Чаша и крест - Нэнси Бильо

Я ничего не понимала: откуда она взялась здесь, в доме своего мужа? Брак ее с Норфолком считался самым неудачным во всей Англии. Взаимная неприязнь супругов частенько выливалась в безобразные шумные ссоры, нередко в ход шли кулаки. Кузина наконец не выдержала и пять лет назад переехала в другой дом, не желая оставаться с мужем под одной крышей. С тех пор она жила одна в сельской местности, неизменно отказываясь удовлетворить просьбы герцога о разводе или о примирении.

Элизабет обеими руками ухватила край моего серебристого платья и поднесла его поближе к свету.

— Где вы это взяли? — спросила она.

— Гертруда Кортни подарила, — пролепетала я.

Я чувствовала себя просто отвратительно: горло болело, голова кружилась от голода.

— А вы знаете, что случилось прошлой ночью? — спросила я в свою очередь.

Герцогиня кивнула.

— Да, и все это очень и очень меня огорчает, — хладнокровно отвечала она. — Сейчас прикажу, чтобы вам принесли поесть и попить, а также какую-нибудь одежду поприличней. Будь это дом моего батюшки, все необходимое уже давно было бы здесь. Но мы с вами, сами понимаете, в особняке Говарда. Я вернулась сюда всего лишь неделю назад и еще не успела прибрать к рукам слуг. Так что, боюсь, вам придется ждать не меньше часа.

Она встала и направилась к двери. На ней было старомодное темное платье с квадратным вырезом, такие наряды много лет назад любила носить моя матушка.

— Постойте, Элизабет! — крикнула я. — А вы не знаете, что теперь будет со мной?

— Вас постараются как можно скорее отослать в Стаффордский замок. Секретарю Говарда велено сегодня же написать моему брату письмо. Герцог уехал ко двору, но как только он вернется, он немедленно подпишет и отправит его.

Я рывком поднялась и села на постели:

— Но у меня в Дартфорде есть свой дом. И Артур сейчас, должно быть, уже там. Там все мои друзья, там вся моя жизнь. Прошу вас, кузина, помогите мне!

Элизабет нахмурилась:

— Не капризничайте, Джоанна. Все уже решено. Артура тоже привезут в Стаффордский замок в свое время. Но в Говард-Хаусе ему находиться никак нельзя. Герцог и слышать об этом не хочет. — Она открыла дверь и объявила: — Можете позднее навестить меня в гостиной, но только при условии, что не будете надоедать пустыми разговорами. От ваших истерик у меня всегда болит голова. — И, прошелестев своим темным платьем, Элизабет ушла.

Герцогиня Норфолк оказалась права: ломоть хлеба и кружку разбавленного эля мне принесли лишь почти через час. Зато у меня было время подумать. Перекусив, я почувствовала такой прилив сил, что готова была немедленно приступить к осуществлению своего плана.

Я никуда не хотела ехать, кроме Дартфорда. Готова была на все, лишь бы поскорее оказаться дома.

С Элизабет мы никогда не были особенно близки. Во-первых, разница в возрасте у нас составляла семнадцать лет. Кроме того, будучи старшей дочерью герцога Бекингема, она занимала самое высокое положение среди всех женщин, принадлежавших к семейству Стаффордов. Я же стояла где-то внизу этой иерархической лестницы, если вообще не на самой последней ее ступеньке. Однако единокровная сестра Элизабет, Маргарет, была в детстве моей самой близкой подругой. После того как герцога Бекингема казнили, Маргарет стала жить с герцогиней Норфолк, которая была столь несчастна в браке. Мы встречались с ними обеими в обществе, да и вдобавок Маргарет часто мне писала. Так что о настроениях Элизабет мне было кое-что известно.

Из гостиной донесся раздраженный голос герцогини.

— Мне что, снова придется тебе все объяснять? — чуть ли не кричала она. — Неужели ты не помнишь, чему я тебя учила?

Я потихоньку вошла.

Элизабет стояла перед столом, сцепив руки и крепко сжав губы в тоненькую ниточку. На столе находилось несколько предметов: оловянные тарелки и чашки, блюдце с солью и большой нож. Странный набор и вместе с тем очень знакомый.

По другую сторону стола, вся трепеща, стояла девушка лет шестнадцати: маленькая, пухленькая, с длинными золотисто-каштановыми волосами. Нет, это была не дочь герцогини. Я уже встречалась с этой девушкой, когда в прошлом году случайно оказалась в Говард-Хаусе на маскараде, устроенном старшим сыном Элизабет, графом Сурреем. Ее звали Катрин Говард. Она была одной из многочисленных племянниц герцога Норфолка. Я помню ее веселый смех: девушка то и дело смеялась на маскараде, да и вообще была прехорошенькая, с симпатичными ямочками на щеках. Сейчас наверняка этих ямочек видно не было. Бедная Катрин застыла, как соляной столп, не зная, что делать. Она неуверенно протянула руку к ножу.

— Прежде чем взять, ты должна трижды поклониться, — сказала Элизабет.

— Сначала брать нож… или соль? — прошептала Катрин.

Элизабет воздела руки к небу.

— Вы видите, чем я должна заниматься, Джоанна? — воззвала она ко мне, заметив, что я вошла. — Возись тут с этой неумехой! Муж попросил обучить ее кое-каким манерам, без которых при дворе не обойтись. Говарды собираются подсунуть эту девицу новой королеве в качестве фрейлины. Катрин, видите ли, единственная, кто подходит по возрасту, да и вдобавок хороша собой. Можно подумать, что этого достаточно. Да ведь она абсолютно ничего не знает! Умеет только на лютне играть да танцевать — и все! Говарды ее даже читать и то толком не выучили! А еще хотят, чтобы этакое чудо служило королеве, которая получила воспитание в Париже и Брюсселе! Разве это не смешно?

Катрин, вся красная от стыда, смущенно посмотрела на меня. В глазах ее проскочила искорка. Кажется, она меня тоже узнала.

Я подошла к столу.

— Сделай реверанс так низко, чтобы легко можно было взять нож, — объяснила я. — Натри тарелку солью. Потом немножко соли положи на нож.

— Благодарю вас за вашу любезную помощь, — сказала девушка и улыбнулась, отчего сразу сделалась такой же хорошенькой, какой я ее запомнила. — Но откуда вы все это знаете, госпожа?

— Накрывать обеденный стол в приемном зале королевы меня учила моя покойная матушка, — ответила я.

— Матушка Джоанны постигала все эти премудрости в Испании, а уж там у них придворных дам муштруют дай бог, — одобрительно подтвердила герцогиня. — Мы обе с леди Стаффорд были фрейлинами Екатерины Арагонской, лично я прослужила королеве целых шестнадцать лет.

— Ваша светлость, — робко заметила Катрин, — мне было бы легче усвоить эти тонкости, если бы вы объяснили, зачем все это надо делать. Вот почему, например, тарелку натирают солью?

— На всякий случай, а вдруг она отравлена, — ответила Элизабет.

В глазах девушки вспыхнул неподдельный интерес.

— Неужели кто-то пытался отравить королеву?

— Ну, нет, насколько мне известно, пока еще такого не было, — призналась Элизабет. — Но с другой стороны, сама понимаешь, лучше проявить бдительность: а вдруг объявятся новые Борджиа…