Тоталитаризм и вероисповедания - Дмитрий Владимирович Поспеловский

ново-японский воинствующий национализм фашизмом, нацизмом или просто радикально-националистическим милитаризмом. В нем были свои черты, присущие только Японии. Так, японский нацизм был тесно связан с вооруженными силами, а через них с землей, так как подавляющее большинство офицеров были либо из помещиков, либо из крестьян. Несмотря на свое значение в качестве самой индустриально развитой страны Азии, население Японии в середине 1930-х годов было более чем на 50% сельским. Если до войны большинство офицеров были из дворянской среды, то ввиду многократного увеличения армии во время Первой мировой войны к концу ее более 30% офицерства были из крестьян. А психология младшего офицерства, не успевшего закрепить свое социально-экономическое положение до войны, мало чем отличалась от психологии их однолеток в Германии и Италии: им не было к чему возвращаться после демобилизации, и научены они были только военному делу. Разочарование в результатах войны, усугубленное экономическими

260

кризисами 1920 и 1927 годов, а тем более болезненным мировым экономическим кризисом, ударившим по Японии в 1930 году (в 1934 году в некоторых областях страны был настоящий голод), усугубляли радикальные настроения.

Вот тут мы замечаем различие между генезисами европейских тоталитаризмов и японского. В Европе, как мы видели, «кашу заваривают» политики, радикальные политические партии и политиканы, имеющие в большинстве случаев лишь косвенное отношение к армии, но затем использующие ее — в случаях Муссолини и Гитлера уже после прихода к власти. В Японии же партии играли второстепенную роль, а армия была крайне политизирована. По конституции вооруженные силы вообще не были подчинены правительству. Они подчинялись только лично императору, который в синтоистской религии является воплощением божества. Он был вознесен так высоко и находился так далеко от политики, что фактически был фигурой символической. Военачальники и премьер-министры действовали от имени императора, правда, отчитываясь перед ним, но далеко не всегда и не во всем.

Так, знаменитый Манчжурский инцидент произошел вопреки воле императора. А именно: в сентябре 1931 года группа заговорщиков среднего офицерского состава Квантунской армии взорвала ночью юго-восточный конец Китайско-Восточной железной дороги. Объявив это актом китайского саботажа, Квантунская армия начала военные действия по захвату Манчжурии. Через год японцы превратили ее в марионеточное государство Манчжуго под своим контролем, официальным «императором» которого стал сын последнего китайского императора. Но на этом военные заговорщики не успокоились. Они стремились покончить с политическими партиями и парламентом и всю власть подчинить военной диктатуре. Тут, собственно, было два параллельных офицерских движения национал-социалистического типа: Кодо-ха и Тосеи-ха. Первые были крайними радикалами среди национал-социалистов, сравнимые с левым крылом германских нацистов. Они были непримиримыми врагами частного капитала, требовали плановой экономики и почти полного уничтожения частного предпринимательства. Сторри видит их разновидностью национал-коммунистов, хотя во внешней

261

политике они стояли за войну против СССР и завоевание для Японии земель российского Дальнего Востока. Тосеи-ха были более умеренными социалистами в своей программе, а во внешней политике видели будущее расширение Японии за счет Китая. При всем своем радикализме обе фракции оставались преданными монархистами — император был вне критики. Тем не менее и те, и другие занимались террором, убивая старых консерваторов в японских правительственных и капиталистических кругах. 1932 год был годом наибольшей интенсификации политических убийств. Всемирный экономический кризис, или Великая депрессия, как ее обычно называют на Западе, особенно больно ударил по крестьянам и землевладельцам в 1931—1934 годах — рухнули мировые цены на рис и шелк. Японский политолог Маруяма считает, что революционизация и взлет терроризма японских национал-социалистов[3] были прямым следствием крестьянских беспорядков, ибо крестьяне считались сердцевиной армии, и военные им подыгрывали[4].

В конце 1931 года образовалась небольшая группа военных фанатиков-террористов, возглавляемая бывшим военным шпионом, ставшим буддистским шаманом. Эта группа с марта по 15 мая 1932 года убила около десятка виднейших государственных деятелей, лидеров центристских партий, представителей делового мира и советников императора, включая двух премьер-министров подряд. Судебный процесс этих террористов напоминал суд над Гитлером в 1922 году. Судьи разрешали подсудимым выпускать политические декларации и предавать их гласности, пресса изображала террористов героями, боровшимися за права и благосостояние крестьянства. Между началом процесса и декабрем 1933 года в суд поступило более миллиона подписей под прошениями в защиту подсудимых. В результате подсудимым были вынесены поразительно легкие приговоры.

Почвой для японского национал-социализма был традиционный коллективизм, чуждость традиций

262

индивидуалистического либерализма. Как и в русской славянофильско-монархической традиции, государство воспринималось как семья, главой которой был «государь-батюшка», а в японском варианте земной бог-император. Корни этой традиции были, конечно, в деревне, в сельском образе жизни, поэтому военные японские национал-радикалы так «ухаживали» за селом. Стремясь к уничтожению парламентско-партийной системы, они в 1930-е годы начали выделять средства и кадры для улучшения медицинского обслуживания села, сельского школьного дела и социальной защиты беднейших крестьян[5].

В 1936 году был новый взрыв терроризма, вернее, террористы Кода-ха совершили попытку государственного переворота. 26 февраля почти полторы тысячи солдат под командой офицера захватили ряд государственных зданий, в том числе Военное министерство и главный штаб полиции, находившийся рядом с императорским дворцом. Затем они отправились на поиски национально-консервативных государственных деятелей — противников революционных действий. Тут же убили троих из них. Затем было убито еще несколько человек. При всем при том к императорскому дворцу не было приведено никаких дополнительных войск — бунтовщики действовали не против священной особы императора, а против его «злых советников». Наоборот, их идеей было «восстановить власть императора». Члены правительства, особенно военный министр, тайно сочувствовали бунтовщикам или просто боялись их. Во всяком случае, не было официального заявления правительства с осуждением убийц. Тогда вмешался непосредственно император. Он приказал в течение часа подавить бунт, арестовать участников и предать их строгому суду. По требованию императора было объявлено военное положение. Бунт был подавлен, и после недолгого судебного процесса 17 зачинщиков бунта были расстреляны. Этим был положен конец попытке установления национал-социалистической диктатуры снизу. К власти пришли деятели Тосеи-ха: фашизм, или национал-социализм, был введен сверху новыми

263

властями. 26-27 февраля 1932 года можно сравнить с гитлеровской «ночью длинных ножей» 1934 года, но с той существенной разницей, что зачинщики резни в Японии были осуждены, и никто в парламенте их не благодарил за содеянное в отличие от немецкого Рейхстага.

Более того, позднее в том же 1936 году на парламентских выборах победил избирательный единый блок двух центристских партий, получив 354 из 466 мест. Это говорит кое-что о подлинных настроениях японских избирателей. Национал-социалистическому правительству, нехотя и сопротивляясь, пришлось уйти в отставку. Но хрен редьки не слаще: к