Когда оживают Страхи - Сергей Джевага

– По ходу я слишком сильно приложил, – высказал предположение детина, от него повеяло недоумением с опаской. – Или, может, его там, внутри, с ума свели богомерзкие машины?

Цепкая лапища отпустила, и я шлепнулся на пол, как мокрый мешок. Больно стукнулся лбом, но хохотать не перестал. Смех рвал меня изнутри, рожденный нервным напряжением, болью, переживаниями последних дней. Лился и лился нескончаемым потоком, отчего начали болеть мышцы живота и лица.

Да что там, я почти блевал этим смехом, как кот шерстью.

Сумев совладать с собой спустя пару минут, осторожно отжался на руках от пола и сел, посмеиваясь, потрогал рассеченную кожу на лице. Увидел кровь и хохотнул громче. Перевел взгляд на серого с перепугу Олиффа, шарахнувшегося прочь, затем на бледную напряженную Мору – с моим револьвером в одной руке, другой же она крепко прижимала к груди книгу – и разразился новым приступом неудержимого веселья. Лишь вспышка боли, пришедшая как расплата за телодвижения и прожегшая череп от нижней челюсти до темени, заставила заткнуться. Я страдальчески скривился и сжал ладонями виски. Вновь посмотрел на наемницу и хмыкнул:

– Вы до отвращения предсказуемы.

– В самом деле? – осторожно спросила рыжая. – Но если ты знал, что так и будет, зачем приблизился там, снаружи? Зачем принес летопись?.. Пытаешься спасти свою жалкую жизнь болтовней, искатель. Но не выйдет. Я знаю, что сейчас будешь говорить. Мол, не убивайте, пригожусь, снаружи Тьма, проведу безопасной дорогой. Вынуждена огорчить, мы нашли отличный способ отсюда выбраться.

– Да-да, запутаться в сетях на ржавом батискафе, – фыркнул я. Посмотрел на наемницу и издал нервный смешок: – Гениально!..

– Говори, что хочешь, но план хороший, – парировала Мора. – Пока шли через старый порт, заглянули к причалам и нашли одну лоханку в приличном состоянии, готовую к погружению. Так что спасибо тебе за подсказку, но…

– Но ничего личного, – подхватил я весело.

– Именно так, – окрысилась рыжая. – Ничего. И ты в самом деле так наивен? Рассчитывал, будто Лиам сдержит слово? Да у него уже был наготове сварочный аппарат. Дверь в той камере толстая, но твоих дружков непременно выковыряют и разберут на органы… Хотя не верю. Слишком ты мозговитый. Тогда зачем согласился? Зачем вообще выполнил условия сделки?..

– Потянуть время, – лениво ответил я, методично массируя виски. – И насчет выполнения заказа… наивная ты. Первым делом надо проверить книгу, а ты на радостях решила, что пора раздавать последнее милосердие больным и несчастным. Право, дура.

Взгляд ее стал совершенно бешеным, глаза побелели. И я поймал себя на мысли, что сейчас она выглядит красивой, несмотря на слишком уж мускулистое тело и широкие плечи, мужскую фигуру. Но в следующее мгновение она торопливо раскрыла книгу и уставилась на страницу, перевернула одну, другую и страшно заскрежетала зубами, пошла пятнами.

Я вновь захохотал, не в силах сдерживаться. Громко, обидно и нагло.

– Это что, шутка? – яростно прошипела Мора. – Ты издеваешься?

– Может быть, самую малость, – жизнерадостно сообщил я, продолжая ухмыляться. – Как тебе чтиво? А картинки? Так и знал, что древний трактат по содомии расширит… да-да, расширит твой кругозор.

– Ублюдок! – процедила рыжая, сжигая меня взглядом. – Решил пошутить напоследок? Уйти красиво?..

– Обижаешь, – сказал я. – Умирать не собираюсь. Ни сейчас, ни потом.

Прорычав нечто нечленораздельное, наемница отбросила бесполезную книгу и в пару длинных прыжков сократила разделяющее нас расстояние, замахнулась, целя рукоятью пистолета в лицо. Но я ловко поднырнул под удар, перехватил запястье и крепко сжал.

– Я тебя убью, – пообещала Мора.

– Ты, правда, хочешь? – спросил я. Проникновенно посмотрел, постучал пальцем себя по лбу и добавил: – Тогда уничтожишь единственно доступную копию летописи.

Рыжая вырвала руку и отступила, посмотрела с подозрением и злостью. Но в глазах зажглись догадка и изумление.

– Что ты имеешь в виду, искатель?..

– Это ведь обитель теургов, – легко ответил я, пожал плечами. – Представь себе, давным-давно разработали способ копирования информации прямо в человеческий разум. Очень удобно. Записываешь, а потом лично, своей рукой переносишь на бумагу. И я повторюсь: ты готова своими руками уничтожить единственную доступную копию?..

В глазах рыжей, как вспышки света, менялись эмоции: недоверие, потом удивление, шок, понимание, злость. Попятилась, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Взъерошенная, какая-то беспомощная в своем прозрении. Ведь часть плана полетела в бездну, теперь придется беречь меня, тащить пред светлы очи Лиама, объясняться и оправдываться.

Молчание длилось почти вечность. А потом Мора разлепила губы и пораженно выдохнула:

– Ах ты хитрый ублюдок!

– Да, – устало согласился я. – Иногда бываю и таким.

Вновь захотелось расхохотаться. Но я сдержался – люто и невозможно болела голова. Болела так, как никогда в жизни. Словно в ней поселилась стая рассерженных пираний, которые грызли мозг. Глаза пекло, лились слезы, болела каждая клеточка тела. А при одном воспоминании о лиловом свете, выжигающем в моем разуме новую информацию там, в библиотеке, к горлу подкатывал кислый ком тошноты.

Теурги создали чудесную технологию. В теории. Но на ощупь от нее хотелось блевать. Что я благополучно и сделал, замазав ботинки растерянной и озлобленной Моры. Посмотрел снизу вверх и улыбнулся.

Как тебе такое, дорогуша?..

Но ответ на не оформившуюся полуэмоцию-полумысль прилетело, откуда не ждал. В виде далекого призрачного шепота До: «Любишь ты раздражать женщин, Мак-Моран».

Металлический лязг бил по ушам и, кажется, впивался в мозги. Слишком громкий, вызывающий и вместе с тем раздражающе-размеренный. Будто не Олифф лупил кувалдой по железу, а боль раздавала пламенные пощечины многострадальной голове. И, несмотря на закрытые веки, перед глазами вспыхивал алый свет. Рождался под черепом и жег, жег…

Дзанг… дзанг… дзанг…

Да сколько можно?..

Впрочем, все познается в сравнении. Сейчас хоть мало-мальски пришел в себя. А тогда, в обители, меня скрутило так, что впал в полубессознательное состояние. Что происходило, помню отрывками: как рыжая ругалась со здоровяком, как в бессильной злобе пинала меня по ребрам, как меня подняли и куда-то потащили. Реальность мешалась с видениями, в ушах то звучал настойчивый шепот Тьмы, то раздавался голос До. Женщина-монстр тоже ругалась, к чему-то призывала, о чем-то предупреждала. Но я не улавливал смысла.

Всполох – и вот откуда-то из подворотни появляется Том. Лицо измазано грязью, волосы торчат, как иглы, на губах кривая ухмылка. Маньяк выглядит усталым и обеспокоенным. Вместе крадемся по улицам Лимба, прячемся, таимся. Вокруг здания-колонны, обломки, баррикады, полусгнивший мусор.