Глоток огня - Дмитрий Емец

– Куда-то туда! Или туда. В общем, далеко! – отмахнулась она.

Рина на всякий случай посмотрела, куда указывает ее рука. Если направление было верным, Гай и его поисковик сидели сейчас в детском магазинчике напротив и хихикали, выбирая памперсы для Белдо.

Перед тем как окончательно распрощаться с сумасшедшей парочкой, Рина отловила раскрасневшегося Макса за руку и, так и не сумев сомкнуть пальцы у него на запястье, отвела его в сторону:

– Попроси у Нины, если она чего узнает, сказать тебе! Видимо, Гай ищет двойники закладок… Понял?

– С-с-скажу! Все скажу! А ты и-и-иди! – пообещал Макс и слинял к Нине.

Чувствуя, что избрала для своего поручения сы-самого к-к-красноречивого о-о-оратора, Рина отправилась к Мамасе. Мамася, погрустневшая, но одновременно и просветлевшая, сидела рядом с Элей. Эля рисовала. Мамася помогала ей, причем как-то всем телом помогала. Даже и язык высунула, и головой короткие движения делала, хотя по бумаге карандашом водила все-таки Эля.

– Ты не брала мои шерстяные носки? С утра не могу найти! – спросила она у Рины вместо приветствия.

– Как? Я не видела тебя две недели, – сказала Рина.

– Ну да… – отозвалась Мамася. – Знаю. Я просто на всякий случай спросила. Надо же кого-то поругать. Ноги ужасно мерзнут.

Примерно зная привычки Мамаси, Рина оглядела комнату:

– Вон твои носки! Ты их в батарею засунула!

– А говоришь, не брала! – радостно закричала Мамася, бросаясь выуживать свои носки. Эля помогала ей, прыгая рядом. На Рину она посматривала ревниво. Видимо, воспринимала Мамасю как свою исключительную собственность.

Рина, не удержавшись, показала Эле язык. Эля начала кричать «Бе-бе-бе!», тоже показывать язык и бросаться кубиками. Мамася, с трудом утихомирив ее, усадила смотреть мультики.

– У нее интеллект сейчас лет на семь! – сказала она.

– В семь лет не кидают кубиками в приличных людей! – возразила Рина, потирая лоб.

– В приличных – да, – согласилась Мамася.

Вскоре они уже сидели на кухне и Мамася предлагала:

– Тебя покормить? Гречку или что?

Рина выбрала вариант «или что», привлекший ее заманчивой недосказанностью.

– Увы, у нас есть только холодная гречка. Сегодня весь день читали и рисовали. Я как-то забегалась, – призналась Мамася.

Рина понимающе усмехнулась. Есть мамы, которые кормят детей, а есть мамы, которые с детьми занимаются. Понятно, что возможны наложения качеств, но все же это скорее исключение, чем правило.

Вскоре Мамася уже стояла у плиты и обжаривала гречку. Рина подошла и, обняв ее сзади, уткнулась носом в ее волосы. Оказалось, что она даже немного выше Мамаси. Так они простояли долго, образуя материнско-дочернее единство, пока прибежавшая из комнаты Эля не принялась ныть, что у нее закончился мультик.

– Я же тебе много мультиков поставила, – удивилась Мамася.

– Я зна-а-аю. Но я твой ноутбук уронила, и мультик зако-ончился!

– Что-о?!

Едва Мамася с круглыми глазами умчалась в комнату, как у Рины вспыхнул кентавр на укороченной нерпи. Рина коснулась его, принимая вызов, и в кухню втиснулся громкий голос Сашки:

– Скорее возвращайся! Тут все на ушах! Главная закладка сдвинулась!

– Кааа-ак?!

– Возвращайся! – повторил Сашка, и кентавр погас.

Вечность – не уничтожение времени, а его абсолютная собранность, цельность, восстановление. Вечная жизнь – это не то, что начинается после временной жизни, а вечное присутствие всего в целостности.

Протоиерей Александр Шмеман

В ШНыр Рина телепортировала прямо с кухни Мамаси. Так спешила, что забыла в прихожей свои ботинки и уже в ШНыре спохватилась: что теперь подумает Мамася? Что у нее дочь украли через форточку или что она без обуви упрыгала по сугробам?

Смущенно поглядывая на нелепые тапочки в виде котиков, которые Мамасе подарили в издательстве на Восьмое марта, Рина помчалась к Зеленому Лабиринту. Издали еще ощущалось, что в Лабиринте собралась добрая половина ШНыра. На полдороге Рине попалась сердитая Суповна с тесаком в руках, который весь был облеплен рыбьей чешуей. За Суповной, переругиваясь на ходу, прыгали недоубитый Гоша и кухонная Надя.

– Вернись! Выключи огонь! Сгорит все! – шипела на Гошу Надя.

– Сама выключи!

– Что я, бегать должна? Ты мужчина!

– Что я, виноват, что ли, что я мужчина? – возражал Гоша.

Надя даже остановилась от удивления.

– Ты хоть сам понял, что сказал? – спросила она шепотом.

Гоша опомнился, постучал себя согнутым пальцем по лбу и потащился на кухню.

Пройдя Лабиринт, Рина оказалась у каменного фонтана. Здесь она увидела Кавалерию, Сашку, Ула, Меркурия, Кузепыча, Вадюшу и еще человек десять. Все они растерянно стояли в нескольких метрах от главной закладки. Сам камень был сильно сдвинут и лежал на боку.

– Может, он сам упал? – спросила Рина.

– Ага. И протащился по земле метра полтора! Вон как все взрыхлило! Даже след остался, – произнес кто-то рядом.

Рина увидела Алису, которая смотрела на нее, накручивая на палец цепочку со смертными жетонами.

– И кто это сделал?

– Я! – сказала Алиса.

– Ты?!

– Издеваешься, что ли?! Без понятия кто! Сам сдвинулся! – с вызовом ответила Алиса.

Она протянула руку, коснулась зеленой стены Лабиринта, и Рина увидела, что побеги самшита и шиповника потянулись к ее ладони точно собака, мечтающая, чтобы ее погладили. К Рининой же ладони не потянулся ни один даже самый маленький листик. Ей стало обидно, но она утешила себя мыслью, что ведь не она Хранительница Лабиринта, а раз так, то нечего и дуться.

Кавалерия и Меркурий о чем-то озабоченно переговаривались. Рина попыталась подойти к ним, но Кавалерия недовольно взглянула на нее, и Рина осталась на месте. Вскоре рядом с ней появилась Яра.

– Ты что-нибудь знаешь? – спросила у нее Рина.

– Все случилось сегодня ночью, а заметили только сейчас, – сказала Яра.

– Кто-то пришел в Лабиринт и сдвинул закладку?

– Нет, к ней не подойдешь!.. Сваришься! И потом она слишком тяжелая. Даже льва может не хватить. Разве что сокол Суповны…

На плечо Яре легла тяжелая рука. Рядом стояла Суповна и поигрывала блестевшим чешуей тесаком.

– Ась? Кажись, звал меня хто? – спросила она.

– Нет-нет! Это мы так! – поспешно сказала Яра.

Суповна усмехнулась и, все так же вертя в руке тесак, подошла к Кавалерии, где уже обретался бесцеремонно примазавшийся Вадюша. Теперь они беседовали вчетвером. Временами Суповна, сердясь, начинала жестикулировать, и тогда Вадюша тревожно отводил пальчиком в сторону ее тесак, мелькавший у него перед носом.