Россия в глобальном конфликте XVIII века. Семилетняя война (1756−1763) и российское общество - Коллектив авторов

экономии для определения к делам… но по неимению места никуда не определен»[687]. Желал он «службу продолжить при землемерии, ибо я именованный принадлежащие до землемерия науки знаю»[688]. Формальная часть соответствия требованиям к землемеру была пройдена: отмечено, что он «из дворян, состояния доброго, в предерзостях и штрафах не бывал… просил по болезни и слабости ево здоровья о уволнени от воинской службы ко определению к делам ведомства коллегии Экономии… В ведомстве коллегии Экономии ни у каких дел не находился, почему в нем коллегии Экономии, хотя он и землемерии наук знает, но за неведением в протчем ево состояния, надобности не состоит»[689]. Видимо, по сравнительной новизне дела, офицер рассчитывал, что его знаний хватит, но экзаменационное испытание оказалось значительно более серьезным, и 24 марта 1766 г. по его результатам Панафидин «сказался в науках, принадлежащих до землемерия, несовершенно знающ… в силу его… незнания (велено его. – А. Г.) отослать по прежнему в коллегию Экономии»[690]. Таким образом, даже высокий статус гвардейского офицера не помог в определении в землемеры.

23 марта 1766 г. прапорщик лейб-гвардии Преображенского полка Илья Киселев успешно прошел экзамен на землемера[691], но спустя месяц подал прошение освободить его от должности по причине болезни[692]. Освидетельствованию, как впоследствии многие желающие покинуть службу, он не подвергался, и мы уже не узнаем, вызвано ли это было в действительности болезнью или иными причинами, быть может тяготами службы.

Объединяет представленных офицеров одно – их приход на землемерную должность нередко был связан с отставкой из армии, часто по болезни. Как правило, для стабильно служащего офицера переход на землемерную должность был нежелателен[693].

Но несмотря на все это, ведущая роль в начале Генерального межевания принадлежала офицерам, участвовавшим в Семилетней войне; для ряда руководителей землемерных партий межевая работа означала возвращение к активной деятельности, затруднительной или невозможной в действующих войсках. Для руководства межевания кандидатуры с боевым прошлым представляли огромную ценность, как правило, они с легкостью проходили вступительные экзамены. При этом выйти в отставку было существенно сложнее, на многочисленные просьбы об увольнении редко давался положительный ответ.

Насколько стабильной оказалась землемерная служба для офицеров Семилетней войны через десять лет? В 1776 г. были составлены формулярные списки 1445 чинов, в числе которых были как руководители межевых партий, так и канцелярские служители. Единого шаблона для описания биографии землемера не было выработано, в документе выделяется пять основных типов, различавшихся по подробности, но все включали в себя сведения о военном опыте. За прошедшие десять лет штат землемеров (первого и второго классов) вырос примерно в два раза. В списке встречаются люди, прошедшие Семилетнюю войну с самого начала, например первого класса землемер Нестеров[694], который участвовал в Гросс-Егерсдорфской битве, сражениях при Пальциге, Франкфурте, при взятии Берлина, причем отмечалось, что он «в сражении против неприятеля действительно был»[695]. Упомянут на этих страницах и премьер-майор Василий Дельвиг.

Однако сличение имен показало, что из первых наборов землемеров спустя десять лет практически никого на службе не осталось, примерно 80% канцелярских служителей вступили в службу после 1766 г.; решением проблемы подготовки будущих землемеров вместо войсковых частей стали заниматься в чертежных, куда зачислялись дворяне с 13−15 лет. В известной степени это соответствовало общей тенденции смещения принадлежности землемеров из военной в гражданскую область.

Таким образом, офицеры Семилетней войны сыграли неоценимую роль при начале стабильной работы по межеванию, их заслуга заключается в позитивном восприятии землемерных работ со стороны землевладельцев и крестьянства, их твердость и верность долгу позволили избежать лавинообразного роста споров, как это случилось при Елизавете Петровне. В то же время казавшаяся «тихой гаванью» для отставных, больных или отличавшихся специфическим подходом к несению службы офицеров Межевая экспедиция в реальности таковой не стала, через 10 лет контингент практически полностью сменился, как изменился и принцип воспроизводства кадров – от приглашения из армии к обучению на месте.

Михаил Павлович Милютин

ОЧЕРК ИСТОРИИ СЕМИЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ В МЕМУАРАХ А. Т. БОЛОТОВА

История текста

Мемуары Болотова традиционно рассматриваются как важный источник по истории Семилетней войны. Уже на заре становления отечественного изучения обстоятельств этой войны оживленную дискуссию вызывали значение, характер, степень самостоятельности и достоверности сведений, содержащихся в мемуарах Болотова[696]. Впрочем, эта дискуссия имела характер незавершенного обмена мнениями: при существенных расхождениях в оценках стороны по сути остались на своих первоначальных позициях. Да и сами болотовские мемуары не становились предметом отдельного исследования: участники дискуссии вписывали их в широкий контекст возможных источниковедческих подходов (особенности свидетельств очевидцев, пропагандистских материалов, официальной документации) и затрагивали лишь отдельные сюжеты из мемуарного наследия Болотова, которые представлялись им наиболее важными и показательными[697]. К этому времени воспоминания Болотова выдержали лишь первое полноценное издание[698], которое при всей своей монументальности далеко не учитывало всего состава мемуаров и лишь положило начало процессу их научного исследования.

Впоследствии, отчасти благодаря авторитету участников этой дискуссии, отчасти из‐за явно недостаточного внимания к истории Семилетней войны в целом, записки Болотова о Семилетней войне не становились предметом самостоятельного изучения. По сути, вплоть до настоящего времени затрагивающие эти материалы авторы[699] либо воспроизводят оценки конца XIX в., либо обращаются к отдельным сведениям из болотовских мемуаров, в зависимости от частной исследовательской проблемы или для сопоставления с иными источниками информации. Подчас их мнения отличаются глубиной и оригинальностью, но они не основаны на комплексном изучении болотовского мемуарного наследия, поэтому, как правило, характеризуются субъективностью; умозаключения на частных примерах без учета контекста мемуарного повествования, времени и обстоятельств написания отдельных частей воспоминаний обычно приводят к противоречивым общим оценкам[700].

Ил. 1. Очерк истории Семилетней войны в составе мемуаров А. Т. Болотова

Настоящая статья не претендует на исчерпывающий обзор сведений по истории Семилетней войны, содержащихся в мемуарах Болотова, однако может стать шагом в этом направлении, поскольку основывается на знакомстве со всеми рукописями мемуаров и реконструкции достаточно сложного процесса их создания[701].

Прежде всего, постараемся более четко сформулировать предмет исследования: под «очерком истории Семилетней войны» мы понимаем не весь объем «Жизни и приключений Андрея Болотова, описанных самим им для своих потомков», относящийся к соответствующему периоду времени, когда автор находился в составе Заграничной российской армии (эти сведения содержатся в 4−8‐й и отчасти в 9−10‐й частях мемуаров), а лишь ту часть болотовских мемуаров, которую сам автор называет «историей войны» (ил. 1)[702].