Золотые времена - Александр Силецкий

И опять Никифор Подковыров оказался без малейших видов на пристойную квартиру. Больше помощи ждать было неоткуда. Завод, где он работал, за долги закрыли, а куда-либо еще устроиться не получалось – возраст аккурат шел к пенсионному, и всюду, где Никифор появлялся, на него смотрели, как на дурачка. В заначке оставалось, правда, малость денег, да на сколько хватит?!.

Каждый раз, просыпаясь и прислушиваясь к разным звукам в стареньком бараке, Подковыров неизменно возвращался к своим давним упованиям и только горестно вздыхал. Работы нет, жены нет, детей нет, денег кот наплакал, дом вот-вот развалится… Никчемная, по сути, жизнь. Даже и не жизнь, а какое-то гнилостное существование.

Вот и сегодня Подковыров тихо встал (ему казалось, что любой чрезмерный звук или неловкое движение внезапно могут обвалить весь дом), оделся и привычно выглянул за дверь – к стене снаружи был прибит обшарпанный почтовый ящик. Никаких газет или журналов Подковыров не выписывал уже давным-давно, однако ящик проверял исправно, потому что в самый неурочный час туда могли подкинуть то жировку, то уведомление о неуплате по неведомо откуда выросшей цене за свет и газ, то просто сообщение-предупреждение-напоминание о чем-либо таком поганом, отчего душа потом болела целый день. Могли, конечно, принести и письмецо – к примеру, от того же Срамолюбцева. Тут надо было сразу отвечать, поскольку, это Подковыров понимал, на зоне сплошь тоска и друга оставлять в беде никак нельзя, ему любое слово с воли – праздник.

Никифор малость постоял, всей грудью втягивая утренний осенний воздух, и привычно обозрел пейзаж, который открывался со двора: некошеное поле, речка, а за речкой – лес. Красиво, что и говорить. Назад, за свой барак, Никифор не любил смотреть – там понемногу подступали новые многоэтажные дома, где Подковырову, естественно, не жить. А коли так – чего же пялиться на чьи-то там хоромы?!.

Хитроумным ключиком он отомкнул замок и сдвинул донышко у ящика – ровно настолько, чтоб удостовериться: есть нынче почта или нет. В ладонь ему упал квадратный небольшой конверт из очень жесткой, рыжей, чуть пупырчатой бумаги. По диагонали, а не прямо, как положено, шла надпись исключительно красивым типографским шрифтом: «Лично – Подковырову Н.С.». Ни адреса, ни штемпелей почтовых – ничего. Лишь эта надпись… Что-то необычное почудилось Никифору в таком письме, и сердце поневоле часто застучало.

Он вернулся в дом и, чуть помешкав, старенькими ножницами вскрыл конверт. Внутри оказался сложенный вдвое белоснежный листок, а на нем тем же шрифтом было выведено: «Г-н Подковыров! Настоятельная просьба – нынче в полдень оставаться дома». Дальше значились число и год.

Это увесистое «г-н» отчего-то не понравилось ему. Хотя в былые времена писали и похлеще – «т-щ». И ничего. Ко всем так обращались.

«Ага, – сообразил Никифор, поглядев на календарик в наручных часах, – это как раз сегодня. Что же, подождем».

По правде, в полдень он и не намерен был куда-то уходить, но надпись словно излучала магнетическую силу, понуждая ход естественных событий принимать как нечто, чуть ли не ниспосланное свыше.

Подковыров позавтракал, включил старый черно-белый телевизор, упрямо показывавший только НТВ, и начал ждать. Вот тут и выяснилось, что включил совсем не зря: в урочный полдень именно с экрана в комнату шагнул престранный гость.

Как это получилось, Подковыров никогда не смог бы объяснить, но факт остался фактом: на секунду отвернувшись, чтоб взять новую пачку сигарет, Никифор вдруг услышал шум и в следующий миг увидел визитера – тот как раз вытягивал из экранной рамки вторую ногу в легкомысленно-балетной туфельке. Во всяком случае обувка была явно не по сезону.

Нервной скачущей походкой, часто перебирая тонкими, кривыми, как у манекенщиц, ножками, незнакомец проследовал к окну и там остановился. Одет он был в блекло-зеленый, будто вылинявший от обильных стирок полутренировочный костюм – полускафандр, слегка обсыпанный – то там, то здесь – искрящимися звездочками. Выражение лица имел немного туповатое, но в целом благородное, сродни тому, какое наблюдается по телевизору у разных губернаторов и депутатов. Видно, положительная личность.

– Подковыров? – строгим голосом спросил незваный гость.

– Ну, я… – признал Никифор.

«Мать честная, да никак пришелец!» – в тот же миг подумал он и от такого вывода вместо испуга ощутил прилив внезапной радости – всё развлечение в унылой жизни!..

– Х-м, я вижу, ты не удивлен, – заметил посетитель.

– Вроде… нет, – ответил Подковыров. – Мне дружбан мой – он сейчас на зоне срок мотает, а до этого в большом журнале по хозчасти заправлял – всегда указывал: не сомневайся, они есть! Не бойся их. Не навредят. Нам дадено друг другу больше насолить…

– Действительно, – кивнул пришелец. – Мы и вправду есть.

– Ну, и чего? – подбодрил Подковыров.

– Не суетись. Меня зовут Митюха, – с важностью представился пришелец.

– Митька, стало быть?!

– Нет! Это слово бранное и очень неприличное.

– И что же оно значит? – встрепенулся Подковыров.

– Не могу сказать, – замялся гость. – Ужасно неприличное. Такое вслух не говорят. Нельзя. А вот Митюха – исключительно солидно. Как бы титул.

– Ладно. Пусть Митюха будет. Один черт.

– Вот это славно. Ты – покладистый, и мы с тобой договоримся. – Гость счастливо улыбнулся.

– А о чем? – спросил Никифор.

– Обо всем! Затея грандиозная!

– Я понимаю… – согласился Подковыров – так, на всякий случай, чтоб Митюху не обидеть.

– Правда? – удивился тот. – Ну ты даешь! Выходит, не ошиблись мы с твоей сообразительностью.

– С этим – без проблем, – польщенный, крякнул Подковыров. – А письмо прислал кто?

– Мы. Так вроде бы солидней получалось. Убедительнее, что ли. Не из телевизора же на весь свет голосить: сиди и дожидайся в полдень!

– Оно верно. Вылезать из телевизора – порядок, а кричать – не надо. Не поймут. Не все, как я.

– Само собой. Вот потому тебя и выбрали.

– Куда?

– Да не куда, а для чего. Тут юбилейчик был – Начала Всех Времен, и мы устроили большую лотерею. Очень интересный выигрыш: один, но просто сказка!

– Я с государством в лотереи не играю, – отрубил Никифор.

– Ну, какое ж государство!.. – фыркнул с небрежением Митюха. – Бери выше!

– Выше? – удивился Подковыров. – Разве так бывает?

– Еще как! Ты, главное, запомни: мы – это Вселенский Собор Разумов. А в нем есть Лига Благодетелей. И все несчастные и обездоленные – под контролем. Им подарки делают. Кому – пожрать, кому – обновку, а кому – приятную дорогу на тот свет.

– Не понимаю… на тот свет… чего же тут приятного? – невольно возмутился Подковыров.