Обезьяний ящик - Василий Пригодич

Как обычно, несколько фраз об авторе. Владимир Семенович Маканин (ему уже исполнился 71 год) – выдающийся прозаик, автор шести романов, пятнадцати повестей и десятков рассказов – кумир «семидесятников» – «восьмидесятников», интеллигенции всех толков и «изводов». По «первому» образованию он – математик, выпускник механико-математического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова. Позже он окончил Высшие сценарные курсы. Дебютировал романом «Прямая линия» в 1965 г.

Поэт Осип Мандельштам в «Четвертой прозе» (невозможно определить жанр этого произведения; скорее всего – исповедальная поэма в прозе) писал: «Все произведения мировой литературы я делю на разрешенные и написанные без разрешения». Грустно, но все так, все именно так.

Так вот: проза Маканина была формально «разрешенной». Но это «разрешенное» творчество первого ранга, сверхранга, если угодно. Писатель всегда вел себя в высшей степени достойно, не восславлял КПСС, не лгал и не подличал, не лизал руки литературным генералам (и был прав). Советские цензоры чуяли в произведениях писателя запрещенный воздух свободы, но по колхозной малограмотности подписывали его книги в печать.

Теперь о скандале. Еще до присуждения премии критики начали борзо писать о романе. Никогда этого не делаю, но на сей раз прочитал три рецензии маститых критиков.

Первый критик упрекает писателя в мелких фактических ошибках, мол, писатель там не воевал, мол, солдатики в Чечне по дороге из «учебки» в часть не могли «нажраться» в хлам, а «горючка» распределялась иным способом. Всё. Из этого вытекает, что рецензент прочитал только первую главу. Так роман не об употреблении военнослужащими горячительных напитков и не только о горючем в Чечне. В одном из интервью писатель сказал, что книга создана по рассказам его племянника, воевавшего и раненного в боевых действиях на Кавказе. Это весьма достоверная информация.

К примеру, мой отец – военный врач-рентгенолог, участник Финской кампании, Великой Отечественной войны всего лишь один раз участвовавший в штыковой атаке (немцы окружили госпиталь), рассказывал мне о войне сорок лет. Я помню много такого, о чем не идет речь в официальной истории ВОВ, в цензурованных мемуарах. Прежде всего это – абсурдность войны. Именно об этом проникновенно и пронзительно пишет Маканин.

Правда, у Маканина абсурдность несколько иная, нежели в рассказах моего отца. Война в Чечне не имела четко определенной линии фронта и «наши» продавали чеченцам … и … ценой крови своих боевых товарищей. Такое участникам ВОВ и в голову прийти не могло. Маканин показывает, что в современной войне колоссальную роль играет сотовая связь (наличие мобильников у «своих» и «чужих»).

Второй и третий критики невнятно жуют жвачку, мол, роман написан с оглядкой на Кремль, это – правительственный заказ. Вранье это всё: в романе есть прямые грозные обвинения в адрес ельцинского правительства и командования. А ещё: из премии писатель будто бы выплатил жюри «откатные».

Общее мнение таких «критиков» афористически подытожил критик-зоил, литературный скандалист Виктор Топоров (литературный Чикатило, как пишут о нем ласковые и учтивые коллеги): «Роман плохой, а писатель хороший». Все рецензенты, как положено, раскрывают ходы несложного сюжета, т.е. роман уже читать неинтересно. Друг-Читатель, не верь критику злому, а верь своему глазу прямому.

Ни один из этих строчкогонов не заметил, что своему главному герою Маканин дал фамилию Жилин: герой рассказа Льва Толстого «Кавказский пленник». Профессионалы. Толстой о той войне на Кавказе написал в начале 1850-х три рассказа: «Набег», «Рубка леса» и «Кавказский пленник». Кстати, он непосредственно участвовал в боевых действиях.

Маканинский роман и толстовский рассказ имеют много точек соприкосновения, только у Маканина враги – чеченцы (чичи), а у Толстого – татары (так тогда именовали мусульман Северного Кавказа). Толстовский Жилин с товарищем попадают в плен, после неудачного побега сидят в яме – всё, как сейчас. Правда, рассказ Толстого заканчивается вполне… Но я не об этом. Все у нас на Руси-Матушке повторяется, только с неизменно большей жестокостью и кровью.

Почему роман так назван? Асан у Маканина – древний…, тотемная мифологема, воплощенная в образе «двурукой птицы», уходящая корнями в глубь глуби веков. Асан сохранился в прапамяти горцев, ибо два с лишним тысячелетия назад … – воин-полубог … изгнал предков горских народов из долин в горы. Красной нитью сквозь ткань произведения проходит жуткий клич: «Асан хочет крови» и «Асан хочет денег». Кровь и деньги перетекают друг в друга, и наоборот… Асан – прародитель всего сущего, войны и мира, воплощенный … насилия и убийства. Ну, точь-в-точь, как древнеиндийский ведический первочеловек Пуруша, из частей тела которого произошло все, что есть в универсуме.

А почему Маканинского героя чеченцы называют «Асан» – не скажу. Читайте и обрящете или не читайте и не обрящете.

Читатель спросит: а причем тут «параша»? Отвечаю: одно из значений этого чрезвычайно богатого лексическими обертонами слова – вранье, ложные слухи, недостоверная информация и т.д. Роман Маканина – не параша, а предельно (вернее – беспредельно) честная, чистая, высокая, большая книга. Поэт Алексей Ивантер справедливо написал: «Искусство – не средство украшения жизненного пространства, это боевая колесница, расчищающая дорогу для Грядущего за ней».

Майор Александр Сергеевич Жилин, человек со складов, складской человек (как он себя сам именует), – царь и Бог в воюющей Чечне, получатель-распределитель горючего, а нефть – кровь войны. Причем снабжает он обе противоборствующие стороны. Только не надо: вор, расстрелять и т.д. Он делает это на свой лад СПРАВЕДЛИВО. К нему одинаково уважительно относятся и наши, и чеченцы. Почему? Да потому, что он…

Есть у Жилина и еще один заработок. Он за деньги освобождает солдатиков из чеченского плена. Да, за деньги, но освобождает. Жилин – типический «маленький человек» в нетипических обстоятельствах. Как пушкинский Евгений из «Медного Всадника», он мечтает о тихом мещанском счастье с женой и дочкой в собственном доме «на берегу неназываемой реки» (он так конспирируется от своих и чеченцев). Вот он и посылает жене эти неправедные деньги, желая скорейшего завершения строительства. В финале романа майор…

Жилин – умный и добрый человек (не просто деляга-выжига). Через весь роман проходит история двух контуженных солдатиков (шизиков; они тронулись умом после побега из чеченского плена), которых Жилин в конце концов…

Образы Жилина и его сослуживцев (от рядовых, сержантов, младших и старших офицеров до генералов) вылеплены весьма рельефно. Несложная мысль: война войной, а люди остаются людьми (или нелюдями).

Смею думать, что «классические» либералы, ежели соблаговолят прочитать «Асан», возопят: роман не политкорректен. Странно, что еще ничего такого не пишут. Чеченцы в романе не милые расшалившиеся дети, которых покормят демократической манной кашкой, и они