Смерть клерка - Фиона Кэмпбелл

Камера наехала на ведущую.

— Ну что же… — Хосино нервно хихикнула. — Похоже, наша участница сильно устала и проголодалась. И пока не проявляет никакого интереса к викторинам.

Крупным планом показали нетронутую пачку газет и журналов.

Кэндзи не выдержал. Как остальные могут это смотреть?!

— Выключите сейчас же! — потребовал он и покатил к себе в палату.

«Сонное царство». Мифунэ положила еще одну газету на колени Кэндзи, открытую на статье из раздела «Новинки телевидения прошлой недели». Этот материал размещали в нескольких ведущих изданиях. В нижнем правом углу страницы красовалась зернистая черно-белая фотография, сделанная со вчерашнего выпуска «Миллионера» — Эрико, спящая на матраце. Голова откинута назад, рот слегка приоткрыт. В стакане на полу рядом с головой можно было рассмотреть вставную челюсть, отмокающую в воде.

Когда Эрико только переехала к ним в дом, Кэндзи больше всего раздражало, что он постоянно натыкался на тещину челюсть в самых неожиданных местах: в стакане на кухонном подоконнике, возле телефона на тумбочке в коридоре. Один раз даже в холодильнике. Он устал жаловаться Ами. И теперь впервые в жизни подумал, что надо было терпимее относиться к теще. Тогда она, может быть, не почувствовала бы острого желания ответить на объявление в «Майнити-ньюс», а Ами бы не перестала с ним разговаривать.

«Я бы лучше почистил аквариум!..»

Мифунэ передала Кэндзи еще одну газету, потом еще одну и еще.

«Скукотища… Не тратьте на это время… Я-то думал, это игровое шоу! Где соревнование?..»

Кэндзи в отчаянии опустил руки. Мифунэ тут ни при чем. Она делала то, что считала своей работой: детально изучала реакцию критиков. Но разве можно быть такой бесчувственной! Хорошо хоть, журналисты не пронюхали, что участница — родная теща продюсера шоу, а костюмы сшиты его женой!

— Хватит!

Положив оставшиеся газеты с журналами на стул, Мифунэ посмотрела на загипсованную ногу Кэндзи, сидящего в кресле. Похоже, ждет следующих указаний… Зря он позвал ее и еще нескольких членов съемочной группы к себе после вчерашнего шоу! Они толпились за дверью телевизионной комнаты, стараясь не заглядывать в окна через сломанные жалюзи. Старшая сестра, естественно, сильно возмущалась: во-первых, нельзя использовать комнату отдыха пациентов для совещаний, а во-вторых, Кэндзи запрещено работать, ему прописан постельный режим. Чего только Кэндзи ей не наобещал! Даже автограф Ханы Хосино для нее лично и для всех других медсестер в больнице. Только тогда старшая сестра закрыла глаза «на все это безобразие».

— А может!.. — Гениальная мысль пронзила голову Кэндзи.

— Что?

Есть один человек, который может перевернуть мнение зрителей. Не важно, что говорят все, даже одно ее слово способно кардинально изменить ситуацию. Какой бы ужасной она ни казалась.

— А что написала Лэйко Кобаяси?

Мифунэ нашла в пачке газет «Майнити-ньюс».

— Боюсь, не очень приятное.

— Прочитайте вслух.

— Вы уверены?

— Да. Читайте.

Мифунэ резко раскрыла газету и начала просматривать страницы. А найдя нужную статью, свернула газету два раза пополам и только потом начала читать:

— «Некий, неизвестный мне, да, я думаю, и большинству читателей господин заявил, что „Миллионер“ изменит формат современного японского игрового шоу, сотрясет мир телевидения в целом. Если нам уготовано такое будущее, остановите автобус, я выхожу здесь! С чего начать… Наверное, с участницы. Моя бабуля справилась бы лучше. Она бы развеселила народ. Жаль, что прикована к постели вот уже семь лет, после инфаркта, лишившего ее речи и парализовавшего всю левую половину тела».

Мифунэ мельком взглянула на Кэндзи.

— Продолжайте.

— «То, что говорила и делала Хосино, не поддается описанию. После внезапного исчезновения с экрана двадцать лет назад, что она делала? Не важно, лучше бы тем и занималась! Так подумал, наверное, каждый, смотревший вчерашнее шоу. Она продиралась сквозь речь с элегантностью коровы на льду. Впрочем, разве мы вправе винить ее? Это все блестящие пайетки, гроздями свисавшие с каждого сантиметра платья. Это они ослепили ее, и бедняжка забыла, где она и что должна делать! То же грозит участнице, если только мы увидим второй выпуск передачи. Подозреваю, дизайнер шоу, некая особа, обозначенная в титрах „Ами“, провела последние двадцать лет своей жизни взаперти. Как еще можно объяснить полнейшее отсутствие понимания сегодняшней моды? Или того, что Хосино — теперь совсем не та красотка, которой была много-много лет назад? Увесь ее хоть всю, как новогоднюю елку, блестящими безделушками, и то не поможет!»

— Хватит, спасибо! — Кэндзи махнул рукой. — Может быть, второй выпуск больше понравится Лэйко Кобаяси…

Мифунэ рассмеялась.

— Лэйко Кобаяси никогда не комментирует передачу дважды. Одного раза бывает достаточно.

Съемочная группа выстроилась за дверью в очередь.

— Ребята очень расстроены после вчерашнего выпуска. А прочитав отзывы в газетах, совсем скисли. Они хотят поговорить с вами. Ваши слова в тот раз так всех вдохновили! Они надеются, что и сейчас вы знаете, что делать.

Если бы Кэндзи в грудь вонзили длинное тонкое лезвие, ему было бы не так больно. Сможет ли он сказать то, что хотят они услышать?.. Конечно, первая речь удалась. Так ведь сколько сил и времени было потрачено на подготовку! Кэндзи мог быть красноречив, прописав заранее слова. Но без бумажки… Спонтанно… Нет, это не его конек! А с другой стороны, что у него останется, если не будет шоу?.. Что он будет делать?.. Вернется сортировщиком в банк?! Нет, он должен. Он должен переломить себя. Должен ради самого себя и ради своей команды.

— Скажите, пусть заходят.

Мифунэ открыла дверь.

— Проходите. Ямада-сан готов поговорить с вами.

Первой вошла и села Ёсида, сценарист. За ней Асида, который, как понял Кэндзи, за последние недели повысился до заместителя Мифунэ. Паренек смотрелся усталым, волосы в разные стороны. По словам Мифунэ, он сегодня с пяти утра разбирал почту. На Кэндзи глядели с такой жалостью в глазах, что, не выдержав, он отвел взгляд. Следом зашли один из операторов, гримерша и телохранитель Хосино.

Кэндзи коснулся руки Мифунэ.

— А этот что здесь делает?! — шепнул он, когда девушка наклонилась к нему. — Почему вместо Хосино ее охранник?

— Она плохо себя чувствует. Я первым делом сегодня пыталась с ней поговорить. Но у нее страшная мигрень. Никого, кроме вашего друга, банкира, не хочет видеть. Хосино попросила, чтобы один из телохранителей присутствовал на совещании. Она говорит, что должна быть в курсе всего. И еще заверила меня, что будет в форме к следующему выпуску.

Кэндзи понимающе кивнул. Все расселись и смотрели только на него. Тянуть больше нельзя. Кэндзи развернул кресло, чтобы видеть лицо каждого. Это происходило медленно, с большим трудом и, видимо, присутствующим стало не по себе, потому что, окончательно развернувшись, Кэндзи заметил, что люди вскочили с мест, чтобы в случае чего броситься ему на помощь. Кресло раздражало. Вытянутая горизонтально нога в гипсе заставляла Кэндзи перед любым маневром расчищать пространство впереди. Но врачи не разрешали вставать до тех пор, пока не пройдет головокружение, регулярно мучившее его.