Батый. Хан, который не был ханом - Роман Почекаев

Эдуард Гиббон (1737-1794), британский историк, автор многотомной «История упадка и разрушения Великой римской Империи»: «Брат великого Батыя Шейбани-хан повел в сибирские степи орду из пятнадцати тысяч семейств» [Гиббон 1997, с. 159]. Не будучи специалистом по истории ни Руси, ни средневековых монголов, Э. Гиббон не уделил много внимания этой эпохе и, соответственно, личности Бату. Мы приводим эту цитату только с целью показать, что к XVIII в. европейские историки уже сумели отойти от восприятия азиатских кочевников и их предводителей как неизбежного зла и стали довольно трезво оценивать масштабность их деяний.

Ризаэтдин Фахретдин (1859-1936), татарский религиозный и политический деятель, публицист: «В сущности, именно уроки Чингис хана и Бату хана, а также огромное влияние Золотой Орды и превратили Русь в ту Россию, которой она позже стала. Поэтому русские должны не проклинать монголов, а благодарить их за науку» [Фахретдин 1996, с. 82]. Книга казанского богослова «Ханы Золотой Орды», включающая и очерк «Бату хан», откуда взята эта цитата, уже на момент первого ее издания в начале XX в. не несла никакой новой информации и была достаточно примитивной, поскольку ее автор всего лишь пересказал известные ему из исторических исследований сведения по истории Золотой Орды. Его творение представляло (и представляет по сей день) ценность лишь в глазах националистически настроенной части татарской общественности, поскольку автор ее поет гимн могуществу и славе татарской Золотой Орды и с крайним презрением отзывается о русских князьях, причем подобно своим антагонистам — историкам-русистам — стоит на позиции противостояния Орды и Руси.

Григор Акнерци (инок Магакия, вторая пол. XIII-начало XIV вв.), армянский историк, автор «Истории народа стрелков»: «Смбат вскоре прибыл к Саин-хану, который чрезвычайно любил христиан. Он был очень добр, за что народ прозвал его Саин-хан, т. е. добрый, хороший хан» [Пат-канов 1871, с. 18]. Автор черпал сведения о Бату из трудов современников наследника Джучи — Киракоса Гандзакеци и Вардана Великого. А объяснение причин положительной характеристики наследника Джучи находится в самом тексте: он «чрезвычайно любил христиан»!

Абу-Омар Минхадж-ад-дин Осман ибн Сирадж-ад-дин ал-Джузджани (ок. 1193 -после 1260), персоязычный историк при дворе делийских султанов, автор «На-сировых разрядов»: «Он был человек весьма справедливый и друг мусульман; под покровительством его мусульмане проводили жизнь привольно... В продолжение его царствования и в течение его жизни странам ислама не приключалось ни одной беды ни по его воле, ни от подчиненных его, ни от войска его. Мусульмане туркестанские под сенью защиты его пользовались большим спокойствием и чрезвычайной безопасностью» [СМИЗО 1941, с. 15]. Позиция этого автора заслуживает особого внимания, поскольку, в отличие от других персидских историков, он писал свой труд при дворе не монгольских правителей, а их противников — султанов Дели. Кроме того, Джузджани и сам пострадал от монголов: он вынужден был бежать из Хорезма, потеряв высокий поет и все имущество, поэтому вполне объяснимо его отрицательное отнощение к монголам вообще, проявившееся в его сочинении. И положительная характеристика Бату как-то выделяется среди других его отзывов о монголах. Однако объяснение столь лестного отзыва о Бату в труде Джузджани присутствует в самом тексте, так же как и у Магакии: «под его покровительством мусульмане проводили жизнь привольно». Информаторами Джузджани, скорее всего, были мусульманские путешественники и торговцы, посещавшие Золотую Орду, а купцам, как уже отмечалось выше, наследник Джучи оказывал покровительство. Поэтому неудивительно, что до Джузджани доходили лишь положительные отзывы о Бату.

Киракос Гандзакеци (1200—1271), армянский историк и религиозный деятель: «Великий военачальник Батый, находившийся на севере, обосновался на жительство на берегу Каспийского моря и великой реки Атль, равной которой не найдется на земле, ибо из-за равнинной местности она растекается, подобно морю. Там в великой и обширной долине Кипчакской и расположился он (Батый) вместе с огромным, неисчислимым войском, ибо обитали они в шатрах, а когда снимались с места, шатры перевозили на повозках, впрягая в повозки множество волов и лошадей. Он (Батый) очень усилился, возвеличился над всеми и покорил всю вселенную, обложил данью все страны. И даже его сородичи почитали [Батыя] больше всех остальных, и тот, кто царствовал над ними (коего они величают ханом), садился на престол по его приказу. Случилось умереть Гиуг-хану. В царском их роде началась распря о том, кому сесть на престол. И все нашли, что он (Батый) достоин сесть [на престол] или же станет царем тот, кого пожелает [Батый]... После того стали отправляться к Бату цари и принцы, князья и купцы и все обиженные и лишенные отечества. Он по справедливом суждении возвращал каждому из них вотчины и княжества, снабжал их грамотами, и никто не смел сопротивляться его воле» {Киракос 1976, с. 217-218]. Этот автор был свидетелем и даже участником многих событий монгольского периода, описанных им в своем труде. Тем не менее с Бату он лично не встречался, да и Армения во второй половине XIII в. уже попала под власть ильханов Ирана, Вероятно, в положительной характеристике, данной Киракосом Бату, отразилось его желание противопоставить благоприятствующую армянам политику преемника Джучи деятельности персидских ильханов, совершивших ряд опустошительных набегов на Кавказ. Кроме того, Киракос очень положительно отзывался о деятельности Сартака, сына Бату, который оказывал покровительство армянским христианам; не исключено, что положительное впечатление о сыне заставило историка более позитивно оценить личность и деятельность его отца [ср: Klaproth 1833, р. 211-212].

Ала ад-Дин Ата-Малик Джувейни (1226-1283) иранский историк и сановник в Государстве ильханов, автор «Истории завоевателя мира»: «И Бату жил в своем собственном лагере, который он разбил в районе Итиля; и он построил там город, который называется Сарай; и его слово стало законом во всех странах. Он был царем, не склоняющимся ни к какой вере или религии: он признавал только веру в Бога и не был слепо предан какой-либо секте или учению. Его щедрость была безмерна, а его терпимость безгранична. Правители всех стран и монархи со всех сторон света и все остальные приходили к нему; и до того как их подношения, которые копились веками, успевали убрать в казну, он раздавал их монголам и мусульманам и всем присутствующим и не смотрел, много это было или мало. И купцы из разных стран приносили ему всевозможные товары, и он брал все, и увеличивал цену в несколько раз против начальной. И он делал пожалования султанам Рума и Сирии и вручал им ярлыки; и ни один из тех, кто приходил к нему, не ушел, не достигнув своей цели» [Джувейни 2004, с. 183-184]. Джувейни создавал свой труд по поручению великого хана Мунке, и потому положительная характеристика Бату более чем понятна: ведь именно Бату возвел Мунке на трон и являлся его соправителем, и, соответственно, Джувейни выражал в отношении Бату официальную позицию Каракорума.

Рашид ад-Дин ат-Тиб Фазлаллах ибн Имад ад-Доула Абу-л-Хайр Яхья ал-Хамадани (ок. 1247-1318), персидский историк и государственный деятель в Государстве ильханов, создатель свода всемирной истории, известной как «Сборник летописей»: «Бату появился на свет от Уки-фудж-хатун, дочери Ильчи-нойона из рода кунгираь. Его называли Саин-хан. Он был очень влиятелен и всемогущ и ведал улусом и войском вместо Джучи-хана и прожил целый век. Когда всех четырех сыновей Чингиз-хана не стало, то старшим над всеми внуками оказался он и был у них в великой чести и почете. На курултаях никто не противился его словам; напротив, все царевичи повиновались и подчинялись ему» [Рашид ад-Дин 1960, с. 71]. Характеристика Бату, данная в этом труде, более чем положительна. С одной стороны, Рашид ад-Дин был придворным историографом монгольских правителей и, соответственно, должен был прославлять монголов. Стало быть, его отзыв о Бату следует считать обычным панегириком? Однако историк состоял при дворе (и даже был везиром) ильханов Ирана — государства, которое к тому времени уже довольно долго воевало с наследниками Бату, ханами Золотой Орды; следовательно, особой заинтересованности в восхвалении правителя враждебного государства у Рашид ад-Дина вроде бы и не было. Значит, его оценка объективна? Но и тут следует сделать оговорку: «Сборник летописей» был закончен око-ло 1307 г., а незадолго до этого улусы уже распадавшейся Монгольской империи заключили соглашение о восстановлении единства под номинальным верховенством императора Тэмура — внука Хубилая [см.: Письмо 1996, с. 107-108]. Соответственно, воспевая правителя другого государства, Рашид ад-Дин прославлял и весь род монгольских правителей, как раз в это время предпринявший очередную попытку преодолеть разногласия. Таким образом, однозначного ответа насчет объективности или предвзятости автора «Сборника летописей» нет...