Клей - Ирвин Уэлш

– Чему же обязаны посещением наших трущоб? – спрашиваю.

– Да вот приехал посмотреть на тебя, дурака, проверить, собираешься ли ты в Мюнхен.

– Я-то поеду, не беспокойся. Биррелл тоже точняк. А вот Голли…

– Да? Что с ним? – озабоченно переспросил Карл.

И я рассказал ему, что случилось вчера и как у Голли едет последнее время крышняк.

– Думаешь, он опять заторчал? – спросил Карл.

Он волнуется за малышка Голли. Бред, конечно, но я тоже волнуюсь. Он один из наиборзейших чуваков, которых мне когда-либо доводилось встречать, но есть в нём какая-то уязвимость. За таких, как Карл, Биррелл или Топси, можно быть спокойным, а вот за Голли иногда приходится повольноваться.

– Пиздец. Ебашить в отпуск с грёбаным торчком. На хуй надо.

Топси посмотрел на Карла, потом на меня.

– А чего ещё было ждать от этой… мандавохи, – говорит. – Было дело, я и сам ей налаживал в своё время, да кого ни спроси, ей все присовывали, на кой было жениться на такой корове.

– Да иди ты, – залепил Карл. – А что такого, если тёлка любит пофачиться? Девяностые на дворе.

– Ну да, – согласился Топси, – не поспоришь. Но когда женишься, хочется быть уверенным, что она изменит свои привычки. А у неё по-прежнему, – добавил он и коротко глянул на меня.

Я – молчок. Топси, конечно, заносит, но в чём-то он прав. Гейл – кусок ебливого мяса, но я так думаю: тогда Голли именно это нужно и было, ведь он только откинулся с малолетки и был ещё нераспечатанный. Вольно глумиться над батончиком «Марс» за столиком дорого ресторана, а если ты в Эфиопии? Прикол, что именно я их и познакомил. Свёл их, когда Голли из тюряги вышел. Прямо Купидоном себя чувствовал, ну, подогнал, во всякому случае, Голли тёлочку.

Что тут поделаешь, если твой лучший друг – дебил.

Нижепоясные проблемы,

которым нет решения

Ебля и чувство вины неразлучны, как фиш-энд-чипс. Чувство вины и хорошая ебля. У нас в Шотландии вина бывает католическая и кальвинистская. Может, поэтому экстази стало здесь так популярно. Я говорил об этом с Карлом как-то в пабе, но тот завел шарманку, мол, недозволенные удовольствия во все времена были слаще. Так оно и есть. Верность, моногамия всегда были моим слабым местом. Я всегда разделял любовь и секс, и с этим согласится большинство парней, но это же большинство предпочитает жить во лжи. Потом всё выходит наружу, и начинаются серьёзные проблемы.

Виви, маленькая шалунья, я люблю её. Мама моя её ненавидит, считает, что она виновата в нашем с Люси разводе. На самом деле это совсем не так. Мама просто бесится, что фриц от неё съебал. Я счастлив до жопы, что она избавилась от этого мусора. Ну да, я люблю Вивиан, но вот что я заметил: после полугода совместной жизни мне снова хочется других девок.

Не могу я изменить свою природу. Хотя бывает, я смотрю на Виви, когда она лежит возле меня после любви, мягко погружаясь в дрёму, и чуть не кричу, так хочется быть другим.

Не бывать этому.

Вернувшись, я застал маму дома, она накрывала на стол.

– Привет, – говорю.

Ноль внимания. На кухне стоит такой грохот: дверцы серванта хлопают, кастрюли, сковородки звенят, что-то затевается. Это в воздухе чувствуется, как там поет этот ослик: в вечернем воздухе я чувствую не-е-что… о-еее….

И опять сучий салат, и картошка не жареная, а варёная. Уж чего терпеть не могу, так это салат. А она ещё свёклы поверх навалила, так что вся жратва в пятнах.

Я всего-то пропустил пару мокреньких с Карлом, Топси и Софт Джонни, но старушка всё учуяла. Она жуть как не любит, когда пьют днём. А я так считаю, удовольствия нужно хватать сразу, на месте.

– Чего морду корчишь? – спросила она. – Отличный салат, полезный! Тебе нужно больше зелени. Нельзя питаться только рыбными ужинами из забегаловок! Жареная рыба да кура! От такой жратвы не только человеку, зверю схужает.

Это навело меня на мысль о том, с каким удовольствием я бы сейчас запитал цыплёнка с лимоном и жаренным яйцом риску. Вместо этого кала. Цыплёнка с лимоном у нас китайцы классно готовят.

– Не люблю я салат. Пусть кролики его жрут.

– Вот станешь приносить домой приличную зарплату, тогда и будешь выбирать себе меню.

Да она охуела. Когда у меня лаве на кармане, я всегда стараюсь ей подогнать.

– Ну, это уже совсем никуда не годится. Я предлагал тебе деньги на прошлой неделе, двести фунтов, бля, так ведь ты ж не взяла!

– Конечно, потому что знаю, откуда ты их взял! Знаю, откуда у тебя деньги берутся! – съязвила она, а я молча сел и употребил этот кал, положив меж двумя кусками хлеба. Тут она говорит: – Вчера я видела Люси с малышом в торговом центре. Мы с ней выпили кофе.

Прелестно, просто пиздец.

– Да?

– Да. Она сказала, что ты давно не приходил к ребёнку.

– А кто в этом виноват? Стоти мне прийти к ним, что она, что этот здоровяк неотёсанный такой мне приём устраивают, хоть стой, хоть падай.

Она ненадолго замолкла, а потом произнесла, понизив голос:

– Эта тоже звонила. Твоя Вивиан.

Я перезвонил Виви и сказал, что совсем забыл про турнир по снукеру, в котором обещал поучаствовать, и что мы увидимся завтра. А значит это то, что впервые с тех пор, как мы вместе, в первый раз со времени Кубка мира в Италии я играю налево.

Свобода выбора

Проблема никотина заметно обострилась, белая кнопка звонка отлично оттеняет жёлтое пятно на указательном пальце. Я нажимаю её, и за дверью раздаётся гул. Когда она открыла – я остолбенел. За три часа с тех пор, как мы не виделись, она выкрасилась в блондинку. Не уверен, что это ей идёт, но от новизны вздымается сам по себе. Я наконец обратил внимание на её загар. Она ездила во Флориду с ребёнком и Головастиком.

– Привет, – говорит, – заползай. – И проверила, нет ли в подъезде люботных глаз.

Ребёнка к маме отвела? – спросил я.

– К сестре.

Я усмехнулся и погрозил пальцем.

– Если б я не знал тебя так хорошо, я бы подумал, что ты собралась меня соблазнить.

– Интересно, с чего это ты решил, – говорит.

– Твой новый имидж, мне он нравится… – начал я, но она расстегнула ремень, спустила и сдёрнула джинсы, топик она тоже сняла.

Хотелось сказать, чтоб попридержала коней, ведь я-то хотел потянуть немного, посмаковать. Это, конечно, соль жизни, но солью хочется приправить какое-то блюдо, а не жрать просто так. Она-то, похоже, решила сорвать покров, в прямом и переносном, и просто тупо хочет, и я подумал: хуй с тобой, пташка, держись. Подтянув пивное пузо, я принялся стаскивать кишки. Последний раз я ей прилаживал уже давненько, и пузо с тех пор поотвисло.