Тайпи. Ому - Герман Мелвилл

Рукава усиливали эффект, и доктор называл меня турецким пашой.

Нарядившись так, мы были готовы двинуться в Тамаи, где рассчитывали произвести небывалую сенсацию.

Глава 49

На следующее утро задолго до восхода солнца я обулся в сандалии, а доктор – в ботинки Зика.

Выразив надежду еще раз повидать нас, прежде чем мы отправимся в Талу, плантаторы пожелали счастливого пути и на прощание подарили пару фунтов плиточного табаку. Они посоветовали нарезать его на мелкие кусочки, так как он служит основной денежной единицей на острове.

До Тамаи, как нам сказали, было не больше трех-четырех лиг, поэтому, даже учитывая дикий характер местности, несколько часов отдыха в середине дня и решение не спешить, мы надеялись достичь берегов озера к закату.

Некоторое время мы медленно шли через леса и ущелья, поднимались на холмы и спускались в пропасти, не встречая никого, кроме диких быков. То и дело мы отдыхали.

Около полудня мы очутились в центре острова.

Прибавив шагу, мы спустились наконец в прохладную зеленую лощину, окруженную горами. Со всех сторон текли ручьи, огромные величественные деревья отбрасывали густую тень…

Как ни странно, мы не обнаружили здесь никаких следов дикого скота. Не было ни звука, ни единой птицы, ни один лист не шевелился в неподвижном воздухе. Полная тишина и уединенность подействовали угнетающе. Несколько мгновений мы всматривались в полумрак, но ничего не увидели, кроме рядов темных неподвижных деревьев.

Тогда мы поспешно пересекли лощину и стали подниматься по крутому склону противоположной горы.

Пройдя половину пути до вершины, мы остановились в том месте, где холмики земли у корней трех пальм образовали нечто вроде дивана: сидя на нем, мы смотрели вниз, на лощину, казавшуюся теперь сплошной темно-зеленой чащей.

Мы достали маленький тыквенный сосуд с пои-пои – прощальный подарок Тонои. Наевшись, добыли с помощью двух палочек огонь и, развалившись, закурили, чувствуя, как с кольцами дыма нас оставляет усталость.

Наконец мы заснули и проснулись, лишь когда солнце опустилось так низко, что его лучи падали на нас сквозь листву.

Наутро, достигнув вершины горы, мы очутились перед озером и деревней Тамаи.

Над местом, где мы стояли, закат еще не погас, но внизу на долину уже наползали длинные тени, покрытое рябью озеро отражало дома и деревья точно такими, какими они стояли вдоль его берегов. Несколько пирог, привязанных тут и там к выступавшим из воды столбикам, плясали на волнах; какой-то рыбак греб к покрытому травой мысу. Перед домами можно было разглядеть фигуры туземцев – одни растянулись на земле, другие лениво прислонились к бамбуковым стенам.

С криками мы побежали вниз по холму, а обитатели деревни поспешили к нам навстречу – посмотреть, кто к ним пришел. Они столпились вокруг, горя любопытством разузнать, что привело «кархоури» в их края.

Доктор объяснил им дружественную цель нашего посещения, и они приняли нас с истинно таитянским гостеприимством, указав на свои хижины и заверив, что они в нашем распоряжении до тех пор, пока мы пожелаем в них оставаться.

Нас поразил вид этих людей: и мужчины, и женщины казались гораздо здоровее, чем островитяне, жившие в бухтах. Девушки были застенчивее и скромнее, аккуратнее одеты и значительно и красивее, чем жительницы побережья. «Как жаль, – подумал я, – что таким очаровательным созданиям приходится прозябать в глухой долине…»

Вечер мы провели в доме Рарту, гостеприимного старого вождя. Дом стоял на берегу озера, и за ужином мы смотрели сквозь листву на освещенную звездами водную гладь.

Следующий день мы посвятили прогулкам и познакомились с маленькой счастливой общиной, свободной от тех зол, от которых страдало остальное население острова.

Кроме того, люди здесь были больше заняты. В нескольких домах производили таппу. Европейский ситец встречался редко, да и других иностранных изделий было мало.

Жители Тамаи были христианами, но так как находились далеко от духовных властей, то бремя религии не слишком ощущалось. Нам рассказывали, что в их долине еще бывают тайные языческие игры и танцы.

Надежда увидеть старинный таитянский танец хевар была одной из причин прийти сюда. Поэтому, обнаружив, что Рарту не слишком строг в религиозных взглядах, мы сообщили ему о нашем желании. Сначала он колебался и, пожимая плечами, заявлял, что это невозможно – попытка связана со слишком большим риском и может доставить неприятности ее участникам. Но, отклонив все доводы, мы убедили его в осуществимости нашей затеи, и хевар, настоящий языческий праздник, был назначен на тот же вечер.

Глава 50

Видимо, в Тамаи имелись доносчики, а потому приготовления к танцам сохранялись в большой тайне.

Часа за два до полуночи Рарту вошел в хижину и, накинув на нас плащи из таппы, велел следовать за собой на некотором расстоянии и до выхода из деревни скрывать лица. Захваченные таинственностью, мы повиновались.

Сделав большой крюк, мы вышли к дальнему берегу озера. Там раскинулась широкая, влажная от росы поляна, освещенная полной луной и поросшая папоротником. Поляна подступала к самой воде. Напротив виднелись деревенские дома.

На краю поляны близ деревьев на сотни футов тянулся разрушенный каменный помост, где когда-то стоял храм Оро. Теперь там не было ничего, кроме грубой хижины, построенной на нижней террасе. Ею, овидимо, пользовались в качестве «таппа херри» – помещения для изготовления таппы.

Сквозь бамбуковую стену проникал свет, отбрасывавший на землю длинные тени. Слышались голоса. Мы поднялись к хижине и, заглянув внутрь, увидели танцовщиц, готовившихся к выступлению. Там было около двадцати девушек; их охраняли уродливые старухи. Доктор предложил выпроводить последних, но Рарту сказал, что ничего не выйдет, и пришлось смириться с их присутствием.

Мы настаивали, чтобы нам открыли дверь, которая была заперта. Но после громкого спора с одной из находившихся внутри старух Рарту забеспокоился и посоветовал прекратить шум, иначе все будет испорчено. Затем он предложил нам отойти подальше, так как девушки, по его словам, не хотели, чтобы их узнали. Более того, он взял с нас обещание не двигаться с места, пока хевар не закончится и танцовщицы не удалятся.

Мы с нетерпением ждали. Наконец они появились. На них были короткие туники из белой таппы, а в волосах – гирлянды цветов. Одновременно вышли и старухи, остановившиеся возле самого дома.

Девушки сделали несколько шагов вперед. Через мгновение две из них, самые высокие, уже стояли рядом посреди круга, который остальные образовали, взявшись за руки. Все это было проделано в полной тишине.

Девушки сплели руки над головой и, восклицая «Ахлу! Ахлу!», стали ритмично двигать ими из стороны в сторону.

Хоровод начал медленно кружиться; танцовщицы шли, слегка опустив руки. Постепенно движения ускорялись, и наконец девушки понеслись вихрем; их грудь тяжело вздымалась, волосы рассыпались, цветы падали, а глаза сверкали, образуя сплошное кольцо света…