Философия без дураков. Как логические ошибки становятся мировоззрением и как с этим бороться? - Александр Силаев

Посмотрим на историю. Пока история человечества подтверждает теорию о балансе. Не так уж вероятно, чтобы теория сломалась ровно сейчас, сделав нас самым невезучим поколением за тысячи лет.

Повышая градус. – Все немного Муссолини. – Лучше, чем 99,5 %. – Болельщику всегда кажется. – Им не хватит планеты. – От братства до братвы. – Полеты на диване.

Мы специально берем как бы хорошее слово патриот, а не как бы сомнительное националист. Спорить лучше с тем, что считается более бесспорным. И мы не находим здесь качественных различий. Второе обычно лишь крепость степени первого, а не что-то иное.

Называющий себя патриотом, грубо говоря, представляется вином крепостью 10 %, националист уже портвейн крепостью 20 %, а где-то на горизонте Адольф Гитлер, который уже 40-процентная водка. Вероятно, еще не предел – возможны напитки и пожестче. Но в основе всех напитков одинаковый этиловый спирт, смысл в нем. Об этом и поговорим.

Бывает очень умеренный патриот, в котором этого почти нет. Но умеренность не означает, что там что-то другое. Умеренность не превращает алкогольный напиток в безалкогольный: это все равно пиво, а не зеленый чай и апельсиновый сок. Главный смысл пива все равно этиловый спирт. Он такой же, как у Гитлера, просто его маловато. С одной кружки голову не сносит: диктатура, агрессивные войны и геноцид еще не начинаются.

Патриот – как бы культурно выпивающий гражданин. Но еще пять-шесть кружечек того же самого, и он легко набирается до состояния «гитлер».

Повторяю, у него не зеленый чай. Можно сказать, обычный приличный патриот – потенциальный нацист, который ограничился одной кружкой.

Самые честные и умные патриоты обычно этого не скрывают. Безумие и фарс, когда люди, фактически разделяющие идеологию Муссолини, сажают в тюрьму за распространение его текстов и считают слово фашист худшим ругательством. При этом все отличие в том, что они не итальянцы.

Мы не будем вдаваться в то, что чувствуют патриоты, нам важно, чем отлична их модель мира. Это приближение к лучшей из возможных моделей или удаление? На что они корректируют картину мира, когда видят? Собственно, патриотизм – это набор таких коррекций зрения, или, если угодно, априорных презумпций мировоззрения. Описав основные из них, мы опишем модель патриота.

Первая презумпция: «моя страна очень хорошая, гораздо лучше средней». Если не останавливаться на полпути: «моя страна лучшая». В мире сейчас около 200 стран, если считать таковыми только «государства» (а если считать таковыми что попало, например «заморские владения», то около 250).

200 стран, в каждой из которых есть свои патриоты. И каждая из этих стран лучшая, чем остальные 99,5 %. Назовем это патриотизмом ребенка.

Моя мама лучшая. Мой папа самый сильный. Родина просто продолжает ряд.

Не так далеко расположился патриотизм болельщика. Одной фразой: «По справедливости нам полагается больше». Если моя страна лучше всех, а по очкам в турнире так себе, то понятно – ее засуживают. Ведь мы уже знаем, что она лучше всех или уж точно лучше среднего. Поэтому не верь глазам своим, а верь сердцу. Бери любую статистику, решения судов, мировые СМИ и смело делай поправку на свое сердце.

Известны эксперименты, когда болельщиков двух команд просили посчитать нарушения во время матча. С мнением судьи можно было не соглашаться, известно ведь, они ошибаются. А вы судите объективно. Что сами видите – то и говорите. В итоге, если сравнивать с официальным судейством, болельщики насчитывают примерно в полтора раза меньше нарушений у своей команды и в полтора раза больше у чужой. Соответственно поступают и с другой стороны. Объективные картины в итоге расходятся примерно в 5 раз, благо здесь искажение можно даже посчитать (1,5 в четвертой степени). Или можно сказать, что каждая сторона искажает цифры в свою пользу примерно в 2–2,5 раза. И вообще она искажает все, что видит, – с цифрами это просто нагляднее.

Интересно, как патриоты любой страны проводят ее справедливые границы. Обычно берется период максимального территориального расширения, и именно эти границы (поскольку сердце не врет) считаются справедливыми. Для России, например, это территории либо на момент 1913-го (Российская империя) или 1991-го (СССР) годов. Спросите патриотов – подтвердят.

Ради интереса спросите, какие границы справедливы для их страны, у радикальных патриотов Украины, Польши, Турции, Монголии, Японии. Почти любой страны…

Чтобы удовлетворить жажду справедливости всех патриотов, площадь Земли должна быть больше в 2–3 раза.

Третья презумпция: «моя страна права, даже если она не права». В облегченной версии «моя страна не права, но это моя страна». Но большинство патриотов предпочитают утяжеленную.

В слабой версии есть нотки чего-то, что может привести к сомнению и раскаянию. Вроде того, что мой брат – преступник, но я не выдам его, потому что он мой брат. Возможно, я неправ сейчас, а может, и прав, но вот люблю брата, и все. Здесь нет претензий на занятие особо моральной позиции, скорее это объяснительная на случай, если с меня спросят. Мать не выбирают. Друзей не бросают. Брат есть брат. Родина есть родина.

Интересный вопрос, до каких пор брат нам дорог, несмотря ни на что? Вынес с работы степлер – даже не обсуждается. Вынес с работы чужие деньги – наверное, все еще брат. Отбирал деньги у прохожих на улицах – наверное, попал в трудную ситуацию, и лишь поэтому создавал такие другим. Избивал прохожих без причины – многим все еще брат. Может, у прохожих были злые лица. Убил прохожего – самые стойкие с братом. Выследил ребенка, изнасиловал и убил – кому-то и это брат. Спрячет от полиции, обогреет, одолжит тесак. Вот так же и с родиной. Насколько твоя страна должна быть неправа, чтобы это перестало работать? А здесь кому как. Все как с братом. Разные люди откажутся от него на разных стадиях. Но кто-то останется до конца. Даже когда твоя родина кого-то выследит, изнасилует и убьет, кто-то встанет за нее с тесаком.

Назовем это патриотизмом подельника. В пределе, если не соскочить, он выльется в патриотизм уголовника.

Интересно, как патриотизм ребенка превращается в это. Всем с детства обычно внушается две мысли: «надо быть за справедливость» и «надо быть за свою страну». Так внушают в любой стране. Но это заложенное противоречие. Допустим, две страны конфликтуют. Редко это драка абсолютного добра с абсолютным злом. Мы пока не знаем, в чем измерить правоту, но если бы знали, это распределялось бы, например, как 60 на 40 или 80 на 20. Сегодня так, завтра эдак. В сумме всех своих конфликтов накопленная правота случайно взятой страны стремилась бы к 50 %. И по правилу № 1 воспитанный ребенок должен в своем болении за страну стремиться к той же цифре – 50 %. Но по правилу номер два допустимо только 100 %.

Этика разрывается, но можно договориться с самим собой. Если так получилось, что моя страна почему-то всегда права, то правила согласуются, когнитивный диссонанс снят. А третьему правилу – выноси логически оправданные суждения – ребенка не научили. Таким образом, человек почти всегда незаметно мухлюет. В картине мира патриотов всех стран усредненная правота стремится не к 50, а к 80, 90 %. Все правее всех, как обычно. А начиналось все хорошо. Человек хочет быть хорошим так, как его учили.