Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ - Сергей Бабурин

Астафьев был резок и, увы, говоря дальше, показал свои способности провидца:

— И еще хочу обратиться к депутатам. Подумайте. Что мы сейчас делаем: мы просто «проглатываем» одну наживку за другой. И когда вас разгонят — а это непременно произойдет, и повторится судьба союзного Съезда, — то никто не пойдет вас защищать, потому что вы полностью «повязали» себя с этим Правительством, которое проваливает один вопрос за другим. Возьмите тот же Крым, возьмите Курильские острова. Вы все будете за это отвечать, вместе с этим Правительством.

Зал не желал успокаиваться и, хотя при голосовании предложение сменить председательствующего не набрало необходимого числа голосов («за» проголосовало 259 депутатов, против — 478), Хасбулатов чуть погодя передал ведение Съезда своему тогдашнему первому заместителю С.А. Филатову.

Обсуждение пошло дальше. Тем не менее, тема Федеративного договора не умерла. Под предлогом выступления по порядку ведения к микрофону прорвался мой коллега из Комитета по законодательству, и соратник по нашему блоку «Российское единство» депутат Д.Е. Степанов:

— Уважаемые депутаты! Довожу до вашего сведения, что недавно произошло беспрецедентное нарушение Регламента и законности: микрофон председателя Комиссии по Регламенту был выключен, и он не смог вмешаться. А суть вы прекрасно знаете. Крупнейшие решения по таким важнейшим вопросам, как Федеративный договор, без включения этого вопроса в повестку дня, без доклада, без обсуждения, не имея письменного текста проекта резолюции, принимать нельзя. Сейчас мы проголосовали за развал России, за межнациональные конфликты в России и стоя аплодировали этому. Я призываю оппозиционный блок покинуть зал заседания до тех пор, пока все решения, принятые до 12 часов, в частности по Федеративному договору, не будут аннулированы и обсуждение этого вопроса не будет проведено как следует…

Конечно, верный соратник Ельцина С.А. Филатов не пожелал услышать алтайского депутата.

Ко мне же подошли несколько руководителей краев и областей. Когда они поняли, что в соответствии с розданными материалами в Конституцию включили только текст, подписанный Б. Ельциным и главами республик, то схватились за головы и побежали срочно совещаться.

Формально нам раздали три различных Федеративных договора. Какой-то эстет даже оформил их в виде книжечек под российский триколор: договор, подписанный главами республик, был сброшюрован в книжку белого цвета, главами краев и областей — синего, а автономных округов и автономной области — красного. Из самого текста явствовало, что составной частью Конституции являются только положения, относящиеся к республикам, а все, что относится не только к автономиям, но и к краям и областям, должно быть вынесено для включения в Конституцию в порядке совместной законодательной инициативы на усмотрение Съезда народных депутатов. Если считать состоявшееся слепое голосование за утверждение всех договоров Съездом, то все равно оставался открытым вопрос о приложениях, подписанных и республиками, и краями с областями, но каждым по отдельности. Эти приложения на Съезд даже не были представлены, о чем я вновь заявил на Съезде.

Неблагодарная миссия отстаивать очевидную халтуру и опровергать мои доводы досталась уже не непревзойденному мастеру передергивания и манипуляций С.М. Шахраю, а его сменщику на посту председателя Комитета по законодательству М.А. Митюкову.

Михаил Алексеевич, вначале громогласно заявив о моей неправоте, закончил, тем не менее, утверждением, которое всех окончательно запутало:

— Что касается республик, то необходимости вносить изменения в нынешнюю Конституцию нет. Там паритет в Совете Национальностей: 63–63, то есть половина — республики и автономии, половина — края и области. Это проблема для новой Конституции, но не для старой. Что касается протокола Федеративного договора с краями и областями, то он подписан не всеми краями и областями, поэтому проблема внесения в Конституцию тоже не стоит.

Вот так: в огороде бузина, а в Киеве — дядька. На подобных псевдоаргументах Ельцин и его команда и протаскивали, как правило, нужные им решения. Пока удавалось это делать через Съезд народных депутатов России — Съезд был олицетворением демократии, когда депутатское большинство прозрело и, увидев глубину пропасти, в которую толкнули Россию, попыталось пресечь беспредел — Съезд был объявлен реакционным, прокоммунистическим, а поправки, ранее принятые в интересах того же Ельцина — бестолковым штопаньем Основного закона.

С трудом, но нам, «Российскому единству» при поддержке депутатов от краев и областей удалось добиться, чтобы пусть с различным объемом полномочий, но все три договора на равных были включены — механически инкорпорированы в Конституцию как Федеративный договор.

А как сопротивлялись многие регионы, не желая участвовать в этом договорном процессе, особенно когда он перетек в фазу подписания двусторонних договоров между Российской Федерацией и конкретным регионом! Даже некоторые республики, о чем открыто говорили их руководители. Но президентская команда во главе с С.М. Шахраем планомерно принуждала к подписанию таких двусторонних актов, чтобы прикрыть срам: Татарстан и Чечня так и не подписали Федеративного договора, а их двусторонние договоры по своему содержанию вышли далеко за его рамки. Конечно, со временем Федеративный договор стали изображать как ординарный договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами власти Федерации и субъектов, но это была уже хорошая мина при плохой игре.

Нет худа без добра: государственный переворот Ельцина 1993 года, начавшийся с отмены действовавшей Конституции, похоронил и Федеративный договор как ее неотъемлемую часть. Устрашенные примером Съезда и Верховного Совета, ни в одном регионе никто не возмутился. А с принятием Конституции 1993 года упоминание о нем осталось лишь наряду с упоминанием о других договорах, причем был закреплен безоговорочный приоритет над положениями Федеративного договора норм Конституции Российской Федерации. Федеративный договор в своем первозданном виде тихо умер. Но нам нельзя терять бдительности: покойник иногда энергично моргает.

Хотя следует признать некоторым преувеличением утверждение о том, что Россия и состоялась собственно как империя в борьбе за обладание Крымским полуостровом и Черным морем, но верно то, что Крым — это не только главная база Черноморского флота, курорт, здравница и музей под открытым небом, но и символ государственной полноценности России.

Впервые я попал в Крым на исходе зимы 1992 года. При завершении Всеармейского офицерского собрания, вскоре после заявления Президента Украины Л. Кравчука о взятии ею под свою юрисдикцию Краснознаменного Черноморского флота и встречного заявления, командующего Краснознаменным Черноморским флотом адмирала И.В. Касатонова, объявившего флот российским, мы небольшой группой вылетели в Севастополь.

Мы — это народные депутаты тогда еще РСФСР С.Н. Бабурин, С.А. Глотов, Н.А. Павлов, И.С. Савченко и Р.З. Чеботаревский. Самым «морским» среди нас был контрадмирал Равкат Чеботаревский, прославленный полярник, дважды представлявшийся к званию Героя Советского Союза за успешные рейды на подводных лодках подо льдами Северного Ледовитого океана. Первый пуск баллистической ракеты из-подо льдов — это тоже он. Но именно по его инициативе я стал фактическим руководителем самозваной делегации.