Агентство по борьбе с нечистой силой - Александр Павлов

пустоту. Его никто не слышал. В ночной библиотеке он совсем один.

Павел схватил бутылку виски за горлышко и допил остатки. Махнул ей о железную полку, разбивая ёмкость вдребезги. Осколки разлетались в разные стороны. Павел закрыл глаза и отвернулся, дожидаясь завершения острого дождя.

Когда всё закончилось, Павел увидел на джинсах осколок. Крупный, с острым концом. Он поднял его и всмотрелся задумавшись.

Что если…уйти на своих условиях? Судьи явно дали понять, что кто-то должен понести наказания. Антон — лучший кандидат. Но из-за Яна, его нельзя отправлять в лимб. Остаётся Павел. Он не загадывал желания. Он убил одного вампира. И из-за этого проведёт с десяток лет в лимбе? Вместо Антона? Из-за формальности? Из-за постановки слов при загадывании желания? Ему всегда везло. Этому…ублюдку.

Так может, лишить их удовольствия? Два вертикальных пореза и уход на собственных условиях? Средний палец показать всем этим судьям вшивым! Лучше, чем вернуться из лимба через десять или двадцать лет и смотреть, как жизнь обошлась без него. Как Оля вышла замуж. Как Антон стал жить с Яной и практически получил что хотел.

А что получит Павел? Где его награда? Это ведь он сдерживал Антона от более безрассудных действий.

Сдерживал ли? Или делал вид и шёл на поводу? Может, за это ему такое наказание? Лимб?

Придя сегодня на смену, Павел, первым делом, не считая открытия бутылки, начал искать информации об этом лимбе. Он знал и до этого некоторые подробности об этом месте. Лимб не является ни адом, ни раем, ни чистилищем. Там ничего нет.

Этих знаний было ему мало. Перебирая одну книгу за другой, давясь дешёвым виски, Павел злился всё больше. На себя, на Антона, на Яну, на Олю, а потом и на весь мир. Он упал на пол и сложился в комок. Приговор могут вынести уже завтра. Неужели это его последний день на земле? Кем он будет, когда выберется из лимба? Ему страшно.

Руки дрожат. Сможет он добраться до вен с такими руками? Сможет проткнуть кожу и потянуть осколок вниз, к локтю?

Павел опускает осколок к запястью. Он почти не видит вены в темноте. Чувствует холод осколка и как капля виски упала, растеклась по руке. Может, ударить по вене? Со всей силы, чтобы кровь нельзя было остановить? Да. Так будет лучше. Один удар. Резкий, точный. Да такой, чтобы осколок застрял, а вытащишь, фонтаном хлестанёт кровь. Решено.

Павел поднимает осколок повыше, выдыхает перегаром и совершает попытку самоубийства.

Осколок впивается в запястье, а Павел кричит на всю библиотеку. Он падает на пол, ударяясь головой, и ждёт, пока вытечет кровь.

Проходит несколько минут. Павел в темноте. Он открывает глаза, осматривается. Всё та же библиотека. Рука болит, но не так сильно, как должна при пробитии вены. Пришлось подниматься на ноги и выходить на свет.

Павел поднимает руку под лампами. Осколок в ней. Эту часть он выполнил. Разве, забыл в вену попасть. И тут промах.

Павел вынимает осколок. Кровь есть, но ничего смертельного, жить будет.

Он оборачивается и идёт обратно к своему месту, где пил и кричал.

Не доходя до него, он останавливается. Ему хочется посмотреть, как оно выглядит при свете. Тогда он хватает полку и двигает шкаф в сторону, устраняя барьер. Тьма рассеивается. Павел смотрит на осколки, на порванные книги.

«Место человека, загнанного в тупик» — думает он, — «Неужели я всегда сдаюсь? Любая трудность, любая неизвестность и я прячусь за кого-то. Сначала за Олю, когда Антон бросается в опасные авантюры. Я использовал свою девушку, как оправдание своей трусости. А потом я стал прятаться за Антона, за эту работу, когда Оля поставила мне ультиматум. Я лишь меняю вид стены. Меняю обои, каждый раз, когда боюсь принять собственное решение. А сейчас, против меня все. Все друзья. Даже высшие силы. И осталось задать себе один вопрос: „когда я возьму всё в свои руки, если завтра меня уже не будет?“»

Перед уходом, Павел зашёл в уборную, взял швабру и ведро. Аккуратно, чтобы не порезаться, он сложил осколки в ведро. Расставил обратно по полкам книги. Листы, что вырвал, положил к осколкам. Протёр пол на несколько раз и вернулся в туалет. Выжал тряпку, чтобы она не пахла на утро алкоголем. Взял мусорный пакет и вытряс в него содержимое ведра.

Подойдя к выключателю света, подумал — «Нет, свет выключать нельзя. А вот полку в обратное место вернуть обязательно».

Подбежал, подвинул. Ещё раз осмотрелся. Всё хорошо. Будто и не было следов нервного срыва.

Павел вышел из зала и закрыл дверь на ключ. Если кто и придёт, постучится, то поймёт, что закрыто и спокойно уйдёт. Не будет поднимать шумиху. Любители ночных библиотек — народ скромный.

Быстро спускаясь по лестнице, Павел почувствовал, как это приятно, брать судьбу в свои руки.

А на улице, такая хорошая погода! Он остановился, вдохнул полной грудью и ещё раз убедился, ради чего он это делает.

Сел в машину. Включил радио.

Песня хорошая играет. Джон Бон Джови.

Павел закивал головой в такт. Руки перестали трястись.

Он завёл машину и посмотрел ещё раз на улицу. Какой красивый вид. Дом, улица, фонарь.

Педаль газа зажата. Павел поёт — «Wanted, Dead or Alive», а в бардачке его ждёт пистолет.

#

Никто не хочет уходить, не оставив следов. Смотришь бывает в зеркало и вспоминаешь, о том, сколько всего ещё нужно успеть сделать. Спрашиваешь себя — «А с чего мне начать?». Люди, находящиеся в своём мире, не могут дать ответа на этот вопрос. А с чего начинать Яне?

Казалось, всё против неё. Она лежит, на раскладном диване офисе агентства, под одним одеялом с мужчиной, что привязал её к себе желанием.

Нет, между ними ничего не было. По крайней мере — сегодня. Но что несёт им завтрашний день? «Да» — думает Яна, — «Это вопрос времени, когда он станет очередным клиентом».

Он не будет платить, она сама ляжет из-за… желания. Не потому, что любит и хочет сама. Она никогда не любила мужчин, по-настоящему. Считать ли любовь к отцу? Уже не имеет значения. У неё забрали право любить. Остаётся служить. До конца своих дней.

— Ты не спишь? — прошептал Антон, лежавший к ней спиной.

— Как ты узнал?

Антон ничего не ответил. Он часто так делал, когда речь заходила про Анну. Но здесь-то она причём?

— Ответь, — Яна повернулась набок и уставилась в одеяло, окутавшееся спину Антона.

— Она так же дышала, когда