Скифы пируют на закате - Михаил Ахманов

Брезгливо пошевелив мизинцем ухо полосатого тха, шеф покачал головой.

– Небогато! Совсем небогато! Мог бы хоть палку от своего дурманного дерева прихватить!

Ответа, видимо, не требовалось, и Скиф смолчал, озирая невидящим взглядом сокровища Августа Мозеля. Клинки на стенах уютной комнаты и ордена в шкафу поблескивали тускло и загадочно в свете угасавшего дня, неярко мерцал экран, лукаво подмигивал зеленый огонек рекордера, под потолком клубился дымок – трубка Сарагосы работала не переставая.

– Впрочем, другого я и не ждал, – буркнул шеф, отодвигая в сторону Скифа охотничий трофей. – Полезного – ноль, зато масса приключений: амнезия, драки с разбойниками, скачки, пляски, красотки…

– Плясок не было, Пал Нилыч, – уточнил Скиф. – Были песни.

– А, эти их заклинания? Ну-ну…

– Не заклинания, просто песни. Но говорилось, что есть среди амазонок женщины, Видящие Суть, которые владеют настоящей магией. Они способны защищаться от ару-интанов и защитить других. Сийя объясняла, что ни одна из ее девушек не станет сену, потому что…

Сарагоса небрежно махнул рукой.

– Ха, настоящая магия! Ты о чем это, парень? Ты толковал мне про ару-интанов, сену и шинкасов – то бишь о демонах, рабах да бандитах-работорговцах. Вот и все! Примитивный мир, наивное колдовство! Что в нем толку, э?

– А Доктор – разве не колдовство? – возразил Скиф. Сделал он это из чистого упрямства, так как, по большому счету, истина была на стороне шефа. Действительно, что толку в заклятиях против демонов? Кому они нужны – и эти мифические демоны, и заклятия? Вот если б он принес ветвь с дурманного дерева падда…

– Доктор – человек с паранормальными способностями, – тем временем пояснил Сарагоса. – Доктор – это реальность, Скиф. Его, к примеру, можно увидеть и даже пощупать… А ты видел этих демонов да рабов? Ты знаешь, какие они? Ты разведал, что стоит за всеми этими баснями? При чем тут, скажем, золотые деревья? И запах?

– Нет. – Скиф привычным жестом коснулся виска, поправил светлую прядь. – Но сену не рабы, Пал Нилыч. Я тоже сперва так решил, аналогия напрашивалась сама собой… Но у них там, в Амм Хаммате, и слова-то такого нет – рабы… Сийя называла их по-другому – лишенными душ, живыми покойниками…

– Живыми покойниками… х-м-м! Зомби, что ли? – В голосе Сарагосы вдруг послышалось любопытство.

«Чего это он покойниками заинтересовался?» – промелькнуло у Скифа в голове. Он на мгновение прикрыл глаза, увидев озаренную ярким солнцем морскую гладь, волны, набегавшие на серый песок прибрежной отмели и раскачивающие мертвое тело.

– Зомби? Черт их знает! – пробормотал он. – Мне ведь попался только один, да и тот был не живым покойником, а самым натуральным трупом. Чернокожий гребец, прикованный к скамье… И я его не разглядывал, Пал Нилыч.

– А зря! Может, и высмотрел бы что интересное. – Сарагоса, откинув голову, полюбовался очередным дымным колечком и, словно принюхиваясь, втянул ноздрями воздух. Видно, аромат крепкого табака навел его на новую мысль. Хмыкнув, он задумчиво произнес: – Вот эти твои деревья и запах… да еще купола в рощах… Пожалуй, тут что-то есть! Что-то есть! – Он резко взмахнул трубкой, роняя искры на полированную столешницу. – Ну, со временем выясним! Раз уж Доктор проложил туда дорожку, она не зарастет!

Не зарастет! – колоколом отозвалось где-то у Скифа в груди. Не зарастет! Во имя пятого ребра шайкала и святого Хараны! Он вдруг почувствовал, как невесомые волосы Сийи коснулись его лба, как пальцы ее с твердыми валиками мозолей гладят его щеку, и, торопясь избавиться от наваждения, сказал:

– Насчет запаха, Пал Нилыч… Запах-то показался мне знакомым! Будто бы… – Он сделал паузу и нахмурился, припоминая.

– Будто бы?.. – с вопросительной интонацией поторопил шеф, но голова Скифа отрицательно качнулась. Воспоминание ускользало от него, как юркая рыбка в быстрой воде; он был уверен, что запах дурманных деревьев ему знаком и что однажды ему припомнилось, где и когда он с ним повстречался. Но вдруг нахлынул нежный горьковатый аромат, ударил в голову, спутал мысли, смешал их, будто ветер в степи… Так пахла кожа Сийи, и Скиф почувствовал, что в этот миг не сможет вообразить иного запаха.

Похоже, Сарагоса догадался, что от его инструктора толку сейчас немного. Притушив трубку, он тщательно выколотил ее в большую мраморную пепельницу, затем, словно подводя итог беседе, ткнул чубуком рекордер. Зеленый огонек погас.

– Ну, давай-ка отставим демонов, заклятия и прекрасных дам и перейдем к делам серьезным… – Шеф значительно поиграл бровями, и Скифу сделалось ясно, что теперь начнется главное – то, ради чего была назначена эта встреча в тихой просторной квартире Августа Мозеля, бездельника и сибарита. Он не имел понятия, о чем пойдет разговор, ибо главными делами ему все еще казались столь внезапно прерванное странствие в Амм Хаммат, возможные претензии клиента и разлука с пепельнокудрой Сийей, царицей его амм-хамматских грез. Особенно последнее – пожалуй, впервые за восемь или десять лет он испытывал такую томительную, не отпускавшую ни на минуту тоску по женщине. Не это ли звалось любовью? «Я буду луком,, а ты – стрелой…» – припомнилось ему, и, возвращаясь к реальности, Скиф глубоко вздохнул.

Однако любопытство его тоже не дремало, и потому он, навострив уши, принялся искоса разглядывать сосредоточенную физиономию шефа. Он надеялся, что сейчас, быть может, ему откроется краешек загадки – тот самый секрет, о коем он размышлял во время недавних странствий в Амм Хаммате, тайна фирмы «Сэйф Сэйв», ее странных клиентов и странных сотрудников, среди которых сам Скиф, инструктор за номером ноль-пять, числился уже три недели. Он словно бы ждал чуда, и это ощущение, тревожное и острое, вдруг затопило его, изгнав ненадолго амм-хамматские миражи.

Сарагоса, неторопливо набивая трубку, сказал:

– Хочу порасспросить тебя кое о чем… Помнишь, ты говорил о предчувствии всяких бед? Словно бог с жалом змеи…

– …стоит за твоим плечом, – закончил Скиф, испытывая легкое разочарование: сейчас он с ббльшим удовольствием потолковал бы об иных материях. – Да, помню. A'xap а'на ритайра ден кро… Харана!

– Да, Харана… Но мы называем это иначе: дар дайнджера, предвидение опасности.

Шеф произнес это «мы» легко и небрежно, так что Скифу оставалось лишь догадываться, о ком идет речь: не то о самом Сарагосе и Докторе – главных фигурах в фирме «Спасение», не то обо всем ее необычном персонале, включая пожилого умельца дядю Колю, не то об иных загадочных личностях, ему пока неизвестных. Но шеф продолжал говорить, и времени для раздумий не оставалось.

– Тебя дважды ранили, и оба раза ты чувствовал звон в ушах… или что там к тебе приходит… За какое время? Я имею в виду, за какое время до события?

Скиф машинально потер шрам на предплечье.

– Трудно сказать, Пал Нилыч. В тайге, пожалуй, было предчувствие задень… и всплеск, мощный всплеск в последние секунды, перед тем, как зек с заточкой бросился на меня. Во время таиландской операции в висках гудело суток за двое – здорово гудело, словно колокол гремел. Ну и еще, когда я решился уйти…