Финал - Александр Игоревич Шапочкин

был такой функции. Они убирались все сразу после выключения тревоги и подтверждения от двух независимых должностных лиц. И, с одной стороны, я с уважением относился к столь серьезным мерам безопасности, но на данный момент эти самые заслонки мешали скорее защитникам, чем нам.

Мы же внезапно для обороняющихся оказались совершенно в другом месте подвала, там, где нас никто не ждал. Оно и понятно, даже Аватару тяжело пробиться через три метра бронебетона, щедро напичканного металлическими компонентами и прочими прелестями, делающими его почти неуязвимым. И уж точно самый сильный Аватар не сможет это сделать быстро, даже самые мощные плетения требуют времени для полноценного развертывания.

К сожалению, конструкторы не приняли во внимание меня, а точнее, аспект антиматерии. Хотя против него, как против того лома, приема не было, так что тут я не прав. Впрочем, мне было плевать и на авалонских строителей, и на их нежные чувства. Мы неслись по подвалам среди бочек вина, ящиков и мешков с провизией, висящих на крюках бычьих и свиных туш, и еще каких-то складов и кладовок. А что делать, двор любого монарха – это уйма людей, а их надо кормить. Жрут же придворные немало, даже скорее наоборот, очень много.

Нас же окружающее изобилие не интересовало. Мы пробивались вперед, не обращая внимания на окружение, и даже когда очередная дыра привела нас в сейф, забитый золотыми слитками, никто и не подумал прикарманить чутка золотого запаса Авалона на будущее. Хотя бы потому, что все понимали: если наша авантюра выгорит, и так будет все, что пожелаем. А если нет, то и все это золото не поможет.

Справедливости ради надо сказать, что располагался сейф на пару уровней глубже обычных складов. Я не знаю, зачем Петр повел нас этим путем, но спорить с шаманом не собирался. Не было времени. Охрана дворца уже встала на наш след, тем более что не заметить его было нереально, и вот уже пару раз нам в спину прилетали шальные пули, правда, никого не зацепили. Ифрит в ответ выпустила пару струй пламени, от которого занялись перекрытия и прочий хлам, а к воющей сирене добавился ревун пожарной тревоги.

Преследователи отстали, но ненадолго, в этом никто из нас не сомневался. Скорее всего, лишь до тех пор, как подойдут бойцы в серьезной броне или найдется Маг с аспектом, подходящим для тушения пожаров. А точнее, для противостояния пламени Йишик, охрана замка и без какой-либо дополнительной защиты прошлась бы по пылающим помещениям, даже не заметив жары. Но огнеметы Ифрит – это уже серьезно, и тут обычным людям ловить нечего. Да и необычным тоже, если нет чего-то, что можно противопоставить жадному пламени.

Мы же, пробив сокровищницу, вдруг вылетели в довольно просторный зал, посреди которого лежала громадная каменюка, залитая кровью. Петроглифы, выбитые на всей ее поверхности, мерцали призрачным алым светом, пульсируя, будто внутри билось живое сердце. Вкупе с тусклым освещением от факелов и тяжелым запахом крови, от которого на языке оставался металлический привкус, атмосфера создавалась весьма гнетущая.

– Это что за хрень?! – я уставился на жуткую каменюку. – Петр, нам нужен «Оракул», ты не забыл? А потом уже Мерлин и все остальные! В том числе и Дэн! Какого хрена?!

– Премьер-министра нет в стране, – бесстрастно выдержал поток моего гнева Петр. – Кроме него, доступ к «Оракулу» имеют несколько высших офицеров и Мерлин. Ты хочешь ловить всех солдат в здании или найти единственного, кто точно сможет дать тебе допуск?

– Ты знал, но промолчал, – я принялся сверлить глазами хитрого шамана. – Мы с тобой об этом еще поговорим, когда вернемся. А здесь мы какого хрена делаем?

– Это ключ, – Ярве кивнул на глыбу. – Алтарь древних богов. Я слышу их голоса. Именно он источник силы Мерлина и связывает наш мир с чем-то еще. Убежищем, другим миром, я не знаю. Не могу сказать. Но Мерлин сейчас там, вместе с Пернатым Змеем. И Денис там.

– Да твою ж за ногу, – я тяжело вздохнул. – Фридрих, сколько у нас времени?

– Минуты две максимум, – пока мы ругались, немец метался по помещению, определяя входы и выходы и готовясь к обороне. Или прорыву, в целом ему было пофиг, чем заниматься. – Судя по звукам, бритты подтягивают тяжелых бойцов, но есть вариант, что штурм будет осуществлен силами Воинов высших рангов. Как я понимаю, алтарь слишком ценен, чтобы его повредить случайным огнем. Так что я бы поставил на штурм. Так что, возможно, в запасе есть еще какое-то время. Но я бы сильно на многое рассчитывать не стал.

– Открывай эту хрень, – я кивнул Петру на камень. – Не зря же ты нас сюда приволок. Фридрих, готовься. Встретим врагов как положено. Мелкая, заделай дыру и все двери льдом. Побольше морозь, не стесняйся. Темная, на тебе защита моей дочери. Если облажаешься, твой хозяин тебя не спасет, я вас обоих распылю. Его за подставу, тебя за слабость. Йишик, ты с Петром. Прикрывай его, не давай врагам помешать. Нам нужно это проклятое убежище, или где там прячется этот мудак Мерлин. Иначе все было напрасно, и мы лишь спровоцировали Вторую магическую войну. По голове нас за это не погладят.

На этот раз никто спорить не стал, и работа закипела. Ну, или замерзла и принялась покрываться льдом, если точнее. Аська управлялась со своими силами виртуозно, умудряясь замораживать сразу три цели: пролом и обе двери. Петр поморщился, видимо, применение сил юной Юки Оной мешало ему общаться с древними богами, но в бутылку лезть не стал, понимая, что и так прокосячился, так что молча взялся за посох, долбанул им оземь и что-то завыл без слов. Ифрит тут же пристроилась у него за спиной, готовясь спалить любого, кто помешает ее любимому. Ну а мы с Фридрихом остались не у дел, наблюдая, как работают другие, но расслабленность наша была обманчивой. Внутренне мы были похожи на сжатые пружины, готовясь атаковать любого, кто окажется в поле видимости.

Пять минут, пять минут, это много или мало? Старая песня не врала, пять минут – такой отрезок времени, что оценить его очень сложно. С одной стороны, что такое пять минут, всего лишь одна двенадцатая часа или одна двести двадцать восьмая часть суток. То бишь ни о чем, если разобраться. Но, с другой стороны, когда эти минуты разделяют жизнь и смерть, они кажутся бесконечными. Недаром Эйнштейн считал время относительным, и я с ним согласен. Минута с женой и минута задницей на раскаленной печи – это