шаги предпринять в дальнейшем. Успокоившись, Сколышев снова опустился в кресло.

Историк практически задремал, когда его ухо уловило осторожные шаги. Он обернулся. Никого. Нервы расшалились.

Петр Сергеевич выключил телевизор, все равно ему не нравились новогодние передачи. Повернул кресло так, чтобы можно было наблюдать за темным холлом. Положил рядом ружье. Как хорошо, что Гончарова достала ему ключи. Теперь все оружие в его распоряжении. Еще немного – и к ним придет помощь. Он в этом не сомневался. Но сейчас даже не знал, хочет ли он, чтобы эта помощь пришла. Его пьянило чувство власти. Оказывается, взведенный курок является наилучшим аргументом. Его столько унижали в жизни, и вот наконец он взял верх…

Он не заметил, как погрузился в сон. Петр Сергеевич проснулся неожиданно. Ему привиделось, что кто-то проскользнул мимо. Нет, ерунда. Рядом никого не было. Он зевнул.

Внезапно в самом конце коридора промелькнула чья-то фигура. Сон как рукой сняло. Сколышев подскочил и притаился. Кто может ходить по кемпингу в такой час? Наверняка это старуха. Строптивая Мамыкина никогда не подчинится разумным приказам.

– Эй, кто там? – спросил Сколышев. Фигура метнулась и исчезла. Повернула на кухню. У историка отлегло от сердца. Кто-то из обитателей кемпинга направился к холодильнику. И все же он решил удостовериться в этом лично.

Подхватив лежавшее около кресла ружье, он отправился в темноту. Раз – и свет залил холл. Никого не было. Он испугался собственных мыслей.

– Гончаров, это ты? – внезапно осипшим голосом произнес он. Ответа не последовало. Теперь ему уже не казался таким бредовым рассказ Пояркиной. О чем они шептались с бабкой и Катей? Они что-то задумали.

На кухонном столе горела свеча. Ее мерцающий свет Петр Сергеевич заметил издалека. Откуда здесь свеча, кто ее зажег?