Трельяж с видом на море. Право любви - Вера Чиркова

– Подлетаем, – открылось окошко погонщика, – хотомар стоит на восточном балконе, не разогретый, сядем рядом?

– А ближе к домам подходящего места нет? Ну, садись на балконе, – поразмышляв всего несколько секунд, приказала королева, – если у них всё в порядке, то они нас уже заметили. Никому не стрелять и не доставать оружие, пока я не дам сигнал.

За десять минут, пока хотомар совершал сложный манёвр посадки в неподготовленном месте, Ярослава успела перебрать сотню версий произошедшего в этом неведомом приюте и столько же раз едко высмеять свои собственные страхи.

Ей и раньше всегда была свойственна манера придумывать всякие ужасы, стоило Костику на полчаса задержаться в магазине.

– Ма, ну чего ты так переживаешь, – бурчал недовольный её звонками Костик, ворочаясь неповоротливым медведем в узких сенцах, – чтобы задавить меня, нужен по меньшей мере танк, а они по улицам не ездят. Посмотри на тёть Нину, у неё мальчишки по три дня дома не ночуют, а она и ухом не чешет.

Славе было плевать, как может так спокойно жить Нина и отчего она так беззаботна, по типу характера или воспитанию. Она про себя знала точно, сколько бы ни было у неё детей, точно так же рвала бы сердце за каждого ребёнка.

– Пусть первыми выйдут мужчины, – непререкаемым тоном остановила устремившуюся к дверце Ярославу правительница морян, и той ничего не оставалось, как кивнуть, до боли сжав губы.

Разумеется, она была права, эта зеленоволосая королева, и разум всё прекрасно понимал, но как же не хотело соглашаться материнское сердце! Слава с сожалением помянула пропавшую аптечку, собранную с таким старанием и предусмотрительностью. Пара таблеточек из тех запасов сейчас пришлись бы ей очень кстати.

Но едва рассмотрев, куда нужно лезть, когда пришла её очередь покинуть хотомар, землянка вмиг простила моряне тот окрик. Хотомар завис почти над пропастью, и натянутая струной лесенка находилась всего в метре от ажурных и совершенно ненадёжных на первый взгляд перил, проходящих по краю балкона.

Крепкие руки вцепились ей в лодыжки, стоило Славе спуститься на три ступеньки, бесцеремонно потянули, перехватили за бёдра, но эта, граничащая с грубостью, фамильярность волновала сейчас женщину меньше всего. Едва почувствовав, что её держат достаточно крепко, Слава бестрепетно отпустила перекладины и мгновенно оказалась стоящей на мокрых плитах балкона.

В мире за время их полёта светлее стало ненамного, но широкие ступени лесенки, ведущей наверх, под нависавшие тёмными кипами ветви деревьев, Слава разглядела сразу. Неудержимая сила развернула её и понесла туда, на эту лесенку, вверх, по влажным и опасно скользким плитам, к выложенной теми же камнями дорожке.

Что-то повелительно кричала вдогонку королева, чьи-то ноги тяжело топали следом, однако Слава не обращала на всё это внимания, заворожённая открывшимся зрелищем.

Они тоже бежали ей навстречу, двое высоких и щемяще худых парней в чёрных гламурных рубахах, и сердце плакало и пело от счастья, сквозь которое незнакомой пока тревогой пробивался вопрос: а где же третий?

– Костик… – Она всё-таки не удержалась и заплакала, вцепившись одной рукой в плечо подбежавшего первым, а другой подтаскивая к себе второго.

– Ма… – они стиснули её с двух сторон, уткнулись сверху носами в волосы, слаженно прошептали: – Ну не плачь, ма?!

– Где она? – теперь Славу волновал только один вопрос, и ей было невероятно стыдно, что она задала именно его, а не стала расспрашивать, как они жили тут эти полтора месяца.

Впрочем, её всегда удивляло, отчего так быстро успокаивается душа, стоит увидеть живого, здорового и бодрого ребёнка. Хотя определённо была в этом какая-то мудрая древняя логика, умевшая отметать обыденное и мелочное от важного и существенного.

– Ещё спит… – как-то виновато опустили они глаза и тут же спохватились: – Да ты не волнуйся, ничего страшного! Она вечером энергию растратила… немного не рассчитала, выспится, поест и будет как огурчик! Идем, сама сейчас увидишь…

Они потянули её в глубь сада, к видневшимся над кронами деревьев крышам, и Слава даже послушно сделала пару шагов, но какая-то часть души вдруг заволновалась, заскреблась встревоженным зверьком.

– Подождите… я хочу сказать… вас у меня теперь четверо. Я удочерила девочку… да где же она?

Ярослава оглянулась, ища среди кучки деликатно замерших поодаль аборигенов знакомый силуэт, и встревожилась ещё сильнее, не находя.

– Юна?! Дочка, ты где?

– Тут она, – уверенно ответила королева и направилась к ним, цепко держа за локоть чуть упирающуюся Юнхиолу.

Девчонка брела, несчастно сжав губы и опустив глаза, наполовину завешенные выбившимися из-под мужской шапочки волосами.

– Юнхиола? – пробормотал изумлённо тот из Костиков, который добежал первым, заглянул сверху во встревоженное лицо Славы и вдруг властно рявкнул: – Ты почему плетёшься как дохлая, когда тебя мать зовёт?

– А?! – Юна подняла на них расширившиеся от неожиданности глаза, посмотрела недоверчиво-изумлённым взглядом и споткнулась на ровном месте.

– Ну, чего ж ты, – морская королева легко удержала девушку от падения, – беги, ждут ведь!

И Хо пошла к этим троим, сначала неуверенно и медленно, потом всё быстрее, едва не переходя на бег. Слава шагнула в её сторону, перехватила, прижала к себе, заглянула в глаза.

– Ты подумала, что я про тебя забыла?

– Да не волнуйся, ма, – тот, который кричал, смотрел на девчонку чуть насмешливо, – она у нас вообще любит придумывать себе всякие ужасы… Ничего, привыкнет. Кстати, я Стан, а он Конс.

– Почему Стан-то? – припомнила Слава своё изумление выбором сына.

– Двойка тебе, ма, по логике, – с доброй ухмылкой фыркнул он. – Стыдно не вспомнить имя моего любимого перса.

– Думаешь, мне было до персов? – Землянка вдруг почувствовала внутри знакомое неприятие и резко обернулась. – Ваше величество, а вот этого не нужно!

– Извини, Ярослава, у меня это по привычке. – Русалка, ничуть не смутившись, стояла рядом, рассматривая парней. – Что тут случилось?

– Привет, мать-моряна, – по-свойски поздоровался Стан, – идём в дом, там поговорим, время терпит. Да и Тина ещё спит.

– А нас не зовут? – чуть насмешливо сказал за спиной иномирянки голос телохранителя, и она удивлённо оглянулась – чего это он?

– Таш… – Стан отпустил руку матери и шагнул назад, – как же я не сообразил… что только тебе он это доверит…

Ярослава наблюдала, как они секунду стояли, придирчиво вглядываясь в глаза друг друга, её сын и этот мачо местного разлива, а потом вдруг сошлись на миг в скупом мужском объятии, и сердце охватила светлая грусть. Вот он и стал совсем взрослым мужчиной, её мальчик, и дела у него теперь мужские, непонятные и опасные. И друзья под стать делам.