Ярость Сокола - Вячеслав Шалыгин

Стена закончилась трехметровым участком гофрированного металла, преодолев который «свинг» взлетел на плоскую крышу, резко перешел в вертикальное положение и наконец остановился. На крыше было пусто, но едва Барков собрался спешиться и взглянуть вниз, как справа вынырнул и замер на краю «свинг» Евстратова.

— В рот компот! — Полковник вполне натурально изобразил позыв на рвоту. Или не изобразил, но блевать ему было просто нечем. — С детства ненавижу карусели!

— Вас тоже поболтало? — Саша и сам только-только избавился от головокружения, сделав несколько глубоких вдохов-выдохов.

— Не то слово. — Полковник оглянулся. — А тут не вертолетная площадка случаем? И что дальше?

— «Сокол» привел сюда. — Саша тоже осмотрелся. — Не зря, наверное.

Где-то сбоку, на краю поля зрения сверкнула синяя искра, и «свинг» Баркова снова пришел в движение. Что вызвало вспышку, Саша отлично понимал — пуля снайпера. Новая вспышка сверкнула слева, затем опять справа, а затем их будто прорвало. Стреляли снайперы очередями и с крыш всех соседних зданий, с бортов всех вертушек, пролетавших поблизости в плотном предвечернем потоке первого воздушного уровня, а также с земли, отрезая путь к отступлению.

«Свинг» заметался по площадке, как сумасшедший, но укрыться от вражеских пуль у него не получилось. На плоской крыше не было ничего похожего на укрытие. Машинка полковника тоже примерила вуаль из синих искр и принялась маневрировать в том же режиме, что и «свинг» Баркова.

Почему «Сокол» не уводит «автопешеходов» на противоположную стену или не заставит их перепрыгнуть на крышу ближайшего здания, Саша терялся в догадках. Все стало понятно, лишь когда на крыше появился Климов, а секундой позже и Тома. «Свинг» Евстратова сразу же взял короткий разбег и прыгнул с крыши в сторону… центра площади.

У Баркова замерло сердце. При всем желании и почти магических способностях С-четвертых долететь до противоположной крыши «свинг» не мог, да и мягко приземлиться тоже. Машинка полковника миновала апогей и пошла на снижение. Саша нервно сглотнул. Еще несколько мгновений, и все, конец!

«Свинг» Геннадия вдруг будто бы влетел в какую-то невидимую дверь. Он исчез, но не внезапно, а именно так, как исчезают те, кто куда-то входит. Сначала пропадает из виду нога, затем нос, все тело, седалище и, наконец, пятка другой ноги. Здесь произошло примерно то же. «Свинг» поэтапно исчез, а спустя пару секунд появился метрах в пяти дальше по ходу движения и продолжил полет навстречу земле. Выглядело все это еще более странно, чем гонки по вертикали.

Саша воспользовался «зумом» и рассмотрел падающий аппаратик подробнее. Евстратова в нем не было. Невидимое летающее чудовище проглотило машинку, будто моллюска,. высосало «устрицу» и выплюнуло «раковину». Барков, наверное, посочувствовал бы полковнику, но его собственный «свинг» сорвался с места и помчался к краю крыши в том же направлении, куда прыгнула машинка Геннадия. Саша дернулся было выскочить из обреченной «раковины», но «свинг» не отпустил, прижав невидимыми ремнями из С4НП. «Сокол» согласился с подопечным аппаратом и посоветовал хозяину успокоиться.

Внизу мелькнуло ограждение крыши, затем машинку сотряс глухой удар, «ремни» исчезли, и в Сашину куртку вцепились две пары рук. Они буквально выдернули его из удобного кресла «свинга», а саму машинку вытолкнули наружу через сквозную дверь. Только теперь Барков понял, что находится в салоне «трансформера». Вертолет был замаскирован все теми же С4НП, а его навигатор держал прямую, минуя «Невод», связь с «Соколом».

Немного ошалевший Саша опрометчиво шагнул на середину «сквозного прохода», и его едва успели притянуть к стенке все те же две пары рук: Евстратова и Дениса.

В «трансформер» запрыгнул Климов.

— Е-мое! — крикнул Вася. — Диснейленд отдыхает!

Его из «свинга» выдернули уже три пары крепких рук. От резкого ускорения у бедного Климова даже щелкнули зубы.

«Свинг» Томы влетел на приемную площадку почти сразу за машинкой Климова, встречающие товарищи даже не успели выбросить Васин «автопешеход» за борт. В результате вниз одновременно полетели сразу два «свинга».

— А если там люди? — Тамара укоризненно взглянула на мужчин.

«Жертв нет, — сообщил Баркову „Сокол“. — Поврежден гражданский автомобиль. Две машины СБН уничтожены».

Саша продублировал отчет.

— Не нарадуюсь, какие мы гуманные, — ухмыльнулся Василий. — Дэн, ты вовремя! Как тебе это удалось?!

— Как всегда. — Пилот прошел в кабину. — Микола Миколаич засекли ваш сигнал и велели седлать. Вот я и прилетел, под покровом стелс-программы. Теперь летим на базу. Еще вопросы?

— Влад на базе? — спросил Барков.

— Нет, только все остальные. Я, честно говоря, думал, вы вместе.

— Погодите, а что за база-то? — вмешался Климов. — Их же все до одной новое начальство захватило.

— Все, да не все. — Денис с любопытством взглянул на Климова. — Кто тебя так отметелил?

— Нашлись добрые люди. — Вася усмехнулся. — А где база?

— Недалеко. Полчаса лету. Это не наша база, «смежников», как сказал Сотник, но там все пока за нас, и, главное, у них на складе, как выяснилось, целый ящик агломератов С4НП хранился. Саня, ты знал об этой заначке?

— Нет. — Барков устало махнул рукой. — Ящик, два, хоть вагон… это поможет лишь на время. Надо иначе вопрос решать.

— Ясное дело. — Денис покосился на экран навигатора. — В квадрате снова активность противника. С вами больше никого не было?

— Никого, — уверенно сказал Барков.

— А если это…

— Даже если это Влад. Он приказал не вмешиваться ни при каких обстоятельствах.

— Как без него-то? — Денис вздохнул. — Он же мозг!

— У нас на руках почти все козыри, — заверил Саша. — Можем начинать контратаку даже без Влада. Надо только перегруппироваться.

Гаити — Сомали, 16—17 сентября

Надежда — величайшая мотивация. В самом трудном положении человек надеется на лучшее, поэтому и существует до сих пор как вид. Лишь благодаря надежде на то, что все удастся исправить, он не погиб под грудами мусора и обломков, в изобилии производимых цивилизацией. Одни ошибки невозможно исправить, совершая другие, но какое дело до этой аксиомы надежде, величайшей иллюзии разума? Надежде чужда логика, она, как и сам человек, существует не благодаря, а вопреки всем законам природы. Она — мистическая загадка, магический кристалл, философский камень, по ошибке заложенный в фундамент башни-цивилизации, выстроенной людьми с помощью науки и машин. Это такой же парадокс, как и сотворивший ее разум — единственный компонент Вселенной, не имеющий ничего общего с целым, поскольку вмещает в себя другую вселенную, вымышленную: идеальную, строго соответствующую понятиям человека о наслаждении как о добре и о боли как зле. То есть ложную, сотканную из эфемерных паутинок самообмана, но притягательную, как любая сладкая ложь.